Что мы только не творили в Амстердаме. Помимо ночных похождений, мы гуляли на однополых свадьбах с Ребеккой, представляясь одними из них. Я уже и забыла, сколько раз мы с Ребеккой целовались на виду у большого количества народа. Это было весело, мы лишь больше сближались от такого дурачества. Правда, до секса не доходило, потому что мы оба признались, что в таком плане не привлекаем друг друга.
Мы также пару раз загремели за решётку. Ничего особенного, просто как оказалось в городских каналах, нельзя купаться голышом, а мы об этом не знали, и когда нам сказали, было уже поздно. Я до сих пор вспоминаю покрасневшие лица офицеров, когда они приказали нам вылезти из воды, и мы выполнили их требование. Потом, через какое-то время нас обвинили в убийстве, вообще-то они были правы, потому что Ребекка в самом деле убила того парня, но им об этом знать не надо было, поэтому внушение решило все проблемы. И вот этот момент и был тревожным, из-за которого мы и решили покинуть весёлый город Амстердам.
Следующей остановкой был Париж. Я захотела что-то тихое, и не такое будоражащие фантазию на всякие непристойности место, как Амстердам. Там мы немного отдохнули от гулек и ночной жизни, прошлись по магазинам, и я наконец, поняла всю прелесть шопинга. Наверное, я не понимала это по той простой причине, что мне не с кем было проходить через все стадии посвящения в это не лёгкое занятие. Мы с Ребеккой облазили кучу магазинов с шикарными платьями, которые я бы никогда в жизни не надела, но было весело. Правда, не так, как на одном приёме у какого-то богатого сноба, который просто запал на Ребекку. Его звали Гай, и он был красавчиком, только слишком приставучим. Но, что-то мне подсказывало, что Ребекке он понравился. Да, он доставал, на мой взгляд, но вот ей было лестно его внимание, хотя порой он перегибал палку. Не стоило вырисовывать её имя розами в самом центре Парижа, и при этом под оркестр, статно выйти и предложить ей станцевать. Но Бекке это понравилось, наверное, из-за того, что она девушка далеко не современная, и любит подобного рода ухаживания, и внимание мужчины.
После она все уши мне прожужжала, про то, что это было как в сказке. Но это волшебство разрушилось, даже не подействовав, ведь такие моменты должны идти от сердца. А в его поступке я не увидела этого, наверное, этим мы и отличаемся с Ребеккой. Ей нравятся подобные широкие жесты, а я бы предпочла прогулку по ночному парку, только я и он. Бал, с пышным платьем, музыкой и вальсом, и только мы. Но, это просто мечты, сбыться которым не суждено.
Мы уехали из Парижа, лишь через три месяца. Вообще-то планировали раньше, но роман Ребекки, не позволил нам уехать. Да, и продлился он недолго. Как я и думала, Гая просто интересовал сам процесс ухаживания. А когда Ребекка стала что-то к нему испытывать, его огонь потух, и всё потеряло для него интерес. Всё было бы для него просто, если бы Бекка не была первородным вампиром, и не убила бы его, когда он сказал, что всё кончено. Она вырвала ему, его лживое сердце, и в слезах прибежала в номер отеля, в котором я её ждала.
Ещё какое-то время потребовалось, чтобы её успокоить, и мы отправились в Италию. Хандрила она конечно долго, но я могу её понять, потому что и сама каждый день вспоминаю Клауса. Только вот больше не просыпаюсь в криках, и не говорю о нём с Ребеккой. Я просто иногда, оставаясь в одиночестве, что происходило не так часто, скручиваюсь в клубок и тихо плачу. Как бы я не пыталась заглушить эту боль одноразовыми встречами, весельем, травкой, она всё равно прорывалась и душила меня, когда я оставалась одна.
В Италии, мы выбрали город любви Верону. Я видела этот фильм «письма к Джульетте», но никогда не думала, что такое и правда может быть. Мы натолкнулись на тот переулок разбитых сердец, случайно, прогуливаясь по городу. И я предложила Ребекке написать Джульетте о своей неудавшейся любви. Это была глупая идея, за которую она схватилась обеими руками, и потянула меня в тот переулок, где плачущие девушки писали письма к уже давно умершей Джульетте.
— Ты тоже должна ей написать, — упрямо проговорила она, даже не собираясь выслушивать моё мнение. Затем, она подошла к какой-то девушке, и попросила пару листков чистой бумаги и две ручки. И вернувшись, впихнула мне в руки один лист и ручку.
— У тебя тоже есть о чём написать, — с грустной улыбкой сказала она, а затем погрузилась в сочинение о своей любви. Я какое-то время наблюдала за тем, как Бекка сосредоточенно писала что-то на листе, и видела, как по её щекам скатывались слёзы.
Переведя взгляд на других девушек, которые также как и Бекка, верили в эту чушь, я видела столько эмоций на их лицах и в их глазах, что сердце пропускала всё больше ударов, с каждой скатывающейся слезой, незнакомой мне девушки. Они все так страдали, но на самом дне этих болезненных эмоций, у каждой из них было счастье. Как бы им не было больно, у них была любовь, и это прекрасно. Не всё всегда заканчивается так, как мы того хотим. Лишь через какое-то время, когда я так задумалась, что и не заметила проходящего мимо меня времени, я решила всё-таки написать письмо Джульетте. Правда, не знаю, о чём мне писать.
» Дорогая Джульетта.
Я не знаю о чём тебе написать. Не могу рассказать о своей бешеной любви, о том, как мы были счастливы, и вообще ничего сказать не могу. Я не помню… Я ничего не помню. Смешно, правда? Наверное, ты скажешь: «как можно забыть о любви?», но я отвечу: «легко, я ведь забыла». Но, это не важно, потому что я помню самое важное. Я помню, как сильно люблю его. Его зовут Клаус, и он… Он стар для меня. Но, дорогая Джульетта, если бы… если бы я могла, если бы у меня было права любить его открыто, я бы не раздумывая, побежала к нему. Но между мной и им, стоит пропасть, которую я не могу перепрыгнуть.
Знаешь, Джульетта, я бы всё отдала ради одной минуты с ним. Даже жизнь… Ради того, чтобы ощутить его руки на своей талии, ради того чтобы прикоснуться к его губам, чтобы услышать его голос снова. Но, у меня нет на это права. Его у меня никогда и не было.
И сейчас, я пишу тебе письмо из далёкого будущего, и точно знаю, что ты его никогда не получишь, но мне просто нужно было сказать хоть кому-то, как сильно… Как невыносимо сильно я люблю его! И как тяжело мне живётся без его неизменной ухмылки, которую я бы полюбила не меньше чем всё остальное в нём.
Ещё одна глупая, но безумно влюблённая поклонница»
Ощущая, как по моей щеке покатилась тёплая, одинокая слеза, я ещё раз взглянула на своё письмо, и пожалела, что написала его. Стоило ли…? Я ведь не люблю проявлять эмоции на глазах у других людей, но стоило мне оглянуться, как я поняла, что никому и нет до меня дела. Как и до Ребекки, которая обливаясь слезами, и заливая ими сухой лист бумаги, уже чуть ли не до дыр исписывала его чернилами, которые размывались от её слёз. Она, всхлипывая, выливала свои печальные мысли на ни в чём не повинный лист бумаги, а когда закончила, то я стала замечать в её глазах ещё и злость.
— Бекка, давай положим наши письма, и уйдём, не нужно устраивать бойню здесь, — негромко проговорила я, беря её за руку и подводя к стене, в которой уже куча подобных нашим, писем. Я всё ещё сомневалась, стоит ли оставлять его, но потом решила, что это не имеет значения, ведь ответа от секретарш Джульетты, мне не нужно. Я и так знаю, что мне делать с моими чувствами.
Сложив свои письма в несколько раз, мы вложили их в трещины в стене, и ушли. Ребекка всё ещё плакала, но и одновременно злилась, клянясь, что он поплатится за её разбитое сердце. Я не стала напоминать ей, что она вообще-то и так его убила, так что с него взять плату уже не получится. Она успокоится, стоит лишь ей познакомится с каким-нибудь красавчиком, который на следующий день станет её завтраком.
