— Привет, — я даже подойти ещё не успел, как услышал её мелодичный голос, по которому так сильно скучал. Я даже на мгновение закрыл глаза, чтобы ничего не мешало мне слушать.

— Привет, — отозвался я, и уже стоял рядом с ней. Затем она, резко развернувшись ко мне лицом, смотрела и смотрела на меня, пока я не осмелился взглянуть ей в глаза. Знаю, что она всё увидела, знаю, что не смогу скрыть от неё хоть толику тех эмоций, что сейчас переполняли меня.

— Знаешь, сегодня Кэр сказала мне странную вещь… — её глубокие зелёные глаза, которые я рисовал каждый божий день, сейчас смотрели на меня так пристально, но с таким теплом, будто она вовсе не боится меня. Но страх был, совсем лёгкий. Вот что-что, а это чувство я увижу везде, как бы его не прятали.

— И что же? — подталкивая её к продолжению, проговорил я. Она же, чуть наклонившись ко мне, ещё пристальней рассматривала всё, до чего могла дотянуться. Я опять ощутил то странное чувства, когда кто-то так умело рассматривает каждую мою эмоцию со всех сторон. Сказать, что это было неприятно, я не могу, потому что иначе мне бы пришлось говорить об этом вслух. Хотя важные части, всё же придётся.

— «Хочешь жить вечно?» — вот что она сказала сегодня. Но я не понимаю, что это может значить, потому что жить вечно, значит терять всех, кого ты любишь. Тогда зачем нужна эта вечность? — её голос был немного приглушённым, будто она сейчас находилась где-то далеко в своих мыслях или в воспоминаниях.

— Жить вечно, не значит разделить эту вечность со временем. Ты ведь столько всего сможешь увидеть, столько всего услышать, и научится всему, что захочешь. Но кое в чём ты права, вечность в одиночестве не имеет смысла, — не отрывая взгляда от красивого и всё такого же расслабленного лица, говорил я. Уж что-что, а в одиночестве я разбираюсь, поэтому мы с семьёй, как бы ненавидели друг друга, всегда были вместе. Потому что по отдельности, мы слишком бессмысленны.

— Разделить вечность с тем, кого любишь? А так ли это прекрасно, как кажется? Боль причиняют все, даже самые близкие. Так какой в этом смысл? — не смотря на меня, спросила она. Мне конечно очень приятно с ней общаться, но почему такие странные вопросы? Хотя, какая разница если я могу находиться с ней рядом и слушать её голос.

— В хороших моментах. Конечно, боль это неотъемлемая часть от жизни, но если любви в ней будет больше, тогда разве не стоит рискнуть? — никогда бы не подумал, что скажу такое когда-нибудь. Раньше я считал все эти бредни о вечной любви, пустым звуком, придуманным глупыми людьми, что ищут бесконечного счастья. А теперь и сам так думаю, и хочу вечно любить её.

— Тогда я бы прожила вечность с тобой… — эти слова вылетели из её уст, необдуманно, будто это говорила вовсе не она, а её подсознание. А сама же Луна, нахмурив брови, искала в себе ответы на то, зачем сказала так. А я же, как идиот стоял и нежно улыбался. И, правда, идиот! Однако ответить я так и не смог, во-первых, не знал, что мне нужно сказать, и чтобы мне хотелось сказать, потому что эмоции были самыми разными и противоречивыми, и мне даже думать было некогда, почему она это сказала, ведь внушение не позволило бы. Во-вторых, из дома вышла Кэролайн, и раздражённо на меня зыркнув, как было раньше и на протяжении последнего года, забрала Луну с собой, оставив меня одного на крыльце их дома.

У меня есть о чём подумать, и на что решиться. Нужно только смелость, принять свои ошибки, и попросить за них прощение. Правда, не уверен, что обычного «прости» будет достаточно. Даже не знаю, что именно надо сказать, чтобы загладить такую вину перед ней. А вообще есть ли хоть бы одно подходящее слово? В голову вообще ничего не лезет. Вообще-то, Клаус, тебе надо сначала вернуть ей память, а потом уже думать, как возможными и невозможными способами вымаливать у неё прощение. Но, внушать я ей точно, ничего не буду. Это было бы низко с моей стороны, да и есть надежда, что Луна поймёт и простит. Хотя, не хотелось бы мне, чтобы она поняла, что я стёр ей память ради своего эфемерного счастья, которое, между прочим, так и не наступило. Вот надо же быть таким непрошибаемым идиотом, чтобы не понять, что человек, с которым мне было так хорошо, и который делал меня таким счастливым и есть тот, кто мне нужен, в моей долгой и бессмертной жизни. Правильно Ребекка говорила, я идиот каких ещё поискать, и не найдёшь.

Конец. Клаус

========== Глава 23. Это только начало. ==========

Комментарий к Глава 23. Это только начало.

Извините, что заставила ждать, но надеюсь, эта глава, стоила того)

-проверенно-

POV Лунетта.

Я сидела в своей комнате. Просто сидела, и не могла вспомнить, чем я занималась пару минут назад. Знаю, что писала сообщение, знаю какое, потому что сейчас я перечитываю его, но я не понимаю, о чём писала. Почему я пишу Кэролайн о человеке, с которым познакомилась на той вечеринке у Сальваторе? Почему прошу о нём позаботиться так, будто мне есть до него дело? И почему моё сердце так бьётся, когда я вспоминаю о нём?

Я помню, как мы с ним познакомились, и как я хотела помочь ему в завоевании сердца Кэролайн. Но я не помогла… Не решилась! А мы ведь с тобой так похожи, да, Клаус? Что эта за боль в груди? И почему у меня из глаз идут слёзы? Неужели моё сердце раньше меня поняло в чём дело, и теперь говорит мне об этом в виде слёз и боли. Несправедливо… Почему я влюбилась в того, кого не знаю, кто лишь пару раз взглянул на меня. Это ли люди называют «любовью с первого взгляда»? Если да, то это несправедливо. Не хочу думать об этом. Больше не хочу боли, не хочу бешено бьющегося сердца.

Вытирая слёзы ладонью, я снова взяла телефон в руки и опять перечитала то сообщение. Что я сделала для них? Я не помню, и мой разум прямо-таки кричит, что это не важно, и я почему-то ему верю, игнорируя крик сердца. И зачем мне разбираться в чувствах Кэр? Если они вместе, значит, их чувства взаимны, и пускай больно, но я рада за него. Он и, правда, заслужил любви.

Больше я об этом не думала. Хотела как можно меньше душить себя болью, и думать о нём. Мне он никто, и лучше бы так и оставалось. И плевать я хотела на требования сердца, его я почти никогда не слушаю, разуму я доверяю больше, а он говорит, что мне не нужно в этом копаться. Если влюблена, значит пускай так и будет, это ведь не значит, что я буду что-то предпринимать, просто попробую забыть об этом чувстве. Я ведь зачем-то встречалась с парнем какое-то время, даже переспала с ним. И нет ничего странного в том, что я даже имени его не помню и внешности. Стоит только попытаться как вместо лица пятно, но я помню у него тату на груди, в виде улетающий птиц. И помню, как нежно он обнимал меня, помню, как целовал, и помню, как мы тонули в страсти друг к другу. Тогда почему мы расстались? Ах, точно… Он лицемер и обманщик. Долго таких людей я терпеть не смогу. Хотя… Да, что за фигня с моим разумом и сердцем? Почему они так сильно противоречат друг другу. Нет ну, они часто не сходились во мнениях, но такого сильного контраста ещё не было. Какого чёрта происходит?

И теперь моя голова забита мыслями о человеке, с которым я ещё вчера была у себя дома, а если я его позвала с собой, значит, он что-то для меня значил. Я ведь пожелала, чтобы он был рядом в такой тяжёлый для меня период. И опять появляется вопрос: «Почему мы расстались»? Терпеть не могу, когда у меня нет ответов на мои вопросы. Лучше бы я… помнила всё? А почему я вообще забыла? Хотя, какая разница, значит это не так важно. Не было бы важно, я бы не думала об этом так много и не пыталась бы вспомнить его лица. Но я помню голос, такой приятный, и такой добрый. Хочу вспомнить его! Нет, мне это не надо.

Чёрт, ну вот опять. Разум сопротивляется, а сердце требует вспомнить. И что мне делать с этим ума не приложу. С этими глупыми размышлениями я даже не заметила, как Кэр вернулась домой, и я вспомнила, что она болела. Да твою ж мать, что за бардак у меня в голове? От таких злых, и непонятных мыслей, я ударила руками о поверхность кровати, и только сейчас заметила капли крови на ней. Что? Взяв подвеску, которая лежала рядом, в руку, я смотрела на красные пятна, и пыталась вспомнить, когда я порезалась, кровь ведь свежая. Но, кроме как того, что она капала с руки, которая держала мою подвеску в ней, я ничего не помню. Ни кто это был, ни почему с его руки… Его? Это был мужчина? Ну, рука и, правда, была мужской. Сука… Как меня достало то, что я не могу вспомнить недавнее вещи.