– И что? Клаус может и враг нам, жестокий, бездушный убийца, но это же не значит, что он не может быть и хорошим, – недовольно проговорила она. Я же вскинув брови на её слова, внутри ликовала. Она, наконец, призналась своим подругам, что Никлаус может быть хорошим.
– Кэролайн, ты о чём? Это же Клаус, на другое он не способен, – ошарашено смотря на свою подругу, проговорила Гилберт. На её высказывание, я усмехнулась, но ничего не сказала. Опять же, она верит в это, значит, пускай будет так.
– Елена, если человек умеет любить, значит, он не так уж и безнадёжен, – уверенно заявила Кэр. Она говорила правду, но тогда почему, ощущение чего-то неправильного. Будто, сестра говорит не от чистого сердца. Иногда, я вижу в ней какую-то эмоцию, которою не могу понять. Вроде это симпатия, но что-то не так… Только вот, что?
– И ты туда же? Сколько можно покрывать это чудовище? Он монстр! – яростно выкрикнув, она встала со стула и покинула кухню. Я могу понять её ненависть к нему. Он ведь убил её тётю. Бонни, кинув на Кэр укоризненный взгляд пошла наверх, куда ещё недавно ушла Елена.
Мы с Кэр находились в молчании. Знаете, за многие годы свой жизни, и кучу ошибок, я поняла одну вещь: «Когда человеку больно, не вмешивайся, если он этого не хочет». Я иногда, делала такие глупости, за которые потом получала по лицу. Причём не ладошкой, а кулаком… Говорила то, о чём другие люди не хотели знать или слышать. Но, я считала, что это правильно, и за это получала. Сейчас же, если я никак не связана с человеком, и не вмешиваюсь и не предлагаю помощь. Клаус исключение… Ему просто нужно было найти дорогу к сердцу Кэр, а я лишь нарисовала ему карту. Вот и всё!
Когда печенье было готово, к нам спустились уже успокоившаяся Елена и Бонни, которая с небольшой складкой на бровях, шла за Гидберт.
– Извини Кэролайн, – садясь на стул и беря в руки горячее печенье, буркнула Гилберт. Она выглядела немного помятой, а глаза её красные. Она плакала…
– И ты. Я не должна была этого говорить, – виновато улыбаясь, ответила Кэр. Её слова были такими же правдивыми. Мне всё сложнее разобраться в её чувствах. Но, одно я поняла точно, с её чувствами к Клаусу что-то не так, и это я намерена выяснить, потому что, они странные. Не такие, какие-то…
– Раз мы помирились, то давайте танцевать! – вдруг крикнула сестра, подбегая к музыкальному центру. Её подруги пошли в гостиную, и уже навевая себе радостное настроение, пританцовывали в такт музыки. Я же мыла грязную посуду. У меня не то, что настроения на это нет, просто я не слушаю такую музыку. Она немного клубная, и била по ушным перепонкам, давя на мозг.
Когда последняя посуда была вымыта, ко мне подбежала Кэр и заставила присоединиться к их веселью. Они пили пиво, и танцевали, а я же по-тихому отодвигалась от них, пытаясь пройти в ванную комнату. И когда я зашла туда, наконец, спасательная тишина накрыла меня с головой. Потирая виски от напряжённого гудения, я глубоко вздохнула. Достав телефон из кармана платья, я посмотрела на время 22:53. Уже так много времени. Хочу уйти отсюда! Не могу я веселиться, когда мне совсем не весело. Меня, конечно, не напрягает их презрительные взгляды, но эта музыка сводит с ума. Нет настроения слушать её… От этого только сильнее голова болит.
Выйдя из ванной, я снова попала в эту давящую на мозг атмосферу. Прикрыв глаза, я улыбнулась, делая вид, что всё в порядке. Но было уже не так сложно, потому что весёлое настроение Кэр меня немного расслабляло. И ещё полчаса мы плясали без перерыва… Ох, уж эти девичники!
– Луна, а тебе не противно с ним быть? – пьяным голосом, спросила Елена. Ну, вот, началось, пьяные расспросы о личной жизни.
– Нет, – спокойно ответила я, сажаясь на перила дивана. Она же на этом не отстала. У неё, что по пьяни открывается второе дыхание на откровенные беседы, с бесящими её людьми?
– Скажи, а какой он в пастели? Он же жестокий, больно, наверное, – я еле разбирала её лепетание. Больно? Шутишь, я сама просила причинить мне боль. Но не успела я ответить, как к нам подсели Кэр и Бонни, с таким вниманием смотря на меня, что я аж замялась. Неловко как-то говорить об этом, с тем, кто лютой ненавистью ненавидят Клауса. Кэр не в счёт…
– Хорош, – это всё, что я ответила. На самом же деле он великолепен, поразителен, невероятно восхитителен… Я бы могла описывать его божественность долгое время, но боюсь, их вырвет.
– Ей, а, правда, что в школе ты переспала со всей мужской половиной? – вот почему именно на пьяную голову они решили поднять эту тему? Они же не поскупятся на выражения, и будут расспрашивать меня пока не получат ответ.
– Кто знает… – пожимая плечами, уклончиво ответила я. Я могла бы сказать, что это ложь и сплетни, но мне уже всё равно. Раньше, я очень переживала из-за того, что подумают обо мне остальные, а сейчас же, на это состояние у меня иммунитет.
– И как оно было? Ну, Клаус был лучше всех или кто-то превзошёл его? – это уже Кэр вклинилась в разговор. Мне неприятно говорить об этом. Глубоко вздохнув, я шумно выдохнула, приводя свои чувства и мысли в полное спокойствие.
– Вы уверены, что хотите знать? – спокойно спросила я. Они же ещё больше загорелись. Вот жешь влипла!?
– Да! Каково это быть шлюхой? – я, конечно, понимаю, что Елена меня недолюбливает, но это уже слишком. А мне, откуда знать то?
– У нас была одна, Викки Донован, но Стефан её убил, потому что та хотела убить меня, – заплетающимся голосом, проговорила Елена. Я удивлённо на неё посмотрела. Стоит ей выпить, как она становится, слишком разговорчива.
– Елена!? – возмущённо прикрикнула Кэр. Ей не нравится, когда я узнаю слишком много, как и Клаусу впрочем. Они хотят меня оградить от того, что здесь происходит, так что я не стану расспрашивать или говорить об этом. Но, то, что и Стефан кого-то убил, заставляет задуматься, сколько здесь таких как Клаус?
– Луна, ты не ответила! – проигнорировав слова моей сестры, промямлила Гилберт. Вот настойчивая…
– Давайте не будем переходить на столь интимные беседы, – спокойно отозвалась я. Она же недовольно промычав, улеглась на диване, закидывая ноги на сидящую рядом Кэр и Бонни.
– Знаешь, Луна ты мне не нравишься! – смотря на меня, промямлила она. Кэр же стала возмущаться, но это было что-то невразумительное.
– Знаю, – смотря в глаза Елены, ответила я. Для меня это никогда не было секретом.
– А ты знаешь, что я завидую тебе? Ты такая красивая, добрая, и парни тебя любят, – начала она. Ну, и зачем я это должна слушать? Завидует? Она что серьёзно?
– Ага, я тоже, – отозвалась Кэр, закрывая глаза. Ладно Елена она не всё знает, но сестра то почти всё знает…
– У тебя, как и у меня нет родителей, но ты продолжаешь радоваться жизни и ярко улыбаться. Я бы хотела быть на твоём месте… – на этом она засопела. Что за нафиг? На моём месте? Она хочет всю жизнь понимать, как окружающие её терпеть не могут… Я даже не хочу, говорить об этом. Хочу уйти, сейчас.
Встав с дивана, я направилась к выходу. Пойду домой. И плевать, что сейчас почти двенадцать часов ночи. Когда я вышла, никто этого даже не заметил, они уже спали на диване сладким крепким сном. А я же дыша полной грудью, пыталась вернуть свои воспоминания в ту часть моего мозга, где хранится тёмная сторона моей жизни. Хотя нет, домой я не пойду, мне нужен он… Взяв телефон, я написала Клаусу
Л: «Клаус, забери меня! Я хочу остаться у тебя».
Я десять минут сидела на крыльце и ждала ответа, но его всё не было. И я подумала, что он спит… Ладно, не буду ему мешать. Встав со ступенек, я неспешными шагами вышла из двора Елены, и, положив руки в карманы, направилась в сторону дома. Достав телефон, я написала:
Л: «Ты, наверное, спишь, так что не нужно, я сама домой дойду».
