– У тебя десять минут. Я на поезд спешу, – кивает Джей, наблюдая за «ним».

Он оборачивается. Замечает за изгородью знакомые лица и переводит многозначительный взгляд на «него». Идея сдать «его» манит, но… Джей сам не понимает, как оказывается в подъезде одного из домов. Как бежит, не вырывая свою руку из «его», как останавливается перед дверьми на первом этаже.

– Я тут живу, временно, – бросает «он» через плечо и кивком приглашает зайти. Джей мотает головой. Наедине с «ним» он оказываться никак не хочет. Пятится. – Я не буду на тебя набрасываться. Думаешь, я туп, чтобы портить все изначально? Десять минут, – добавил и отошел, приглашая зайти.

– Пять, – закатывает глаза со вздохом Джей.

Поговорить действительно нужно. Но доверять альфе, который в разы сильнее и в состоянии сделать с ним что угодно, – глупость.

Он колеблется долю секунды и отступает. А нити так и тянут вперед, навстречу. Сопротивляться им почти-физически больно.

Подавитель должен помочь. Эта чертова истинная связь толкает его на необдуманные поступки. Сначала помощь, теперь разговор. Хочется верить, что все хорошо пройдет, но… однажды он уже поверил этому человеку. И чем все это закончилось, спрашивается? Люди не меняются. Обманул однажды, обманет и во второй. То же самое можно сказать о предательстве.

– Я не могу без тебя, – выдыхает «он», подбираясь ближе. Хватает за предплечье, но Джей сбрасывает руку.

– Не трогать. Мне известна истинная связь и то, как она действует на людей, – говорить выходит спокойно, но в горле образовывается ком. Слюны многою. Он сглатывает ее, стараясь не принюхиваться, хотя так и тянет. Это мучительно для них обоих. Джей вытягивает с кармана таблетки, выдавливает капсулу и протягивает. – На, пей. И запомни, то, что ты любовью считаешь, на самом деле действие гормонов. Приглушаешь – и нету чувств.

– Думаешь, я не пил таблетки тогда? – «он» нехорошо сощурился. Таблетку не принял. Видно, удалось «его» задеть. Главное, не утратить выигрышную позицию. Дверь из подъезда, если что, открыта, сбежать получится. – Ну же, я вижу, ты скучал по мне. Мы оба друг другу насолили, мы квиты. Отбрось гордость. Ты взрослый, Джи. И ты помнишь меня. И хочешь меня. Давай сбежим.

– Что-то ты совсем размяк. И, как тогда, за меня решаешь, – Джей пожимает плечами, но уже не выдерживает.

Маска безразличия трещит. Нужно уходить. Эти разговоры ни к чему не приведут. Перетягивание палки, не более. Его ждет Эдди. Любимый Эдди.

И пусть, связь держит, напрочь нитями связывает, притягивает к «нему», есть маячок, не дающий заблудить, и этот маячок ждет его.

«Он» раздражен, но держится на расстоянии. Молчит. Слова все истратил? Новую стратегию выдумывает, осознав, что старая песенка не влияет? В голове шумит, а когда Джей с места к двери сдвигается, в глазах двоится. Кажется, он вот-вот упадет. Знакомо.

Черт.

Запах усиливается, его мутит от возникшего желания, живот скручивает от спазма боли. Черт, черт, черт! Он говорит, что ему пора, направляется к двери на трясущихся ногах, чувствуя, как потекла смазка, но «он» опережает его, припечатывает к стенке. Больно. Джей отбивается, отворачивается от «его» губ, лупит. «Он» выглядит невменяемо, зрачки сильно расширены, как и ноздри. Дышит тяжело. Держит хваткой хищника.

Нет.

Нет.

Нет.

Только не снова.

Пожалуйста.

========== Глава 35. ==========

«Он» тащит его в квартиру, толкает внутрь. Джей оказывается на полу. Вспышка боли в локте, но она меркнет на фоне сменяющихся эмоций. Хлопок двери. Шаги. Нет.

Джей оглядывается. Что-нибудь, хоть подсвечник, хоть бутылка, да что-нибудь! Пусто, пусто, пусто. Кровать. Тумба. Стены бежевым. Пол. Окружающий мир рывками. Он отползает, холодеет, на локти опирается. Встать, нужно встать. Пол скользит. Живот выкручивает новым спазмом, а рассудок туманится и плывет бурным потоком.

– Не надо, – судорожно сглатывая, качает головою, задавленный силой феромона, сковавшим движения. – Выпусти меня, ты слышишь?!

«Он» надвигается, большой, сильный альфа, с угрожающе-сумасшедшим блеском в глазах. Фанатик, загнавший обожаемую жертву в клетку и наблюдающий с упоением, как она трепыхается. «Он» под влиянием феромона течного истинного. А это значит, «его» ничто не остановит.

Джей переворачивается на живот, чтобы встать, опирается на руки, непослушные, дрожит крупно. Тело, как чужое. Но он старается подчинить себе себя же, отползает еще, поворачивает голову, запах совсем близко, запах сводит с ума. «Он» наваливается сверху, вдавливает в пол, заставляя яростно отбиваться и кричать.

– Нет! Нет, нет, нет, я сказал, нет! Не трогай меня! Не смей меня трогать, похотливое животное! Я буду кричать, ты слышишь?!

– Ты мой, – рык в ответ и самое лицо и Джей, не теряясь, ударяет в нос, пытаясь вывернуться, перевернуться на спину. Не выходит. – Наконец-то ты мой.

Звук рвущейся ткани заставляет отпираться со всей дури, лупить яро, не смотря, куда попадает и попадает ли. Горло сковывает ужас, а разум продолжает плавится. Перед глазами плывет все, и этот коричневый пол, и мелькающие стены. Он замахивается назад локтем, пытается дотянуться до «его» руки, удерживающей собственную, кусает со всей силы, до крови кусает. Вгрызается.

«Он» шипит и бьет по затылку, внезапно. Боль в челюсти заставляет ослепнуть на миг. О пол ударился. Зубы разжал, выпустил. Во рту привкус крови. Его секундного замешательства хватает, чтобы поймать вторую руку и обездвижить. Ноги прижаты к полу «его» весом. Руки зафиксированы. Он видит перед собой темный пол, свои кулаки, прижатые «его» лапищей. Дергается и с последних сил и кричит. Кричит, срывая горло, кричит, как никогда прежде.

Он не хочет этого.

Он не хочет.

Тело – жаждет.

Тело – горит.

Ткань продолжает трещать, больно впиваясь в кожу. «Его» рука пробирается од кофту. Мерзко. Но тело льнет навстречу, прогибается. Он теряется, но в следующий момент вопит с новой силой, ощущая упирающийся меж голых ягодиц член.

Молит, просит, хрипит, снова срывается на крики, зовет на помощь, угрожает, клянет, кричит. Напрасно, все напрасно. «Он» не слышит. «Он» слеп. Монстр во плоти. Но именно этого монстра так желает его тело, непослушное, отвратительное, падшее во грех.

В отчаянии дергается в сторону, чувствуя, как головка проникает внутрь. Распирает. Он замирает, беспомощно хватая ртом воздух. Нет, нет, пожалуйста, нет. Из горла рвется всхлип вместо со стоном. «Он» входит до упора и, не давая привыкнуть, начинает двигаться. Неровно, наращивая темп. И с каждым новым толчком, мечты о счастливом будущем покрываются трещинами и рушатся.

Стоны, хрипы, запахи, пот, удовольствие, боль, остро, быстро, слезы по полу смешаны с кровью. Джей теряет связь с реальностью. Течка берет свое. Отбирает память. И он позволяет ей забрать эти кадры. Он не хочет помнить. Он хочет умереть. Смотрит на свои сжатые кулаки, рывками, кадрами, и больше всего желает исчезнуть.

Это конец.

***

Это конец.

Именно с этой мыслью – единственной – он открывает глаза. Бежевые стены. Потолок. Кровать. Запахи. Закрывает глаза. Открывает.

Конец чему?

Не понимает. В голове шумит, тело ломит. Светло. День? Который? Следующий? Второй, третий? Тот же? Он ничего не понимает. Но помнит. Помнит. Шевелится – больно. Значит, он жив. Так ли это?

Рассматривает кисть, синие запястья, как чужое все. Он провел течку с «ним». Он отдавался «ему» столько раз, что не сосчитать. Как животное без разума. На инстинктах.

Нет, нет, нет. Это был не он. Он же умер, кажется. Да, да, точно. Он же умер. Горло сковывает и вместо истеричного смеха хрип. Жив. Сопение рядом заставляет дрогнуть. Джей только сейчас заметил, что не один. И что эта рука на его животе, обнимающая, не часть его самого. Чужая. Поворачивает голову и видит «его» лицо. Глаза закрыты. Губы. Шея. Задушить.

Руки слабы. Он сам слаб. Не только телом ведь. Не только.