– Каким ещё оборотнем?

– В погонах. Откуда у простого участкового деньги на такую машину?

– Я копил долго.

– Темнишь ты что-то, Дмитрий Юрьевич, – недовольно произнёс Ионов.

– Не темню я ни капли. Я сам светлый, и душа у меня светлая.

– Ну-ну. Ладно, давай вали уже, голова от тебя разболелась.

Страж порядка обиженно хмыкнул, сел в автомобиль, завёл двигатель, развернулся и уехал. Ионов, провожая взглядом удаляющуюся машину, вновь достал папиросы и закурил.

– Дизельная! – раздался голос сзади.

Дед Витя повернул голову и увидел стоящего сзади Берестова. Он был одет в спортивные штаны, резиновые сапоги и свою неизменную телогрейку. На лице его сияла улыбка, впрочем, как и всегда.

– Отгадай загадку, Степаныч. Зимой и летом одним цветом? – задал вопрос Ионов, пыхтя папиросой.

– Ёлка!

– Нет, это ты, – ткнул пальцем в грудь соседа Ионов.

– Почему я?

– Потому что ты всё время в одной одежде ходишь. Что летом в телогрейке, что осенью, что зимой.

– А чего такого, хорошая телогрейка. Практичная и тёплая, – произнёс Николай Степанович, оглядев себя со стороны.

– Да-а, модель, конечно, из тебя, Степаныч, не получится. Нет у тебя чувства вкуса и стиля.

Берестов широко улыбнулся, а потом просительно произнёс:

– Угости папироской, Виктор Иванович. Мои кончились. Бабка завтра в город пойдёт, купит – я верну.

– Вернёт он, ага, держи карман шире. Ты мне за всё время уже целый грузовик этих папирос должен, – пробубнил Ионов, но папиросой с соседом поделился.

Берестов, порыскав в своих необъятных карманах, извлёк оттуда зажигалку, прикурил и жадно затянулся.

– А кто приезжал-то? – спросил он, выпуская сизый клубок дыма.

– Участковый.

– Ого! И откуда у него такой автомобиль, да ещё и дизельный?

– Не знаю, Степаныч, не знаю. Боюсь, как бы наш Дмитрий Юрьевич на тёмную дорожку не ступил.

– Какую дорожку?

– Не важно.

– А чего он приезжал-то?

– Говорит, жильцы скоро новые объявятся.

– Опять? И где же они жить будут?

– В доме адвоката.

– А что, его уже поймали?

– Нет. Он его продал.

– Как так?

– А вот так. Не береди душу, – сердито ответил дед Витя и бросил окурок в сторону.

– Я смотрю, у тебя настроение, Виктор Иванович, не очень, может, по чуть-чуть? – лукаво спросил Берестов.

– Нельзя, – вздохнул Ионов.

– Почему?

– Ирке обещал.

– Так мы ей не скажем, тем более мы совсем по граммулечке, – заговорщицки произнёс Берестов и достал из-за пазухи пол-литровую бутыль.

Ионов задумчиво посмотрел на соседа и принялся рассуждать: «С другой стороны, она сказала, чтоб я много не пил, а это не означает, что совсем нельзя. Если немного и с умом, то всегда можно».

Николай Степанович стоял с бутылкой в руках, широко улыбаясь, и ждал, когда дед Витя примет решение.

– А давай, – махнул рукой Ионов.

Открыв калитку, он пошёл в сторону дома. Берестов засеменил следом. Тузик дежурно гавкнул, Николай Степанович улыбнулся ему, помахал рукой и зашёл следом за дедом Витей в дом.

Дед Витя деловито уселся на синий сундук. Взяв свою кружку с недопитым чаем, мигом влил напиток в себя и скомандовал:

– Наливай в неё.

– Так там же лимон? – удивился Берестов.

– И что? Лимон – это витамин С, а витамины, они полезные.

Николай Степанович пожал плечами. Открыв пробку, он плеснул водку в кружку.

– Ну, за здоровье, – произнёс Ионов тост.

– А мне?

– Чего тебе?

– Ну, посудину какую-нибудь, не из горла же пить?

Виктор Иванович немного отстранился, прищурил правый глаз:

– Это где это ты, Степаныч, таких замашек царских нахватался? Раньше из горла пил и ничего, а теперь сервиз ему подавай.

Берестов широко улыбнулся, не зная, что ответить.

– Ладно, шучу я, возьми кружку в тумбочке.

Николай Степанович открыл дверцу маленькой обшарпанной тумбочки, достал кружку, дунул в неё и, поставив на стол, налил водку из бутылки.

– Твоё здоровье, Степаныч, – произнёс дед Витя и махом выпил.

Берестов пододвинул к себе табуретку, сел, выпил следом и тут же разлил ещё по одной.

– Эх, скучно мы живём, Степаныч, – вздохнул Ионов, поставив локоть на стол и подперев лицо ладонью.

– Отчего же скучно?

– Ну как отчего, осень, грязь, делать нечего, остаётся только телевизор смотреть и водку пить. А ведь ещё неизвестно, что из них вреднее.

– Так и езжал бы тогда в Москву, вместе с Ириной Николаевной.

– Нет, я большие города не люблю. Людей там слишком много, злые они там все и лощёные. Мне и здесь хорошо, только скучно. Летом-то в деревне красота, а вот осенью или зимой тоска смертная. Остаётся только пить, а мне теперь много нельзя, Ирина ругаться будет.

Берестов молча выпил. Ионов взглянул на него и тоже выпил.

– Слышал, Виктор Иванович, говорят, свет подорожает? – спросил Берестов, вытирая губы рукавом телогрейки.

– Не слышал. Но если так, то это плохо. Придётся за свет кучу денег платить. Зиму-то обещают холодную, а обогреватель, зараза, электричество жрёт как бешеный.

– А ты дровами топи.

– А где их взять-то?

– Так заказать можно и тебе привезут. Я вот две недели назад так и сделал. Дровишки привезли хорошие, берёзовые.

– Ну, ты и буржуй, Степаныч. Дрова-то денег стоят, а пенсия у меня небольшая. Впрочем, как и у тебя. Надо будет как-нибудь в лесок сходить, веточек нарубить-наломать, мало-мало, всё лучше, чем ничего. Или, может, банк ограбить, а Степаныч? Я бы тогда Ирине какой-нибудь подарок купил. Она же всё-таки женщина.

Берестов крепко задумался, собрав все морщины на лбу в одну кучу, а затем просиял:

– Есть идея!

– Какая ещё идея?

– Насчёт ограбления.

– Не, Коля, это я так, пошутил. Ну какой из меня грабитель? Тем более в банке чьи-то деньги лежат. А люди, может, их годами копили.

– Необязательно грабить банк.

– А что же тогда, библиотеку? Ирине Николаевне, конечно, понравится гора книг в доме, да и печь ими можно растопить в случае чего, но, с другой стороны, это кощунство.

– Не библиотеку, дом Хитрова, – произнёс Николай Степанович и тут же замолчал.

– Чего ты сейчас сказал? – поднял брови дед Витя.

– Дом Хитрова, – повторил тихо Берестов. – А что, там сейчас никто не живёт, покидал он его в спешке, наверняка там комнаты полны всяких дорогих вещей. А новые хозяева, когда приедут, ничего и не заметят, они же не знают, что там было.

– Нет, Степаныч, я на воровство не пойду, – тут же ответил Ионов. – Я, может, и не самый хороший человек, но не вор.

Берестов налил ещё по одной и заговорщицки произнёс:

– А никто и не говорит, что мы будем воровать. Мы просто заберём компенсацию.

– Какую компенсацию?

– Ну вот смотри, Иван Семёнович похитил твою женщину, так?

– Так, – кивнул Ионов.

– А ведь наказание он так и не понёс, так?

– Так.

– Вот мы его в своём роде накажем. Компенсацию, так сказать, взыщем.

Ионов почесал щёку, постучал указательным пальцем по кружке, затем взял её в руку и выпил содержимое.

– Так там же камеры во дворе, – тихо прошептал дед Витя, наклонившись над столом.

– Там два месяца никто не живёт, они наверняка ничего уже не пишут. Ну и мы на всякий случай маски наденем.

– А ты думаешь, там есть чего брать?

– Конечно! Не мог же адвокат в спешке всё разом увезти.

– Ты прав, ты прав, – выпрямившись и почесав подбородок, сказал Виктор Иванович. – Нет, деньги он, конечно, наверняка забрал, но вот вещи всякие дорогие там скорее всего остались.

– Так и я про то, – радостно воскликнул Берестов.

– А что мы с этими вещами делать будем?

– Продадим.

– Кому?

– Было бы что продать, а кому, это всегда найдётся.

– Ты, стало быть, пойдёшь со мной?

– Конечно. Я-то тоже пострадал от его деяний. Пускай морально, но пострадал. И я тоже хочу компенсацию.