« — Сегодня ты мой гость», — звучат слова с нашей первой встречи. Я ни о чем даже не подозревала. А сейчас? Безмятежный и такой спокойный взгляд…

— Господи! — комок перекрыл дыхание. — Где же Ты?! Откуда такое безразличие?

— Адель, — Лили сзади с Робеной пытаются догнать.

— «Как отказаться от Любви? Как перестать чувствовать? Как перестать переживать этот перелом, снова и снова? — злость подкатила к горлу, адреналин хлынул по венам. — А зачем вообще отказываться от неё? Именно любовь помогает видеть мир в его настоящих красках, омерзительно противный».

Открываю двери, вхожу в ярко освещенный зал, где вечеринка в самом разгаре. Медленно шагаю в центр, ловля на себе холодные, голодные взгляды. В голове все перемешивается и единственное, что четко вычерчивается, так это спалить их всех живем. Откуда такая агрессия? Желанная агрессия. Я никогда не была жестокой и никогда не думала о подобных вещах, но сейчас я хочу увидеть адское пламя, в котором будут гореть эти демоны, что присутствуют здесь. И ни одного из них мне не жаль. Если им так легко воспользоваться нами, а после поколениями спускать в адское месиво. Почему бы и мне не выпустить своего беса и не позабавиться, удовлетворяя свою страсть жестокости.

— Адель, — поворачиваюсь на голос Робены, и с грохотом запираю двери перед сестрами намертво.

Да так, что зал отрезаю от всей реальности. И где мы? Где-то в пространственных пустошах. Все глаза, как один на меня. И из каждого ока вытекает негатив, а вместе с ней и частично выброс демонской энергии. Медленно шагая, вижу каждого, даже, которого и не видно. Как магнит притягиваю и пропитываюсь вся их магией. Иду на нарушения природного баланса, взламывая все их био-защиты, вытягивая больше и больше. Не поверите, но мой сосуд не переполняется, а наоборот просыпается неутолимый голод. Никогда не думала, что могу быть бездонной чашей.

— Золушка без обеих туфель, — прошипела змеёй одна из демонес, что стояла ближе всего. — Трусики, хоть успела надеть?

Та, что съязвила начала давиться собственным языком и ни один на помощь не идёт. Не идут, так как взгляд каждого связующая нить со мной, через которую сломила их волю. Свободны только мысли, которые абсолютно бесполезны сейчас. И так приятно наслаждаться, когда ты решаешь, когда именно должна настичь карма. Особенно, когда понимаешь, что эти существа обходят любое наказание стороной.

— Так нельзя, — выдавила кровью бестия.

— Кто бы говорил, — шепчу, наслаждаясь её слабостью.

Медленно воспламеняется длинное платье и демонесса, вспыхивая факелом, горит пламенем, не имея шанса крикнуть. Каждый взгляд наполнен ненавистью, злостью. Дай спуску и они меня разорвут на части, как голодные шакалы.

Пусть это будет мой последний день. Триумфальный, последний сломленный день. И если я спущусь в ад, то всё это отродье спустится со мной. Стены вспыхивают магическим огнем, затем потолок и не подвижные демонские статуи. В зале встал запах гари и плоти. Чувствую, как они пытаются сопротивляться, их же магия во мне безвольно колеблется. Трачу последнюю жизненную энергию, а всё ради чего? Кому что хочу доказать? А не кому и ни что, просто сорвать злость и успокоившись упокоиться.

— Адель! — невыносимый рык. Двери сзади, что были заперты мною, разорвало в клочья.

— А вот и сам виновник торжества, Владыка Северных Врат. Никак по мою душу явился, палач! — чувствую, бешенный взгляд Альтазара. Прыгала не оставляя следов, а нашел, ориентируясь по метке, что стоит с рождения на меня. Никогда ее не чувствовала, а сейчас пульсирует на груди выбитой демонской звездой.

Огонь частично стих, но не весь. Легкое сотрясение пола под босыми ногами, вернул обратно свой зал с гостями. Бесит его несокрушимость, ни капли не ощущаю, как ломает одно заклинание за другим. Как один демон оживает, так и другой за ним. Обуглевшая бестия отползла от меня на пару шагов.

— Сильверы неприятно, но удивляете, как в гости не зайдете, так какой-нибудь номер выкинете, — скалится улыбкой злобного зверя. — Циркачи прям.

— Не томи, убей меня, — шепчу и улыбаюсь также противно, как и он мне. В кулаке изо всех сил сдерживаю волю всех тех, кто стоит в зале. Каждый ненавистный взгляд в моем плену и оторваться не получается даже под давлением Альтазара. — Явился защищать свою паству, так чего ждешь?

— Я предупреждал, что любовь непредсказуема…

— Это не любовь, — чувствую, как слабею. Он меня изводит, играет на моих эмоциях.

— Посмотри на себя, что ты сделала, — материализовался сзади и язвенно шепчет у уха. — И что сподвигло на это? Любовь, малыш, любовь.

— Демон давит на совесть? — мотаю головой, усмехаюсь. — Мне сейчас должно стать стыдно?

— Нет, страшно, — продолжает нагнетать. — Адель, оглянись вокруг, как ты думаешь, сколько сейчас ты себе нажила врагов? — шепчет, а сам выламывает замки и стены в мою душу, в мои мысли. — Та самая любовь поставила вопрос ребром, либо ты их, либо они тебя?

— Не она Альтазар, — накручиваю еле видимые нити на кулак. — Любовь это край, на котором ты должен суметь устоять. К которому ни одному из вас не подойти. Недаром же в писании написано Бог есть любовь. И я всё ещё на нем стою, место моё там. Я получила то, что люди ищут всю жизнь. Не долго, но я была в объятьях этой Стихии. И да это меня убивает, я вижу мир таким какой он есть и воспринимаю жесткую правду, пусть и падаю духом. Но, а ты? Что получил ты? В твоём случае, ты в бессмертном рабстве бытия, — вкладываю в ладонь Альтазара, волю его гостей, которой только что искушал, чтобы убить всех, спасая себя. — Не любовь вредит, а те, кто ею пользуется. И таким низшим тварям просто не понять. Спускай своих собак.

— Может оно нам и не нужно, — зеленоглазый распускает каждого пленённого мною.

— Может и так, — в воздухе поднимается демонская смута, за проделанное мною. А мне не страшно, мне снова терять не чего. Цепляться не за что или я теперь точно знаю, что не за кого.

— Хватаешься за неё, как за спасательный круг.

— Она последнее, что было со мной хорошее, — вокруг меня и Альтазара очертился огненный круг. По краям демоны пытаются ворваться в центр ко мне, но пламя блокирует и выжигает малейшую попытку.

— Зачем? — смотрю демону в глаза, и так больно никогда ещё не было.

— Я твоему отцу обещал твоих положенных два месяца.

— После всего этого, ты можешь, смело завершить свой ритуал…

— А я чувствовал эту мощь с первого дня, — шепчет у губ. — Не возвращайся больше Адель, — толчок в бездну…

***

Адель далеко, круг погас. Сотни бешенных глаз не смеют спросить, куда спрятал ведьму, что чуть заживо не сожгла, ничтожных. Одним своим желанием скрутила целый зал адских существ, сковала, истощила, но тянула до последнего, (как однажды сказала, что её бзики — это недостаток внимания, моего внимания). Целую комнату вырвала и перенесла, на пустоши между мирами (отличный стратег для вчерашней девчонки). И вот тут пришлось активировать метку, чтобы вычислить и найти. И как бы я не пожалел, что отпустил.

— А ты говорил, что не интересно, — Асила содрала с себя сгоревшее платье и нагая демонстративно прошагала. — Вот тебе и смертная…

***

— Адель? — мама медленно открывает и аккуратно зовет меня. — Можно к тебе? — хотя уже вошла, прощупывает почву моего состояния.

Больше суток валяюсь в том же платье, хоть и жуть неудобно. Нет никаких моральных сил, взять, подняться, чтобы хотя бы элементарно переодеться.

— Нельзя же так, — садиться рядом на край кровати. А я продолжаю молчать, не хочу ни жалости, ни тем более осуждающих взглядов и речей. — Пойдем, покушаем…

— Мам! — соскакиваю в бешенстве, словно она в чем-то виновата.

— Что мам? — психанула, врываясь на меня. — Ты попалась!

— Что? — теряю дар речи от ее напора. Ни этого я от нее ждала, ни агрессии, скорее сожаления и утешения.

— Не нужно привязываться к тому, кто к тебе проявил немного внимания, только потому, что ты одинока, — всплеснула руками, глотая снова. — Мы все одиноки, пойми, все одиноки по-своему. Несмотря на то, кому и сколько времени отпущено, у каждого есть какая-то обида, засевшая где-то глубоко, которая делает нас особенно несчастными и одинокими в своем горе. И это одиночество нормальное человеческое состояние, никто и никогда не заполнит ту пустоту, что в тебе есть.