В вагоне тихо. Похоже, граф не стал просить никого из своих таинственных адресатов слать ему сюда шифрованные телеграммы, решив просто выспаться. До Талора еще несколько часов пути, а в Тигуру, пройдя под Драконьим хребтом, поезд прибудет на закате. Если не выбьется из расписания.

От здания вокзала к еще не остановившемуся поезду топает какой-то тип с тощим мешком на плече. Судя по курсу, прямо к прицепленному сразу за паровозом почтовому вагону. Не дожидаясь, когда он пропадет из виду, возвращаюсь в купе. Какое мне дело до того, что здесь тоже пишут и получают письма?

На меня уставились две пары глаз. Напряжение просто висит в воздухе.

– Все в порядке, господин лейтенант? – подает голос Ангир.

Ответить ему утвердительно я не успеваю – страж внезапно приходит в движение, заполняя все доступное ему воображаемое пространство тревожным звоном.

– Н-нет, не в порядке, – отвечаю ему почти шепотом, одновременно извлекая из-под подушки сверток и разворачивая его, и протягивая обоим револьверы и патроны. – Заряжайте. Быстро, но тихо.

Они справляются быстро и ловко, и я гашу свет. Осторожно сдвигаю дверь в сторону… и слышу какой-то непонятный звук. И тут же чей-то приглушенный стон, и без паузы – дважды повторенный странный звук, почему-то кажущийся очень знакомым.

Раздумывать некогда.

– Кимер, держи на прицеле дверной проем. Ангир – стену справа от двери. Стрелять только в ответ, первым – ни в коем случае.

Сам опускаюсь на пол и отодвигаю дверь дальше. Замираю. Сержантам, наверное, кажется, что я прислушиваюсь, но на деле я всматриваюсь. Вторым зрением.

Часовой-меленгурец, стоявший возле купе «торговцев», исчез. Второй, в дальнем конце, сполз на пол, нелепо раскинув руки. Но он жив, просто отключился. Линсен растянулся на полу у двери графского купе. Мертв. Причем, похоже, умер сразу.

А над всем этим возвышаются, как сущие ангелы смерти, детишки из почтенного семейства, с оттягивающими маленькие руки длинноствольными револьверами, увенчанными толстыми темными набалдашниками. Глушители, внезапно подсказывает память. Так вот что это были за странные звуки… Выстрелы. Мальчик замер перед дверью какого-то купе. Кажется, это дверь, за которой спит Меченый. Девочка, постояв у двери графского купе, склоняется над раненым меленгурцем. Их «папаша» подхватывает Линсена и очень тихо тащит к своему купе. А «мамаша» стоит у тамбура с таким же револьвером, вглядываясь во что-то, моему зрению недоступное. В коридоре один за другим возникают «торговцы», и я едва успеваю отпрянуть, почуяв, уж не знаю как, в одном из них способного «видеть».

Кладу на пол подушки – так, чтобы не удариться в падении о порог.

– Ангир, как только я отстреляюсь… втаскиваешь меня обратно. Теперь Кимер. Пока он меня тащит, не высовываясь, просто выставляешь револьверы и палишь в обе стороны по коридору. Наших там нет. По крайней мере, живых.

Прости меня, солдат, если пуля сержанта достанется тебе.

– Ангир, дверь! Давай!

Дверь рывком уходит вбок, я вываливаюсь в коридор, падая на спину, и раскидываю руки в стороны.

На моих револьверах глушителей нет. Выстрелы сливаются в грохочущий перестук.

Мальчик переламывается сразу, едва успев повернуться в мою сторону.

«Папаша», бросив тело Линсена, пытается уйти от пули, но в узком коридоре, в котором двое с трудом могут разминуться в спокойной обстановке, спрятаться негде. Следующая пуля вонзается в грудь кого-то из «торговцев», опрокидывая его на напарника и сбивая тому прицел. «Мамаша» прячется в тамбур, видимо, намереваясь выскочить – вагон еще движется, но уже лишь чуть быстрее пешехода.

На боку девочки расплывается темное пятно, следующий выстрел отбрасывает ее на пол, к двери купе. Так, с этой стороны теперь чисто, перекидываю правую руку на грудь, и уже два ствола выплевывают пламя в сторону основных сил неведомого противника. «Папаша» уже не шевелится, один «торговец» – тоже, его напарник пытается стрелять, используя труп как укрытие… Где третий?

– Ангир! Тащи! Кимер! Справа!

Рывок, я оказываюсь внутри купе, над головой бабахают револьверы ахтурца. Три, четыре, пять, шесть…

Вагон дергается, окончательно останавливаясь, и вдруг наступает тишина. Подскакиваю, сую Ангиру револьверы – заряжай! – и выныриваю обратно в коридор. Кимер держит на прицеле тамбур, где скрылась «мамаша». Поднимаю выпавший из руки пацана револьвер с глушителем – в барабане еще три патрона, – нагибаюсь возле первого «торговца», прихватывая и его оружие. Второй тоже мертв – Кимер постарался.

Где третий? В купе?

В коридор высовывается взлохмаченная голова барона:

– Таннер! Что происходит?!

Вытянув в его сторону руку, раскидываю пальцы в сигнал «в укрытие». Заглядываю в купе «почтенного семейства» и тут понимаю, что так и не перешел на обычное зрение. Надеюсь, сержанты не догадались посмотреть мне в глаза в эти минуты.

Так, здесь чисто. В смысле, никого.

В купе «торговцев» тоже пусто. Выхожу в тамбур. Никого. Дверь, выходящая на здание вокзала, распахнута настежь. Противоположная закрыта, причем на замок. Так… Ведущая в межвагонный переход. Открываю ее… чтобы едва не быть сбитым с ног сержантом-меленгурцем.

– Что случилось? – На мое счастье, он узнает меня раньше, чем успевает спустить курок.

– Нападение. Твоих положили.

– Враг?

– Было семеро. Двоих пока ищу, остальных погасили. Поднимай своих, выставляйте посты. В вагонах. Наружу не высовывайтесь.

Он исчезает, а я пытаюсь понять, куда подевались «мамаша» и третий «торговец», который явно был у них за мага.

А ведь они где-то близко. Страж не успокаивается.

– Кимер, объясните барону Фогерену – это он сейчас выглядывал – что нужно одеться и быть готовым покинуть поезд. Пусть он объяснит это остальным.

Я спрыгиваю на землю, отхожу в сторону, пытаясь заглянуть под вагон… и едва уворачиваюсь от пули, которая дзынкает об рельс в паре шагов от меня. Перекатываюсь и с разворота делаю три выстрела в сторону невидимого мне стрелка, пока оттуда раздается еще один.

Сдавленный вскрик, негромкий стук от падения чего-то, похоже на металл по камню. Между колес вагона виднеется темный неподвижный силуэт. Бесформенный, обмякший. Попал, что ли?

Подбираюсь ближе. Это «мамаша». Так, рана в плече, у основания шеи… третья пуля вошла в висок. Однако… А ведь я ее не видел. Поднимаю ее оружие. Такой же револьвер с глушителем. Любопытно. А выделка явно фабричная или без магии не обошлось. Все же, где последний из нападавших? Ведь не ушел же далеко – иначе почему страж не успокаивается?

Я отхожу от поезда, водя револьверами из стороны в сторону. Один из них пуст, но врагу об этом знать не обязательно. Если он не внизу, тогда…

Он наверху.

Два выстрела сливаются в один.

И мир меркнет.

Я лежу на спине, ощущая, как в нее, несмотря на одежду, больно впиваются острые грани камешков. Ну и гравий тут у них… Стоп. Почему я лежу? Что болит? А вот и ничего… Вроде. Нет, голова… Голова болит. Как с похмелья. Открываю глаза. С небом все в порядке. С краев поля зрения в фокус вплывают лица. Встревоженные. Знакомые. Ко мне склонился Кравер, ощупывает.

– Где болит?

– Голова… – говорю я и пугаюсь собственного голоса. Что за хрип?

– Еще?

– Да нет вроде…

– Ясно. – Пожевав губами, лекарь командует: – Поднимите его и несите в вагон.

– Что случилось? – выдавливаю, различив лицо Урмарена.

– Последний из убийц оказался колдуном. На твое счастье, он попытался применить боевую магию, находясь в поле действия защитных заклинаний, которыми поезд оплетен гуще, чем большая бутыль с вином. Видимо, он посчитал, что они не работают над крышами вагонов. В итоге его разнесло в клочья сразу, едва он произнес формулу. Будь он на земле и позади тебя – ты бы не спасся. А так – тебе досталась лишь часть его посыла, успевшая прорваться, прежде чем защита поезда вернула ему его зло. Чистая энергия.