– И почему вдруг?
– Пусть полетает, – хмыкнула брюнетка. – Дух звезд и трепетание огня, вот что такое моя бабочка! Символ перерождения и бессмертия, трансформация, ведущая к новому жизненному этапу. Как бабочка появляется из куколки, символизирующей смерть, так и я выбралась из объятий смерти, чтобы заново воссоединится со своей душой, свободной вообще от каких бы то ни было ограничений, которыми так напичкан весь этот мир.
– Шикарная…
– Бабочка?
– Ты конечно, – привлек он ее к себе, целуя в щеку. – Кстати о птичках, у этой татуировки есть и еще один смысл, про который ты просто не могла не знать.
– Какой? – тут же попалась на удочку любопытная. – Татуировщик мне только про это рассказал, потому и выбрала.
– Что это символ легкой доступности без всяких обязательств, – улыбнулся он.
Женщина сердито хмыкнула и отвернулась.
– Другими словами, – сморщилась она, – то же самое, что и клеймо лилии на плече Миледи? Ну, черт, спасибо, уважил. И как тебе с проституткой в отпуск лететь? Денег хватит? Я беру дорого, обслуживаю наспех…
– Прости, – буркнул мужчина, понимая, что сморозил глупость. – Просто я не очень люблю татуировки, вот и ляпнул. Не знаю, как от своей избавиться, – ткнул он пальцем в выколотый еще в училище символ «морковной авиации» на предплечье.
– А ты выжги, – предложила зло она, – раскаленным железом. Слабо? Только огонь стирает все следы, не ветер и не дождь. Ветер может стереть следы на песке, вода смыть следы на асфальте, телу же нужен огонь для очищения, – немного подумала и добавила: – Может, именно поэтому все крематорием и заканчивают, чтобы одним махом избавиться от всех своих грехов?
– Вообще-то я безгрешен, – усмехнулся он, – и боли боюсь, мне это очищение явно не подходит.
– А я свое отбоялась, Вадим Сергеевич.
– Кир, ну прости, – взмолился он, приникая губами к ее татуировке – ляпнул, не подумав. Солнце в голову ударило, вот мозги и поплыли.
– Прощу, – кивнула она, – после того, как выжжешь. Тебя за язык никто не тянул, надо отвечать за свои поступки.
– Ты серьезно? – взглянул он на строптивую.
– Вполне для того, чтобы прямо сейчас и разбежаться, – хитро прищурилась она, следя сквозь накрашенные ресницы за его реакцией.
Мужчина побледнел, явно не готовый к такому повороту событий, еще минуту назад все было хорошо и вот на тебе, разбегаться из-за такой ерунды. Конечно же, он согласился, терпел, когда делали наколку, потерпит, когда будут и сводить.
– Испугался? – тут же чуть заметно улыбнулась она, довольная, что отыгралась. – Я пошутила, не надо ничего сводить, мне твои самолетики нравятся, особенно толстая морковка посередине. А ты теперь расскажи, что нравится во мне тебе, исключая путанскую подноготную? Даю еще одну попытку.
Надо заметить, что улыбаться эта женщина вообще не умела, о чем уже упоминалось, то есть не могла физически после одной страшной аварии, как она сама рассказала своему возлюбленному, в которой чуть выжила. Поэтому и ее эта улыбка, больше смахивающая на ухмылку, могла быть им расценена, как знак наивысшего к нему снисхождения. Собственно, именно так он эту ее ухмылку и расценил, не особенно напрягаясь.
– Ты стала похожа на юного сорванца с этой прической, – произнес он осторожно, взвешивая уже каждое слово, чтобы и комплимент сделать и не обидеть уж очень ранимую пташку, – такая по-мальчишески сексуальная.
– А я сорванец и есть, – подмигнула она ему, игриво скалясь на солнце. Перемена была так разительна, что трудно было даже представить себе, что еще недавно она готова была его растерзать в клочья и отправить в крематорий. – Послушай, а может тебе мальчики нравятся? И я со своей стрижкой как раз в тему, а?
– Рехнулась, – он в испуге отстранился от сумасшедшей.
– Успокойся, – прильнул она к нему, – я пошутила. Это была проверка, должна же я знать, с кем мне предстоит коротать время на острове. А вдруг ты скрытый маньяк? Однако не будем откладывать на сейчас то, что получить можно уже потом… Сама не поняла, что сморозила, – усмехнулась она, – ну ты понял… Как тот лысый дядечка, которого вперед ножками.
– Ты это о чем?
– О подарке, милый, – подмигнула ему брюнетка. – Едем?
– Летим, – поправил он свою красавицу. – Кстати, ты знаешь, что острова, куда мы с тобой направляемся, с древности считались райскими, за которыми ничего уже нет?
– Без тебя знаю, что земля плоская, свалиться – раз плюнуть. Не летим, а едем, солнце мое! Вдруг наш самолетик грохнется, вот я и хочу насладиться всеми прелестями жизни еще на земле, чтобы не жалеть об этом в воздухе, когда будем падать.
– Типун тебе на язык, не каркай перед полетом.
– Десантник, блин, – рассмеялась она. – Испугался?
– От удара об землю мозгов не прибавляется, – хмыкнул он. – Просто мне много лет снятся сны, что я разбиваюсь, и один летун посоветовал вообще не летать, чтоб не искушать судьбу.
– От нас это не зависит, – произнесла она серьезно. – Мое мнение вообще, что самолет не потому падает, что у него винтик сломался, а потому, что всем пассажирам приспичило именно здесь и сейчас, ты меня понял… Поэтому лично я летать не боюсь, как некоторые. Ты можешь стоять на остановке и курить, прикидывая, где проведешь вечер, а твой пьяный убийца уже уселся за руль и даже проехал двадцать километров никого не задев, чтоб снести именно ту остановку, на которой стоишь ты с еще несколькими же такими приговоренными, у которых время уже истекло…
– Пожалеем пьянь, ага, безмозглое орудие убийства в руках всевышнего. Меняем тему, любимая, наш киллер еще не родился. Выше головы не прыгнешь, дольше своего не проживешь, согласен.
– Черт возьми, у кого сегодня день рождения, – воскликнула она, резко вскакивая, – хочешь остаться без подарка?
– Не хочу, – вздохнул мужчина.
– Тогда поехали… Планировалось, конечно, все там, – брюнетка указала красивыми глазками на небо, – но раз уж так все случилось, как случилось, тебе лишь надо проявить немножечко активности, мой герой.
И ее герой, конечно же, эту активность проявил, рискуя вообще никуда не полететь, ни на какие Канары, лишь бы только не злить свою любимую дальше, явно чем-то недовольную, хоть и пытающейся это скрыть. Покойника в аэропорту приплела зачем-то… Решил, что та просто трусит лететь, с кем не бывает. Поймали быстро беленькое такси, в аэропорту это просто, и тут же за 500 рублей пулей до ближайшего леска за пять минут и домчались.
– Почему так дорого? – спросил он, усаживаясь.
– По прейскуранту, – нехотя отозвался небритый водитель в белой, не первой свежести сорочке, – можете двадцать минут кататься, счетчик не включится.
– Круто, а курить за такие деньги можно?
Последовал короткий ответ, что нельзя и машина поехала.
– Романчики почитываете? – улыбнулась Кира, доставая из-под своей попы помятую книжку с красоткой на обложке, застывшей в объятиях скелета в костюмчике.
– Забыл кто-то, – отозвался нехотя таксист. – Сомнительное чтиво, начал читать да бросил.
– Погорел, слышишь, – улыбнулась брюнетка, – забыл кто-то… А мы вот просто обожаем сомнительное, я возьму почитаю?
– Вообще-то все находки мы обязаны сдавать. Была б моя…
– Вадик, слышал, была б его, блин, – передразнила она водителя. – Погорел, ау… Ты меня слышишь?
Погорел не слышал, стараясь представить себя уже на пляже в объятиях своей спутницы. Или хотя бы в ближайшем леске, куда, кстати, они и направлялись. Не получалось… Покойника она встретила! Сдать билеты пока не поздно и катить домой. Впрочем, поздно, вздохнул он. Деньги уже не вернут. Тьфу, он чуть и в самом деле не сплюнул, слабо пока представляя себе, как в такую жару они скоро займутся сексом.
– Тогда я ее стащу, – улыбнулась женщина, так и не дождавшись ответа своего спутника. – Вряд ли кто хватится такой мелочи, даже не вспомнит, забыл и забыл, с кем не бывает.
Таксист не ответил. Скорее всего, просто ее не услышал, увлекшись движением. Или просто дальше решил не поддерживать пустую болтовню.
