Правая рука сама собой нырнула под куртку к наплечной кобуре-оперативке. Табельный "макаров" лег в ладонь надежно и веско, уверенной успокаивающей тяжестью. Железяка передернул затвор, загоняя патрон в патронник и, вопреки всем писаным инструкциям не поставив пистолет на предохранитель, запихнул оружие за брючной ремень сзади. Есть, конечно, при таком способе ношения оружия некий шанс отстрелить самому себе ползадницы, ну да что ж теперь поделаешь? Лучше уж потерять половину, чем всю целиком…

Мещерякова он увидел еще с порога, сразу же, как вошел в зал. Бывший коллега, а ныне главный объект разработки в проваленной уже, судя по всему, операции, вальяжно развалился за уставленным едой столиком. А напротив него вдоль стены выстроился весь персонал кафе: старый Ара, его жена, оба сына и дочь. Больше в зале никого не наблюдалось, похоже, все посетители успели сбежать.

– О, Вадик! И ты здесь, старая крыса! Заходи, заходи… Добро пожаловать!

Мещеряков расплылся в искусственной наигранной улыбке, шутовски разводя руки в стороны, будто готовился заключить Железяку в дружеские объятия.

– Здорово, Илюха, как жив здоров? – автоматически поддержал предложенный тон оперативник, делая несколько широких шагов по направлению к столь своевременно нашедшемуся другу и тоже радушно распахивая ему навстречу руки.

– Стой, где стоишь! – мгновенно обрезал его "искренний порыв" Мещеряков. – А еще лучше отойди вон туда. К этим…

Железяка дисциплинированно остановился, старательно натягивая на лицо обиженную маску.

– Не понял… Илюш, ты чего?

– Десятый! – вовсе не ко времени ожила забытая в кармане рация. – Десятый! Контрольное время плюс пять минут! Подрыва нет! Слышишь меня, десятый? Подрыва нет! Прошу указаний…

– Вот-вот, Вадимка, – почти нежно пропел Мещеряков. – Подрыва-то нет… Облажались вы, похоже, а? Нету подрыва… Как же так?

– Наверное, ты мне сейчас пояснишь, почему так вышло? – Железяка теперь говорил холодно и спокойно, необходимость разыгрывать комедию отпала окончательно.

– Объясню, – с готовностью отозвался Илья. – Конечно, объясню… Подрыв будет… Ты не переживай… Обязательно будет… Я просто слегка поменял место… И время… Это же не страшно, правда? Ты ведь не сильно расстроишься?

– И где же теперь будет подрыв? – холодея от пришедшего понимания, переспросил Железяка.

– Здесь, Вадик, здесь будет подрыв… Так что не волнуйся, ты ничего не пропустил…

Мещеряков сладко улыбался, внимательно вглядываясь ему в лицо, с наслаждением вылавливая малейшие признаки страха и волнения.

– Людей отпусти, – хмуро попросил Железяка. – Они-то тебе зачем? Ты ведь со мной посчитаться решил, да?

– С тобой тоже, – благостно кивнул Мещеряков. – С тобой в том числе, а как же… Видишь эту штуковину?

Он возбужденно взмахнул зажатой в руке портативной рацией.

– Знаешь что это?

– Ну, рация…

– Нет, родной, сейчас это не просто рация. Сейчас это дистанционка, типа пульта для телевизора. Только вместо переключения каналов она делает: бух! Такой симпатичный маленький БУХ! Понимаешь? Стоит мне нажать кнопку и эта тошниловка взлетит на воздух, вместе со всеми кто в ней находится…

– В том числе и с тобой, – быстро вставил Железяка.

– Да, в том числе и со мной, – легко согласился на такой вариант развития событий Илья. – Мне без разницы, я при любом раскладе труп. Так что не страшно…

– Ну и дурак! – вновь перебил его Железяка. – Предлагали же тебе…

– Да ты что! – всплеснул руками Илья. – Предлагали! Ты смотри! Совсем идиотом меня считаешь, или как? Или ты хочешь сказать, что Контора оставила бы меня в покое, если бы я сделал все, как вы хотели? Не смеши… На хрена нужен лишний свидетель. Пуля гораздо дешевле…

– Ты так решил, потому что твоего парня убили?

– А ты будешь рассказывать мне, что это вышло нечаянно?

– Но это действительно так! – Железяка попытался вложить в эти слова всю отпущенную ему искренность, хотя уже понимал, что это бесполезно.

Бесполезно. Все теперь бесполезно, его уже не переубедишь. Роковое стечение обстоятельств, дурацкая случайность. Но для Мещерякова уже все ясно, он сложил свой собственный пазл из чужих фрагментов, и теперь эту картинку уже ничем не разрушить. Слишком уж ложится она на его собственную больную психику, слишком соответствует его собственным ожиданиям. Не переубедить, не переспорить… А это значит, что без крови, увы, теперь не обойдется… И на счастливое окончание событий надеяться больше не стоит, единственное за что еще можно побороться, так это за количество будущих жертв…

Вроде бы естественным, случайным, а на самом деле тщательно продуманным и взвешенным жестом Железяка заложил руки за спину, коснувшись правым запястьем выпирающей из-под куртки пистолетной рукояти… Что ж, еще побарахтаемся, дорогие товарищи, еще посмотрим, чья возьмет…

– Десятый, пятому… Десятый, пятому… Прошу указаний… Как слышишь меня? Что нам делать?

Мещеряков криво ухмыльнулся какой-то пришедшей в голову идее, и хитро подмигнул Железяке.

– Хочешь, чтобы я этих отпустил?

Предложение явно было с подвохом, но Железяка все же кивнул, соглашаясь. Мало ли? Вдруг и вправду отпустит… Кто знает, что у него сейчас в башке вертится? Бывают же чудеса на свете…

– Тогда вызывай сюда всех своих. За каждого твоего сотрудника отпускаю одного из этих. Как тебе обмен? По-моему очень даже справедливо. Вы ведь для того и существуете, чтобы защищать граждан, правда? Вот вам отличный шанс исполнить свой долг. Защищайте!

Железяка искоса поглядел на замерших у стены людей. Отметил, как на секунду вспыхнул сумасшедшей надеждой взгляд девушки, как упрямо набычились, опуская глаза в пол, мальчишки и горько усмехнулся мудрый, все сразу понявший Ара…

– Нет, – Железяка сожалеюще пожал плечами. – Увы, Илюш, такое бывает только в плохом американском кино… Здесь не кино, Илюш… Никого я вызывать не стану… Даже если ты выполнишь свое обещание, какой смысл менять одни жизни на другие? К чему эта глупая рулетка…

Пальцы осторожно миллиметр за миллиметром, нежно, так чтобы не дернулся ненароком локоть, не шевельнулось от усилия плечо, заползли под куртку, обхватив ребристый пластик рукоятки "макара".

– Что ж, жаль… Я, по правде говоря, надеялся на другой ответ, – издевательски усмехнулся Мещеряков. – Значит вместе с тобой погибнут эти черножопые…

– Рад буду, что вместе с нами сдохнешь и ты, беложопый, – глубоко вздохнул, отрываясь от стены и делая шаг вперед Ара. – Давай уже, чего ты ждешь? Нажимай на кнопку, сколько можно издеваться над людьми?

– Назад! Назад, сука! – истерически взвизгнул Мещеряков, отшатываясь от старого армянина и выставляя в его сторону, зажатую в кулаке рацию. – Сейчас подорву! Подорву!

– Назад, Ара, назад! – в тон ему взревел, выдергивая из-за пояса пистолет Железяка. – Не дури!

– К стене, сука! К стене, сейчас подорву! – приплясывал на месте, совершенно не обращая внимания на оперативника Мещеряков.

А для Железяки в этот момент время вдруг замерло, наплевав на все физические законы этого мира, стало вязким и студенистым, будто кисель. И он плыл в нем, медленно-медленно прорезая его толщу и так же невозможно медленно двигались все остальные. Он видел, как некрасиво приоткрывается, искривляясь на одну сторону рот готовящейся отчаянно завизжать девчонки, как приседает рядом, напружинивается для броска ее брат…Видел, как большой палец Мещерякова ложится на блестящую металлом клавишу-тангенту на боку черного корпуса рации, ложится и начинает сгибаться вдавливая ее вниз… Надо стрелять, если попасть точно в сердце, то есть шанс, что он не сумеет закончить начатого уже движения. Призрачный, один на тысячу не больше, но все же хоть какой-то шанс. И его надо использовать по полной, обязательно надо использовать…

Ах каким же тяжелым и неподатливым оказывается может быть спусковой крючок пистолета, как нелегко тянуть его, приводя в действие боевую пружину, заставляя курок ударить по бойку с самовзвода… Мушка плавает из стороны в сторону, пляшет упираясь в обреченную грудь… ну же, еще одно усилие, еще чуть-чуть… еще…