– Почему чересчур? Давай уж определимся, толерантность, так толерантность до конца. Почему это людоед из племени мумба-юмба должен подстраиваться под наши обычаи, а гордый чеченский пастух вправе жить тут по своим законам? В чем между ними принципиальная разница?
Андрей лишь потеряно пожал плечами, не в силах найти приемлемый ответ.
– Вот то-то и оно, что либо ты уважаешь обычаи всех народов мира, и стелешься под них даже будучи у себя дома. И тогда ты культурный и толерантный современный человек. Либо наоборот, ты гостей заставляешь жить по своим правилам, и тогда ты ксенофоб, националист, фашист и кто там еще далее по списку? Среднего варианта нет, просто исходя из обычной логики, понимаешь?
– Вроде…
– Так вот. Теперь если мы признали, что люди даже с точки зрения записных толерастов равны между собой разве что юридически, перед лицом одного для всех закона, так сказать… Кстати, тоже весьма спорный тезис, но так и быть не станем углубляться… То как можно говорить о равенстве наций и народов, которые составлены из этих самых людей? Но по версии наших доморощенных идеологов, все народы одинаковы, а немецкая педантичность, кавказское гостеприимство, французская галантность и так далее – не больше, чем злобная клевета шовинистов? Нет на самом деле присущих отдельным общностям национальных черт! Все равны!
– Но это же абсурд какой-то, нельзя же так ставить вопрос! – Андрей протестующе вскинул голову.
– Ошибаешься, – горько усмехнулся Илья. – Только так ставить вопросы и можно. Любая теория неверна, если не выдерживает возведения своих тезисов в превосходную степень. А теория толерантности дырява по всем своим направлениям, и навязывается нам сейчас всего лишь как оправдание миграции и антирусских позиций правительства.
– Но ведь тогда надо что-то делать! Надо как-то решать эту проблему!
– А разве ты уже не делаешь этого, 43-ий?
– Что Вы имеете в виду?
– Как что? Все твое участие в делах Братства это и есть борьба…
– Но этого так мало…
– Ну, во-первых, вода камень точит, во-вторых, ты такой не один, и даже больше скажу, таких групп, как наша, в стране тоже хватает…
– Похоже, есть еще и в-третьих?
– Есть, а как же! – учитель ласковым жестом взъерошил волосы на голове ученика. – В-третьих, надо просто разбудить всех тех маленьких человечков, кого не устраивает такое положение дел. Разбудить и заставить сделать на своем месте хоть что-нибудь. Не взять в руки нож, или смастерить бомбу, это для них слишком… Хотя бы просто, начать уважать себя, ответить на хамство, защитить своих родных и близких, свой дом… Просто вступиться за тех, кто слабее… И мы своими акциями, стараемся сделать так, чтобы эти маленькие люди скорее проснулись. Мы с тобой, нечто вроде будильника. Помнишь, как в песне: "Но северный ветер сорвет пелену, и туманы последних закатов…"
– Крестным знаменьем себя осени, под танк с последней гранатой, – зачарованно продолжил знакомый текст Андрей.
Общение с Варягом Илью в последнее время напрягало, хотя знакомы они были давно. Еще с той поры, когда Илья только начинал строить свою новую гражданскую жизнь. Выброшенный со службы с нищенской пенсией по инвалидности, в одночасье превратившийся из хозяина собственной судьбы в откровенного неудачника, которого ничего хорошего впереди не ждет, Илья в то время ненавидел весь окружающий мир. Ненавидел кавказцев, всех поголовно, считая их первыми виновниками постигшего его несчастья. Ненавидел чиновников, военных и гражданских, представлявших государственную власть, этих он почитал виновными в том, что остался со своим горем один на один, забытый и выброшенный за ненадобностью на обочину жизни, как использованный презерватив. Еще ненавидел обывателей, потому что те не спешили воздавать ему заслуженные почести, не торопились принять участие в его судьбе, даже элементарно пройти без очереди к магазинному прилавку, или в кабинет врача не дозволяло это зажранное, наглое быдло, которое он по какому-то недоразумению еще вчера защищал, рискуя здоровьем и жизнью.
Все остальные тоже заслуживали ненависти. Женщины за пренебрежительное отношение к безденежному, да еще увечному парню. Соседи, за постоянные пьяные скандалы, громкую музыку, или наоборот внезапно просыпающуюся любовь к тишине, в то время, когда уже ему, Илье, приходило в голову, послушать любимых исполнителей на полную мощность колонок старенького музыкального центра. Пацаны во дворе, вечно поддатые и укуренные, за стойкое ощущение опасности и угрозы исходившее от их волчьих стай… Короче в тот период Илья ненавидел всех без разбора, включая в этот список порой даже себя самого…
Именно эта ненависть, скорее всего, и свела его с Варягом. Тогда еще просто Сергеем Лебедевым, обычным учащимся ПТУ. Для этого шестнадцатилетнего парня мир тоже был черно-белым и четко делился на своих и чужих. Своих было мало, пара относительно надежных друзей, вот, пожалуй, и все, зато чужих хватало. Под определение "чужой" для Сергея попадал практически каждый, но главными врагами, как правило, оказывались приезжие с юга. Их гортанный говор, наглые развязные манеры, так и хлещущая во все стороны гипертрофированная самость, вызывали у Сергея приступы неконтролируемой агрессии. А когда в далеком Новосибирске в результате конфликта со старослужащими-дагестанцами погиб его старший брат, призванный в "безопасные" ракетные войска, подальше от вяло тлеющего и постоянно собирающего кровавую жатву чеченского конфликта, Сергею просто снесло крышу. Старший брат был для него всем, фактически заменял вечно пропадающих на нескольких работах, лишь бы обеспечить семью хоть бы самым необходимым родителей. Первые книжки прочел ему он, первые видеофильмы в подпольном салоне водил его смотреть тоже он, заступался и разбирался с обидчиками опять он… И вот теперь его не стало, а чертовы обезьяны, даже не сели за это в тюрьму. Командованию части не выгодно было тащить сор из избы и дело замяли, привычно списав на несчастный случай. Что сын в действительности убит, отцу, ездившему в часть, под большим секретом рассказали ребята-славяне из его призыва. Однако дать показания на следствии никто из них не решился. Делать было нечего, отец попробовал стучаться в разные инстанции, но вскоре понял, что огромную бюрократическую машину, просто не желающую разбираться в гибели никому не нужного маленького человечка не победить, и опустил руки. Сделать ничего было нельзя… Точнее, это отец так думал, что ничего нельзя сделать. У Сергея на этот счет было другое мнение.
Сколотив команду из дворовых пацанов, по принципу, чем здоровее и тупее, тем лучше, он принялся мстить, причем объектом его мести стали все подряд, без разбора лица "неправильной" национальности, а порой даже просто похожие на неправильных внешне. Нападения свои дворовые экстремисты осуществляли топорно, ничего заранее не планировали, просто налетали толпой и молотили, сколько сил хватит. Забить втроем-вчетвером можно хоть чемпиона мира по боям без правил. Никаких проблем, главное прыгнуть внезапно и бить как можно быстрее и сильнее, пока не упадет, а там уже месить на земле безответное, сжавшееся в комок тело. Так жертвы и описывали потом в милиции то, что с ними случалось: шел, никого не трогал, вдруг внезапный топот ног сзади, и сразу же град ударов, ослепляющий, оглушающий, полностью деморализующий и давящий волю к сопротивлению… В милиции бессильно разводили руками. Шпана, что поделаешь? Да и слишком много подобных заявителей появляется ежевечерне в каждом отделении милиции, чтобы ими серьезно заниматься…
Национальный мотив нападений, грамотные дежурные тут же отметали, как дважды два доказывая избитым кавказцам, таджикам и азербайджанцам, что и русских в этом районе бьют не реже… Что делать, молодежные банды сейчас явление повсеместное… А заявление писать не стоит, все равно судебной перспективы дело не имеет… Реальный ущерб-то невелик… Тяжкого вреда здоровью, слава богу не нанесли, деньги и вещи не забрали… Так что, даже если найдем, предъявить нечего будет… Так что шли бы вы, гражданин, дальше по своим делам… Да впредь внимательнее будьте, когда по улицам ходите, держитесь освещенных проспектов, не провоцируйте… Так-то…
