Приятель улыбнулся:

- Надежда умирает последней.

Больной зарычал и сквозь зубы продолжил:

- Не надейся. Как выйду, - показал на сигареты, - всю пачку выкурю.

- Кажется, - покосился на упаковку. - Она не полная.

- Там пять штук осталось.

- Вот видишь? Не всю выкуришь.

- Не умничай.

- Не злись.

- Арг! - сложил руки на груди и отвернулся.

Ян методично сложил комбинезон и взял в одну руку. Посмотрел на друга:

- Я уходить собираюсь. Так и будешь дуться?

- Да. Пока.

- Пока, - улыбнулся приятель и направился к выходу.

Посетитель вышел. Направился домой. Желудок пел серенады о голоде, а в сумке продолжал болтаться полупустой судок.

Кинжал

Агата же только собиралась выходить. Девушка полностью собралась. Надела кремовое платье до колен, пальто, попрощалась с братом и, прихватив сумочку, выскочила наружу. Сейчас её волосы были собраны в две сверкающие, но обычные косы, что лежали на спине. Агата не спеша и с улыбкой направлялась к своему официальному возлюбленному, к которому чувств было всё меньше и меньше. Чарли жил в многоэтажном доме, в центре, на девятом этаже. Девушка поднялась. Нажала на звонок и стала перед дверью. Руки держали сумку на ногах, наивный и добрый взгляд направлялся в дверь. Агата все ещё мило улыбалась. Вскоре, молодой человек открыл. Его добродушные глаза смотрели только на гостью. Чарли не спеша открыл дверь и, взяв её за руку, завёл внутрь. Сейчас, поэт был в светлом жилете и рубашке с закатанными рукавами, в белых брюках. Казалось, он вернулся с какого-то официального мероприятия. Девушка зашла. Прямо перед входом была глухая стена, слева - комод с зеркалом и вешалка для одежды. Молодые люди поздоровались. Чарли указал на комнату, слева, и мягко обратился:

- Проходи.

Закрыл дверь. Агата мило улыбнулась и кивнула. Начала раздеваться. Молодой человек ушёл туда же. Сумка устроилась на комоде, пальто на вешалке, сапоги под ним. После, девушка посмотрелась в зеркало и прихорошилась, поправив волосы и макияж. Улыбнулась сама себе и пошла в комнату. Коридор, что туда вёл, был совсем коротким. После него, без арок и дверей, открывалась просторная и светлая комната, с широкой люстрой под потолком и зелёным ковром в центре. Вход туда был с левого угла. По этой же ровной стене, что шла с прихожей, была натянута красная ткань, из которой выходили крепёжные элементы в виде небольших крюков загнутых вверх. Это место, шириною в несколько метров, было занято холодным оружием. Именно здесь находились несколько крупных кинжалов и сабель, пара секир. Сразу справа, за углом, находились алебарды и разные копья, что торчали, буквально из пола. Дальше, по этой же стене, находился стеллаж с ножами. Несколько полок были густо заставленны холодным оружием с блестящими и заточенными лезвиями. Стена напротив полотна представляла собой окно, разбитое на несколько стекол, соединённых тёмной рамой. Ночной город можно было разглядеть сквозь прозрачную тюль, что закрывала его неполностью. Всё здесь отдавало одновременно опасностью и стариной. Каждый из топоров, справа, был заточен до такого состояния, что мог спокойно резать бумагу. Тоже самое было и с кинжалами, ножами. Они все представляли жуткую опасность в неправильных руках. Стена напротив была заставлена мебелью. Безобидные комоды и тумбы содержали средства для полировки и заточки всего режущего, рубящего. Так же, над ними было овальное зеркало в старинной и витиеватой раме из потемневшего дерева. Слева был проход в следующий коридор. Совсем короткий, с двумя дверями. Справа в спальню, слева в туалет.

Девушка посмотрела на Чарли. Он стоял в противоположном углу комнаты и, спиной к ней, точил один из кинжалов. Молодой человек, с усилием, но без посторонних звуков, заострял одно из двух лезвий. Агата зашла. Стала на мягкий ковер и с любопытством начала разглядывать алебарды, в то время, как пальцы ног сминали крупный ворс. Девушка смотрела, прищуривалась. Не оборачиваясь, спросила:

- Ты их заточил? Так блестят...

Молодой человек обернулся. Посмотрел куда она смотрит, добродушно выдал:

- Да. Я недавно заточил абсолютно всё, - вернулся к кинжалу в руке.

Девушка пораженно и уважительно промычала. Осмотрела комнату:

- Прямо всё?

- Да, - он кивнул, не оборачиваясь. - И отполировал...

- Ого. Это много... - посмотрела на его спину. - Что так навеяло?

- Меня сильно огорчили, - недружелюбно выдал Чарли.

Нож соскочил с камня. Ладонь с гневом сжала рукоять.

- Хотел выпустить эмоции.

- Получилось? - взволновалась Агата.

Он выдохнул и продолжил спокойно заострять оружие:

- Немного.

- Ты уже наказал обидчика?

- Пока нет, но собираюсь. Совсем скоро.

- Кажется, ему не поздоровится, - слегка улыбнулась.

- Я буду пытаться всё сделать как можно гуманнее, без кровавых последствий.

- Кровавых? - насторожилась. - Ты же не собираешься идти к нему с ножом? Тебя могут посадить.

- Я буду держать себя в руках.

- Чарли, не пугай меня.

Он повернулся и радушно улыбнулся ей:

- Всё будет хорошо.

Молодой человек оставил камень и оружие на комоде. Направился в спальню. Девушка провела его настороженным взглядом:

- Ты меня пугаешь. Скажи, что не зарежешь его.

Чарли вернулся со стулом в руке, держа его за спинку. Посмотрел на возлюбленную:

- Главное понимать кто виноват и насколько.

Поставил сидение на ковер, напротив зеркала. Упёрся в спинку руками:

- Садись.

Агата послушалась. Молодой человек отошёл к одному из комодов. Открыл верхний ящик. Девушка же присела на середину, положила руки на подлокотники. Посмотрела в отражение. Перевела взгляд на Чарльза. Молодой человек как раз обернулся со связкой верёвки в руке. Гостья пораженно и весело выдала:

- Свяжешь меня?

Тот радостно кивнул:

- Садись глубже.

Девушка, с широкими глазами и улыбкой, подвинулась к спинке и упёрлась в неё позвоночником. Руки легли на подлокотники. Подошёл Чарли и начал привязывать её запястье к стулу. Не отрывая глаз от веревки, мягко обратился:

- Говори, если туго.

Агата только смеялась:

- Всё отлично!

На лице молодого человека сверкнула улыбка. Он продолжил манипуляции. Зафиксировал руки. Зашёл назад, упёрся ладонями в подлокотники и навис над ней. Ласково прошептал:

- Это чтобы ты не сбежала...

Агата только смущённо захихикала и отвела взгляд. Чарли так же, улыбнулся, выпрямился и пошёл за кинжалом. Быстро вернулся. Наклонился к девушке и аккуратно продемонстрировал, держа несколькими пальцами за рукоять и упираясь остриём в одну из подушечек:

- Смотри, что я нашёл на последнем аукционе.

Девушка, разглядывая оружие, поразилась:

- Вау...

Это был кинжал с двухсторонним лезвием и рукоятью из слоновой кости. Мягкий кремовый цвет был сильным контрастом с холодным и блестящим металлом.

- Выглядит острым, - негромко выразилась она.

Молодой человек убрал клинок в сторону:

- Не волнуйся. Я его заточил не так сильно.

Нежно провел ладонью по её правому предплечью и взволнованно спросил:

- Как прошлый порез?

Агата весело ответила, смотря на него:

- Почти зажил. Только тоненькая полосочка осталась.

Чарли улыбнулся:

- Я рад, что всё хорошо.

Молодой человек поднялся и стал за стулом. Посмотрел на Агату через зеркало:

- Начнём?

Возюбленная кивнула, глядя на его отражение. Чарли вытер клинок о рубашку на плече и, подойдя вплотную, склонился над Агатой. Девушка же расслабленно закрыла глаза. Молодой человек нагнулся вперёд и аккуратно, без нажима, провел лезвием по правой кисти. Клинок не спеша скользил по коже, доставляя владельцу истинное наслаждение. Чарли одновременно чувствовал и расслабление, и невероятную близость с девушкой. Он сосредоточенно и нежно водил заострённым концом. Агата же, расслабляясь, наполнялась волнением и адреналином. Не смотря на доверие к владельцу, это было холодное оружие, заточенное до предела. Чарли всё водил. Его горячее дыхание упиралось ей в щёку. Раньше, его вторая рука горячо обхватывала её, но сегодня, почему-то этого не было. Отчасти, Агата даже была рада, что мужская ладонь не сжимала её бедро или живот, или руку. Можно было вспомнить как молодой человек вот так вот гладил её, пока они лежали в постели и обнимались. По началу, девушка боялась, но после привыкла. Чарли же говорил, что это особенный способ получить удовольствие. Проводя заточенным лезвием по любимому человеку, он чувствовал страх, вожделение и власть. Для Агаты это всё было лишь острыми ощущениями и чем-то необычным, оригинальным.