- Этот движок... - прошептал он. - Где я его слышал?
Не видя автомобиль и водителя, механик пытался определить что это. Сосредоточился, закрыл глаза. Рёв мотора. Водитель газовал. Ян поджал губы. Начал перебирать все погожие двигатели.
- Нет, нет, не похоже, не тот, этот громче, агрессивней.
В сочетании с мотором, начали появляться и другие звуки. Голоса. Мужские. Один женский. Гул у ворот. Ян был близко. Он почти узнал его по звуку. Вот оно. Готово. Механик открыл глаза. Его лицо сморщилось. С оскалом и сквозь зубы, протянул тихое:
- Фердинанд. Что этот напыщенный индюк забыл тут?
Работник громко выдохнул через нос и сжал кулаки. Глаза смотрели на ворота. Он ждал когда сюда заедет ядовито-зеленый Порше. Ян готов был расверепетьрассвирепеть. Его взгляд прожигал дверь и любого, кто попадал в поле зрения. Послышался ещё один мотор. Более спокойный и до боли знакомый. Гудок. Приехал Виктор. Он желал поменять покрышки. Так же, он был в ужасном настроении. Его нервный вид мог испугать любого работника СТО. Мешки под глазами, бледная кожа, красные глаза и растрёпанные волосы, помятая рубашка. Раздраженный стук пальцами по рулю, прожигающий взгляд и лёгкий оскал заставлял шевелиться волосы на голове. Так же, ещё больше, его бесил яркий багажник, что остановился посреди дороги и не собирался продолжать движение. От насыщенного цвета, глаза начинали болеть сильнее. Оскал увеличивался. Гудок. Авто, спереди, перестало газовать. Водитель посмотрел в зеркало заднего вида. Там были разъярённые красные глаза. Виктор походил на быка перед тореодоромтореадором. Исход этой корриды был непредсказуем. Фердинанд выглянул в окно, обернулся и небрежно выкрикнул:
- Стой и помалкивай, неудачник!
Виктор начал вскипать. Обеими руками вцепился в руль, хотя одна, всё же, хотела залезть под плащ и достать оружие. Выглянул Ян. Тяжёлым шагом, механик вышел из гаража, сложил руки на груди и направился вдоль дороги, направо. Фердинанд заметил его. Небрежно осмотрев рабочего, протянул:
- И нищий тут...
Мастер остановился. Моментально стиснул зубы и зажмурился, сжал кулаки. Внутри, он полыхал. Яркое пламя просилось наружу. Оно хотело уничтожить, прожечь, испепелить обидчика. Гонщик же, только ехидно улыбнулся:
- Что, голодранец, правда глаза колит?
Виктор слышал всё это. Оскал увеличился. Начал рычать. Пальцы впились в руль со всей злобой, что была на этого человека. Рык становился громче. В итоге, он не выдержал и закричал, нажав на клаксон:
- Аа! Едь, дубина! Тупица безмозглый! Как такому идиоту права выдали!?
Фердинанд, не спеша и с удивлением, обернулся, взглянув на него:
- Молчи, неудачник. Любуйся моим бампером. Это всё, что ты увидишь в субботу.
Виктора начало трясти. Он еле сдерживался, дабы не выстрелить прямо сейчас, сквозь два стекла и кресло, прямо ему в голову. Ян посмотрел на него. Не спеша повернулся к другому гонщику. Тот только небрежно хмыкнул на Виктора и выдал:
- Ты всегда будешь вторым.
После этого, повернулся и вернулся в салон. Виктор не выдержал. Это было последней каплей. Резко, судорожно, он отстегнул ремень и выскочил наружу. Ян испугался. Взгляд перешёл на знакомого. Тот, действительно, готов был убить и неважно кого. Не закрывая дверь, быстро направился к водителю Порше. В пути, мгновенно, достал пистолет. В долю секунды, приготовил к выстрелу. Механик, так же, быстро, опустил руки и направился к Виктору. Практически у окна Фердинанда, мастер остановил его, схватив за плечи и глядя в глаза:
- Вик, успокойся, - взволнованно вышло из Яна.
Тот, лишь остановился. Фердинанд мгновенно отреагировал на это, выглянув из окна:
- Да, давай, - язвительно начал, - послушай этого бродягу.
Механик расверипелрассвирепел. Он моментально отпустил знакомого, повернулся и схватил водителя за воротник, поднял. Виктор только поразился той силе, что скрывалась в его знакомом. Однако, испуг от такой внезапности, быстро сменился потешной улыбкой при взгляде на сконфуженное лицо обидчика. Ян же, не видел ничего кроме его и водителя. Оскал был на пределе. Мастер намеревался уничтожить его лишь своим взглядом.
- Ты, - сквозь зубы начал он. - Сволочь. Думаешь челюсть вставили, так я её не смогу снова выбить? Я тебе все кости переломаю, тварь петушиная. Попадёшь в больницу, так мать родная не узнает. Говно собачье. Нет мозгов - молчи. Людей пожалей. Не будут слышать этого говна из твоего рта, - замолчал, с ненавистью глядя в глаза.
Фердинанд был похож на испуганного ребенка, что ждёт удара в лицо. Виктор только наблюдал, опустив руку с пистолетом. Он следил за Яном, соперником. Чего-то ждал, возможно, кровавой расправы, к которой не был готов. Механик же, сверлил взглядом и тяжело дышал. Он впивался в ткань пальцами, словно голодный волк в долгожданную добычу. Ян хотел расправы, мести, возмездия. Постепенно, рабочий успокаивался. Спустя пару секунд, он с презрением осмотрел водителя и толкнул его в салон:
- Пристёгивайся, индюк общипанный.
Тот упал в собственное сидение и боязно посмотрел наружу. Ян повернулся к Виктору. Оскал механика значительно уменьшился. Теперь, это была всего-лишь злоба, а не ярость. Фердинанд испуганно смотрел за работником станции. Тот начинал злиться. Молодой человек сжал кулаки и закатил глаза. Резко повернулся к гонщику, наклонился к окну и выкрикнул:
- Чего на дороге стоишь?! ПДД забыл?! Вали отсюда! Приехал чиниться так чинись! Нечего дорогу перегораживать! Чего вылупился?! Надавил на газ и едь! Мне, что, учить надо?!
Фердинанд так и поступил. Авто сдвинулось с места. Ян зарычал ему вслед. Выпрямился, закатил глаза и сквозь зубы процедил:
- Тварь...
Виктор только наблюдал и поражался. Сейчас только подтвердилось мнение, что Яна лучше не злить. Этот человек, если не убьет физически, то уничтожит морально. Мастер повернулся к знакомому. Немого взгляда на его авто хватило, чтоб тот убрал пистолет и направился к Ниссану. Механик сложил руки в карманы и тяжело направился в гараж. Приятель же сел в машину и поехал следом. Внутри, Ян начал успокаиваться, хотя пестрый Порше не переставал раздражать. Водитель - так же. К счастью, Фердинанд поехал на подъемник в другом конце гаража. Это смогло утихомирить и Виктора. Хотя оба приятеля оставались злыми.
Механик быстро указал на пустое место, третье слева, и вернулся к Рено. Гонщик припарковался, вышел. Осмотрел всё вокруг. Мастера́ работали, то и дело, расхаживая по сторонам. Вокруг стоял жуткий гул моторов, стук металлов, разные голоса и крики. Этот хаос был практически безразличен водителю. Мысли заполнялись другими темами о которых он не хотел говорить. За размышлениями, от злобы, вцепился в дверь. Мгновенно посмотрел на неконтролируемую руку, закрыл авто и спрятал ладони в карманы брюк. Взгляд прожигал его слабое отражение в окне. Виктор угрожал. Взъерошенные волосы торчали во все стороны, потрёпанный и неопрятный вид вызывал отвращение, красные глаза пугали. На себя, он любовался не долго. Спустя несколько секунд отвернулся. Этот оскал не привлекал и не успокаивал. Виктор не желал продолжать смотреть на него. Взгляд прошёлся по гаражу.
Через несколько минут подошёл Ян. Молодой человек практически остыл, хотя, оставался недовольным. Мастеру не хотелось видеть или слышать Фердинанда, а тем более, работать рядом с ним. Разговор механика с клиентом был предельно прост. Виктор конкретно назвал все характеристики нужных ему покрышек. Ян внимательно выслушал и пошёл на склад искать нужные. Водитель, тем временем, вернулся в салон и попытался абстрагироваться от всех вокруг. Он, по привычке, пристегнулся, положил руки на руль. Вскоре, туда же отправился и лоб. Виктор лёг на штурвал и полностью расслабился, думая о своём. Механик же, будучи на складе, рыскал по полкам, забитым разными деталями и частями кузовов. Найдя целый отдел с покрышками, принялся искать нужные. За поисками, он пытался успокоиться. Этому помогали мысли. Разные идеи приходили в голову сами по себе. Они были самыми разнообразными, от абсурдных, до гениальных. Спустя полчаса, Ян выкатил оттуда четыре покрышки. К этому времени, мастер смог успокоиться и продолжить мыслить трезво. Одна за другой, шины попадали в зал. Механик предпочитал катить их, вместо того, чтоб нести. Это было легче. Постепенно, он приближался к Ниссану. Виктор, лежащий на руле, совершенно не смущал.
