Клеопатра Сергеевна. По-твоему, значит, все уж купцы, без исключения, дурные люди?
Мирович (пожимая плечами). Между теми из них, которые по рождению своему торгуют, может быть, еще найдется несколько порядочных человек, так как очень возможно, что сила обстоятельств склоняла их к тому; но ведь супруг ваш по личному вкусу избрал себе ремесло это! Душой, так сказать, стремился плутовать и паразитствовать, и если ты его предпочитаешь мне, чем же я, после того, явлюсь в глазах твоих? Дрянью, которой уж имени нет, и ты не только что разлюбить, но презирать меня должна!
Клеопатра Сергеевна. Разлюбила ли я тебя, Вячеслав, или нет, - это я не знаю, а если ты не видишь того, так бог тебе судья за то!.. И тоже знаю, что любовью моею я наделала тебе много зла; но пора же и опомниться: теперь я не прежняя глупенькая мечтательница. Впрочем, довольно, я утомилась очень!.. Я столько сегодня пережила!.. Поди, дай мне еще поцеловать тебя!..
Мирович подходит к ней, обнимает ее;
она его страстно целует.
А теперь я пойду лягу! Мне что-то очень уж нездоровится... (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ VI
Мирович (один). Несчастные, несчастные мы с нею существа!.. И что тут делать, как быть? Хорошо разным мудрецам, удивлявшим мир своим умом, силой воли, характера, решать великие вопросы... Там люди с их индивидуальностью тьфу! Их переставляют, как шашки: пусть себе каждый из них летит и кувыркается, куда ему угодно. Нет, вот тут бы пришли они и рассудили, как разрубить этот маленький, житейский гордиев узел!
Слышится звонкий голос и смех.
(Прислушиваясь.) Что это, никак Куницын?
ЯВЛЕНИЕ VII
Входит действительно Куницын.
Куницын (разводя словно в удивлении руками). Какой случай, какой случай! - как говорят в водевилях.
Мирович. Что такое?
Куницын (повторяя свое). Какой случай!.. Какой случай! Но погоди, наперед надо произвести уплату!.. Танюшка, а Танюшка, милая моя кухарочка!
Уходит в ту дверь, из которой появлялась кухарка.
Мирович (с досадой). Вот уж не в пору гость!
Куницын (возвращаясь). Никого!.. Пуста кровать! Девочка одна только сидит!
Мирович. Но где ж Татьяна?
Куницын. Девочка говорит, что ее барыня услала в Москву с письмом.
Мирович (в недоумении). Как в Москву с письмом? Зачем?
Куницын. Не знаю! Врет, вероятно: прелестная Танечка просто, я думаю, в кабак убежала! Начинаю, впрочем, мой рассказ: въехав в парк, я захотел попройтись пешком. Голова очень трещала: пьян вчера сильно был, и у самой церкви, нос к носу, сталкиваюсь с Евгенией Николаевной. В первый раз еще мы с ней встретились после роковой разлуки! Идет какой-то, батюшка, парижанкой... Экипаж отличнейший около нее едет... Оказывается, что супруг даже при ней есть, этот бургмейеровский жидок!.. Как увидала меня Евгения Николаевна, так сейчас и вцепилась и разругала меня, я тебе скажу, почти непристойными словами!.. Я ее таковыми же. Супруг было ее тут вступился... Я погрозил оному палкой... Не сойдясь таким образом в наших убеждениях, мы разошлись, и вдруг у ворот уж твоей дачи зрю: помнишь ты этого Хворостова, что еще с первого курса вышел, по непонятию энциклопедии правоведения, и которого, по случаю сходства его физиономии с мускулюс глютеус, обыкновенно все мы называли: "господин Глютеус". Он здесь, изволите видеть, судебным приставом служит... "Здравствуйте, говорю, господин Глютеус! Куда это вы путь ваш держите?" - "Что, говорит, ты бранишься все..." Знаешь, с этими надутыми щеками своими и глупой харей шепелявит. "Я, говорит, иду по службе!" - "Ну, пошлют ли, говорю, тебя, Глютка, куда-нибудь по службе! Что ты врешь!" Еще более обозлился. "Где, говорит, я вру: я иду к Мировичу деньги с него взыскивать, две тысячи рублей!" - "Что ты брешешь, говорю, показывай сейчас, какие это деньги?" Подал он мне бумагу; в самом деле взыскание. Я думаю: у парня ни копейки нет; чего доброго, в тюрьму потянут. Хвать себя за бумажник: хорошо, черт возьми, что у меня-то на этот раз деньги случились... Сунул я этому дуралею в руку две тысячи целковых, завел его в лавочку, взял с него расписку и, выведя опять на тротуар, будто шутя, повернул его и трах в шею, так что он носом почти у меня в грязь ткнулся. Заругался, заплевался. "Ничего, говорю, подлец, лайся! Не станешь вперед ходить со старого товарища деньги взыскивать!" И вот тебе оная расписка! (Кладет с торжеством расписку на стол.)
Мирович (сгоревший при этом рассказе приятеля со стыда и беря его потом за руку). Благодарю тебя, добрый друг, но, право, мне совестно... Зачем и для чего ты это сделал? Наконец, где ты взял денег, и какие у тебя могут быть лишние две тысячи целковых?
Куницын (наивно). Деньги эти у меня, брат, бургмейеровские. Помнишь, он обещался меня поблагодарить, если слова мои оправдаются; а сегодня поутру вдруг подают мне пакет, с виду ничего особенного не обещающий; распечатываю его... Вижу: деньги!.. Пересчитал - две тысячи рублей и коротенькая записочка, что это от господина Бургмейера, - кратко, деликатно и благородно!
Мирович (почти в ужасе отступая от приятеля). И ты мой долг заплатил бургмейеровскими деньгами?.. Послушай, Куницын, у тебя действительно, видно, нет в голове никакого различия между честным и бесчестным. Как тебе самому-то не совестно было принять эти деньги от Бургмейера, потому что ты этим теперь явно показал, что продал ему любившую тебя женщину, и ты еще платишь этими деньгами за меня, любовника жены Бургмейера. Понимаешь ли ты, какое тут сплетение всевозможных гадостей и мерзостей? Наконец, ты меня ставишь в совершенно безвыходное положение. Я должен теперь бежать кланяться всем в ноги, чтобы мне дали две тысячи рублей, которые я мог бы швырнуть господину Бургмейеру назад! Но кто ж мне поверит такую сумму? Это жестоко, бесчеловечно с твоей стороны, Куницын! Если ты сам не понимаешь, так спросил бы прежде меня: нельзя же честью другого так распоряжаться.
Куницын (совершенно опешенный и почесывая голову). Да, это так! Теперь я сам вижу, что тут есть маленькая неловкость. А вначале мне казалось, что я приятное для тебя делаю: все-таки человека не посадят в тюрьму!
Мирович. Что ж такое в тюрьму? Меня не за преступление посадили бы в тюрьму, и в этом случае гораздо бы меньше было уязвлено мое самолюбие, чем теперь.
