– Как ее зовут? – Спросил у командира.

– Пулька. – Он потрепал ее между ушами. – Усыплять жалко, а в армии ее никто держать не станет. Возьмешь?

– Возьму. – Я не колебался.

Тоскливо одному жить, а тут хоть кто-то с работы ждать будет. Сегодня суббота, законный выходной. А о собаке я узнал во вторник, так что будка у меня уже готова. Осталось питомицу заселить.

Мы еще немного поговорили. Лидия Васильевна положила мне домашней еды в контейнерах, целую сумку. Нет, я и сам могу готовить, вот только в последнее время нет желания. Обхожусь полуфабрикатами, которые и нужны то только для того, чтобы приглушить чувство голода.

Однако, заработать болезни желудка мне не дают. То Анна Николаевна чего подкинет, то Лика на работе салатик принесет, то Венька заглянет и оставит какой-нибудь похлебки.

На самом деле приятно, что о тебе так пекутся, но только, мне и самому хотелось бы о ком-то заботиться. Так вот ведь, до сей поры было не о ком. А сейчас хоть собака будет.

Пулька в машине вела себя хорошо. Спокойно сидела на переднем сиденье и внимательно смотрела на дорогу. Она вообще, с момента нашего знакомства была немногословна и ни разу не гавкнула.

До дома добрались быстро. Пулька осмотрела территорию вдоль забора, вынюхала все углы, и довольная отправилась в приготовленную ей будку за домом. Я вошел в дом, взял приготовленную утром миску с мясной кашей и вынес собаке.

Пока собака ела, выстелил ее будку старой тканью и очистил прилегающую территорию от снега. На цепь решил ее пока не садить. Во-первых, дом находится в удалении от основной части деревни. А во-вторых, собака умная, и вряд ли напакостит без ведома хозяина. Да и приволье ей нужно.

Из раздумий меня вывел лай Пульки, которая вдруг встала в стойку в сторону дороги. Пока размышлял, что же сподобило невозмутимую собаку показать голос, как где-то недалеко раздался детский плач. Меня будто током ударило, так резанул по нервам этот голосок.

– Место. – Приказал притихшей Пульке и побежал на звук.

Выбежав из-за дома, с удивлением увидел высокую женщину, которая одной рукой держала большой сверток, а второй пыталась протащить сумку в калитку. Детский плач доносился из свертка.

Прежде чем подумать, подлетел к ней, аккуратно забрал ребенка, положил его на одну руку и отобрал сумку другой.

– Вы ко мне? – Спросил, уже направляясь к дому.

Да, дурацкий вопрос. Это место, даже если захочешь, не найдешь. Но на женщине было какое-то осеннее пальтишко, а на улице мороз. По прогнозу на завтра вообще минус тридцать обещают. Да и ребенок мог замерзнуть.

– Вы – Геннадий Корсаров? – Донеслось у меня из-за спины тягучим нежным голосом.

– Да. – Быстро кивнул, стараясь скрыть свое замешательство. Зачем я вообще кому-то понадобился?

Открыл ногой дверь, вошел в дом. Сумку оставил у порога, а ребенка, сбросив обувь, пронес в комнату, где положил на диван. Женщина тут же подошла и принялась распечатывать конверт.

– Я Кира Топтыгина. – Коротко представилась она.

Я кивнул.

– Хозяйка дома. Мы с вами заключали договор на год. Осталось еще четыре с половиной месяца. – Напомнил, сбросив шапку с курткой, и повесил их на крючок.

– Да. Я не за этим приехала. Извините, что пришлось вас потревожить. – Она раскрыла конверт с ребенком и неуверенно посмотрела на меня. – Простите, можно я покормлю дочь, а потом мы с вами поговорим?

Я кивнул и вконец растерянный отправился на кухню. Поставил чайник на плиту и нашел две кружки. Всегда легче говорить с человеком, который не умирает от голода. Порылся в шкафу, но ничего вкусного не нашел, кроме сухарей, которые у меня Лика забыла, когда последний раз с мужем заезжала в гости.

Вспомнил, что мне где-то Лидия Васильевна нагрузила целую сумку еды, среди которой были и какие-то плюшки. Нашел сумку рядом с холодильником и открыл. Соленья какие-то, контейнеры. Ага. Нашел коробку домашнего печенья, и три куска брусничного пирога. Отлично.

Из комнаты слышалось кряхтение ребенка, и легкий напевный голос его матери. Внутри вдруг раскрутился горячий узел. Я вспомнил, что когда-то и в моей семье было так же. Легкий воркующий голос над ребенком. То, что было когда-то в прошлой жизни. То, чего я сейчас лишен.

– Извините, что так долго.

Близкий голос хозяйки дома вывел меня из ступора, в котором я находился, стоя посреди кухни и смотря в стену стеклянным взглядом. Как-то тупо огляделся вокруг себя, мимоходом отметив кипящий на плите чайник и растерянный вид девушки.

Я вдруг осознал, что передо мной не высокая женщина, а рослая, чуть выше меня, девушка, едва достигшая совершеннолетия. Она сняла верхнюю одежду, и стала видна некоторая угловатость фигуры, присущая подросткам, пухлость щек, еще не до конца сошедшая, и слишком открытый взгляд, каким смотрят на мир только дети. Тут же почувствовал себя рядом с ней дряхлым низким стариком.

– Что? – Не вспомнил ее последней фразы.

– Извините, что так долго кормила дочь. Она с дороги проголодалась. Мы сразу из роддома сюда. – Неуверенно проговорила она. – Я думала, что она еще в автобусе проголодается, и даже молоко сцедила….

До меня вдруг дошел смысл сказанного.

– Вы везли новорожденного ребенка в автобусе? – Грозно спросил я. – Там же микробы всякие. И пьяные ездят.

Она слегка вздрогнула от моего тона и покосилась в сторону комнаты. Я тут же почувствовал себя козлом. Ну, кто орет в доме, где спит младенец? Я ору. Молодец, нечего сказать.

– Даря не новорожденная. Нам три месяца уже. Просто в реанимации сначала долго лежали, а затем на доборе веса были. – Принялась оправдываться она.

Я вздохнул.

– Кира, присядьте за стол, давайте попьем чай, и вы мне расскажете, что случилось, и зачем вам понадобился я. – Я указал на стол, выключил плиту и налил кипяток в кружки.

Девушка несмело села на табурет и обняла кружку двумя ладонями.

– Понимаете…. – она замялась. – Конечно, это не ваши проблемы, но….

Мне вдруг стало неловко от того, что я заставляю ее говорить о неприятностях, но проблему легче решить, когда знаешь ее суть.

– Не бойтесь. – Ободряюще улыбнулся.

Она кивнула.

– Я развелась с мужем еще до рождения дочери. Но та карточка, на которую вы перечисляли деньги, находится до сих пор у него. – Она подняла на меня свои серые глаза, с желтыми крапинками вокруг зрачка.

– Подождите. – Остановил я ее. – То есть я три месяца перечислял деньги не вам, а вашему бывшему мужу?

Она виновато кивнула.

– Простите. Просто, если бы я отобрала у него карточку, то он бы понял, что я с ним развелась.

– Вы развелись с мужем без его ведома? – Приподнял я бровь.

Она кивнула.

– Повезло, что он тогда в запой ушел и ничего вокруг не замечал. – Покаялась она, а у меня руки зачесались вправить мозг этому дегенерату. – Так вот, пожалуйста, я очень вас прошу, перечислять деньги вот на этот номер сберкнижки. – Она положила передо мной бумажку с цифрами. – А лучше передавать мне на руки.

Я вновь оглядел ее.

– Кира, а что вы планируете делать дальше? – Спросил на всякий случай.

– Я? – Она растерялась. – Я найду какую-нибудь пожилую женщину, которой нужно помогать по хозяйству. Ну и за постой ей платить буду. К мужу я точно не вернусь.

У меня в голове тут же что-то щелкнуло.

– Зачем вам идти куда-то? Это же ваш дом. – Возмутился я, снова повысив голос, но быстро вспомнил о ребенке и уже шепотом добавил. – Вам есть, где жить.

Кира внезапно замерла.

– Но не могу же я выгнать вас из дома. Тем более срок действия договора еще не закончился…. – Она, кажется, совсем растерялась.

Я вздохнул. Не говорить же ей то, что от одиночества я готов уже на стену лезть.

– Вы можете жить здесь, не выгоняя меня. – Сознался, наконец.

Девушка напряглась еще больше.

– Нет.

– Почему? В доме две комнаты….

– Одна же. – Нахмурилась она.

– Я утеплил пристрой и теперь там еще одна комната. – Я показал рукой на вторую дверь, ведущую из кухни. – Там вполне можно жить.