Но сейчас, стоя на границе тридцатикилометровой зоны, я понял, как точно Слава описал роль дозиметра для нас, путешественников в ЧЗО. Радиацию нельзя увидеть, да и почувствовать сразу не получится. Одни лучи обжигают нашу кожу, другие убивают клетки внутри. Без дозиметра мы слепы, как новорождённые котята. Слава за столько лет небось выучил безопасные тропинки наизусть, но дозиметр оказался тут как тут, зацепленный за пояс на его штанах.

– Слава, а… – начал я, и тут наша очередь наконец подошла, человек в форме забрал пропуск и паспорт, чтобы сверить данные. Пока я проходил через кабинку дозиметрического контроля, а потом наблюдал за обыском вещей («Алкоголь?» «Нет», «Холодное оружие»? «Да нет же»), забыл, что хотел ему сказать.

***

За десять километров до Чернобыля мы снова высыпали из автобуса перед полицейскими.

Между делом выяснилось, что в первый день экскурсии я даже не доберусь до Припяти. Буду с остальными обходить забытые богом деревни. Гид из «Чернобыля для всех» сказал, что всё дело в транспорте – у нас со Славой нет своей машины, а на велосипеде тут ездить запрещается.

– Так, ребята, на месте, остановка. Выходим, прямо по курсу Копачи, – затрещал Ваня. Он главный для двадцати ребят, рассевшихся вокруг нас. Ну, а я ждал сигнала от Славы. – Ничего не трогаем, никуда сами не идём!

Пока в узком проходе толпились туристы, я рассматривал посёлок через стекло. В пяти метрах стояла табличка с перечёркнутым словом «Копачи», а прямо напротив дом – настолько старый, что его фундамент просел в землю. Тягостная картина, от которой по спине побежал холодок. Ведь когда-то здесь жили люди, те, кто протоптал тропинки, ныне заросшие высокой травой…

Чуть дальше на земле валялась поржавевшая машинка, заляпанная краской, удивительно похожей на кровь. Бери снимай для фильмов ужасов готовые качественные декорации в натуральную величину… Даже не скажу, что конкретно случилось, когда я вышел из автобуса за четыре километра от Чернобыльской станции. Наверное, то, что происходит в жутком месте с людьми, наделёнными таким проклятием, как яркое воображение. Дискомфорт превратился в выразительное предчувствие. Плохое. Я покинул транспорт последним; едва ступил на землю, как водитель закрыл автоматические створки позади.

Группа Вани двигалась вперёд, а Слава уткнулся в дозиметр, и тогда я включил актёра.

За три часа они у меня в печёнках сидели, всю дорогу разговаривали про какой-то радиационный дождь. Я не собирался терпеть их ещё столько же. Лучше останусь со Славой наедине, найду с ним общий язык и пойму, что он за человек.

В общем, я шагнул, схватился за правое колено и театрально ойкнул.

– Что случилось? – тут же спросил Слава.

– Нога. Больно идти, не пойму, что такое … – я продолжал держаться за машину, а правую ногу поджимал под себя. Подойдя ко мне, Слава присел на корточки и начал ощупывать мое колено, отчего я едва не рассмеялся, щекотно же. Все двадцать человек повернулись ко мне как по команде.

– Боль острая?

– Может, к тебе кто-то залез в штаны? – предположил Ваня.

– Вот спасибо большое! Нет, не острая, как будто ноющая, может, потянул мышцу, – рассказывал я Славе, пока он переводил взгляд с ноги на моё лицо и обратно.

– Окей. Ты хочешь вернуться? Мы можем поехать сразу в гостиницу и начать экскурсию уже завтра, – предложил он.

Ещё чего!

– Я могу идти! Просто не так быстро. Вы, наверное, валите, не ждите меня, – махнул я Ване. – А мы сами, да? – и повернулся к Славе.

– Если ты точно сможешь идти, – медленно кивнул он.

– Смогу!

Расставание быстрым не получилось.

Ваня решил, что он тут главный авторитет и лично его я должен заверить, что в порядке, не упаду без сил где-нибудь в чернобыльскую траву и не поймаю нежелательную дозу радиации. Я уже начал оправдываться, что этого не случится ни за что на свете, чтобы он поскорее ушел… И тогда в дело вступил Слава.

– За Александра отвечаю я, – вмешался он.

– Это понятно, я…

– Встретимся в автобусе.

Сказал как отрезал! Ване оставалось поверженным уйти к своей группе, чтобы продекларировать перед ними очередную мотивационную речь. Может быть, он и считался хорошим экскурсоводом, внимательным к каждому и активным. Но лично у меня от него едва не разболелась голова. Он подходил безлюдному пустынному месту примерно так же хорошо, как боксёрские перчатки балерине. Веди ты себя тише, не ори во всю глотку, тут же всё равно тишина тотальная, каждый невольный шорох слышится, как выстрел из пистолета.

– Жуткий тип! – я остался со Славой наедине.

– Ты поэтому симулировал?

– Что? Я симулировал? Я не симулировал! – скрестив руки на груди, я перенёс вес на «здоровую ногу». И выдержал его пристальный взгляд.

– Окей, – поверил Слава.

По мере того, как группа и Ваня отдалялись от нас, туристический гул стихал, и зона отчуждения становилась похожа сама на себя. Немая, заброшенная и без следа пребывания человека. Слава предложил опереться на его плечо, чтобы идти дальше. И я согласился, вынужденный играть роль до конца. Так мы и шагали мимо высоких зарослей бурьяна, пугая редкие стаи птиц, отмахиваясь от насекомых. Я приобнял его за плечо, а он держал меня за рёбра.

Слава рассказывал о Копачах. Увлеченно. Душевно. Например, о том, что дом, которому я приписал просевший фундамент, закопали под землю специально. Тут всё казалось наполовину погруженным в насыпь, будто по дорожкам прошёлся великан и приплюснул лапищами здания к земле. Поселение целенаправленно уничтожили.

То тут, то там торчали крыши домов да поломанные доски заборов. И я думал, насколько жуткие вещи тут происходили. Наверное, землю свозили сюда большими грузовиками и вываливали прямо на дома. Она забиралась внутрь через открытые окна, будто в рот покойнику, сыпалась на посуду, на вещи, на кровать.

– Метров через двести за поворотом будет детский сад. Его не стали закапывать вместе с деревней, – продолжал Слава. – Наверное, хотели устроить в нём штаб во время ликвидации. Но так и оставили всё в первоначальном виде.

– Офигеть, а он не опасен?

– Нет, но мы туда не пойдём. – Я сжал губы. – Потому что ты с такой ногой всю экскурсионную программу не выдержишь…

– Да мне нормально. Уже не сильно болит, чтоб ты знал.

Я решил так: пройдём немного, а потом я скажу, что ноге уже легче. А потом подумал, неплохо же идём! Если есть возможность деликатно полапать симпатичного парня, зачем отказывать себе в удовольствии?

– В Чернобыле есть аптека, купишь что-нибудь от растяжения.

– Как скажешь… В смысле, конечно, куплю.