Вопрос оказался не праздным. Обогнув кибитку, я увидела лежавшую на дороге лошадь. Она не шевелилась, не дышала, не похрапывала, только желтоватые хлопья пены на тёмно-коричневых боках свидетельствовали о том, что ещё недавно животное тащило повозку. На обочине растянулся мужчина, высокая трава почти скрывала его, и я обнаружила присутствие человека не сразу. Он, услышав моё учащённое дыхание и вырвавшийся разочарованный возглас, приподнялся на локте. На заросшем рыжей бородой лице выделялись яркие голубые глаза. Кепка со сломанным козырьком съехала на затылок, ворот рубахи распахнулся, открывая волосатую грудь. Мы уставились друг на друга.

– Здрав…ствуй…те, – пропыхтела я, не справляясь с дыханием.

Мужчина отвёл от меня изучающий взгляд и рывком поднялся с земли.

– Оружие есть?

– Что? – я отступила шага на два.

– Прикончить, чтобы не мучилась моя Звёздочка.

Взглянув на лошадь, я увидела яркое белое пятно на лбу, вероятно, и давшее животному кличку. Мужчина присел на корточки и погладил лошадку по шее.

– Не уберёг я тебя, – сокрушался он.

Я спросила:

– Вы Лука? Из деревни, что за лесочком?

– Оттуда. Все передохли, моя дольше других продержалась. Он встал, подошёл к телеге и принялся искать что-то в куче сваленного в беспорядке барахла.

Я опустилась на колени перед мордой лошади, тронула пальцами пятно на лбу. Ухо животного дрогнуло и развернулось ко мне:

– Что же ты, Звёздочка? – чуть не плакала я.

– Стащить надо на обочину, – сердито бормотал мужчина, – пойти, что ли, за помощью?..

Лошадка дёрнулась и шумно задышала. Потом издала короткое ржание и попыталась подняться. Я не осознавая, что делаю, помогала животному. Конечно, сил моих было недостаточно, но будто кто вселил в меня их, я чувствовала, как от рук исходят и вливаются в лошадь упругие волны. Уже через минуту Звёздочка оказалась на ногах и потянулась ко мне губами. Я лихорадочно раскрыла котомку и вытащила из узелка краюху хлеба.

– Ешь! Ешь, милая!

Мужик наблюдал за происходящим с таким ошарашенным видом, словно я у него на глазах вскрывала гроб с покойником. Меня немного веселил суеверный ужас, мелькавший в глазах рыжего возницы. Я даже не успела сформулировать просьбу, Лука опередил, сообщив, что доставит меня хоть на небо.

– Так высоко не нужно, – засмеялась я, – замок Далеор будет в самый раз.

– Туда к вечеру домчим! – с энтузиазмом согласился мужчина.

Звёздочку он не погонял, она сама бежала так шустро, что представить её лежащей без сил на дороге было совершенно невозможно. Я всё-таки попросила Луку делать остановки и давать лошадке отдых. Я расположилась в фургоне, Лука постелил набитый сеном матрас на широкую скамью. Сидеть было удобно, аромат высушенных цветов дурманил, даже запах лошадиного пота почти не чувствовался. Я разулась и разминала задеревеневшие стопы. Напрасно все считали меня опытным ходоком, прогулки по горным тропам закалили, но совершала я их в удовольствие и оказалась плохо подготовлена к бегу и долгой ходьбе. Возможность завершить путешествие в повозке подвернулась кстати.

Рыжий Лука словно забыл о моём существовании, молчал, не поворачивал головы, сидел сгорбившись на передке телеги и время от времени шевелил вожжи. Звёздочка бежала споро.

Мерное покачивание убаюкивало, но попадавшиеся под колёса бугорки встряхивали меня, не давая задремать. Я мечтала о доме. Сердце щемило от предвкушения встречи. Это станет счастливым событием, но как родители отнесутся к рассказу о моём положении в графском поместье, я представляла не в полной мере. Отец, наверное, рассердится и потребует от Боннтов объяснений, а мама испугается отмены сделки и станет уговаривать мужа забыть о неприятном недоразумении. Сама я уже не злилась. Ведь всё закончилось хорошо? Виконт изначально не интересовал меня. Как может заинтересовать незнакомый юноша? Тем более тот, о ком слышала весьма нелестные отзывы. Не то чтобы я доверяла слухам, однако наша добрейшая нянюшка не станет болтать зря, она при упоминании Боннтов менялась в лице, качала головой и бормотала:

– Ох Делюшка, не того тебе сватают, не того.

– А что такое, – дразнила я, – недостаточно богат? Не слишком родовит?

– Тёмный он. Проклят.

Видя искреннее огорчение няни, я обнимала её и успокаивала обещанием не выходить за проклятого виконта, хотя дело было вовсе не в слухах – я не рассчитывала испытать взаимные чувства при первом знакомстве.

Увидев горы, я готова была петь. Ведь завтра буду дома, осталась одна ночёвка в трактире, куда мы с Лотой любили бегать за варёной кукурузой. Тётушка Кро умудрялась готовить её лучше всех. Кроме того, нас тянуло в харчевню любопытство – там встречались люди из дальних уголков страны. Каких только историй не рассказывали путники!

Колёса загромыхали по камням, телегу затрясло, приходилось крепко держаться за спинку скамьи, чтобы не сбросило на пол. Здесь ещё до рождения отца сошёл сель, завалив путь камнями. Людям пришлось потрудиться, разбирая их. Груды булыжников до сих пор высились на обочинах и загораживали обзор. Мы миновали нерукотворную стену через проём… Нет! Я встала и чтобы не упасть схватилась за спину Луки. Он натянул вожжи, ошарашено бормоча:

– Вот невезуха! И эти провалились.

На месте знакомых построек зеленела трава, усыпанная желтоглазыми ромашками. Чуть в стороне сохранился полуразрушенный амбар.

Щёки мои стали мокрыми. Их холодил тянущий с гор ветерок.

– Тётушка Кро… – прошептала я чуть слышно, – как же так?

Те пустыри в деревнях удивляли меня, слова о пропавших домах и семьях, их населявших, пугали, но я не принимала эту правду до конца – такого ведь не может быть! Миф. Сказка. Небылица. Но вот передо мной место, где я бывала сотню раз. Здесь всегда бурлила жизнь. Тётушка Кро хлопотала в кухне, её муж – толстощёкий здоровяк – принимал и размещал гостей, пятеро детишек от трёх до одиннадцати лет помогали родителям по мере сил и возраста. Теперь их не было! Никого. Можно представить, что семейство снялось и уехало с насиженного места, но каким образом растаяло добротное трёхэтажное здание? Куда подевался каретный сарай? Где огород, сад, теплицы, коровник? Где домики многочисленной челяди?

Я выбралась из повозки и побрела по ромашковому лугу. Ошибки нет, место то самое. Знакомые вершины сияли розовыми колпаками, отражая лучи закатного солнца. Одна дорога начинала подъём к нашему замку, другая вела через луга к морю, третья, по которой мы приехали, прорезала насыпь, прячась за ней. Хрипловатый голос выдернул меня из задумчивости:

– Куда теперь?

– А?

– Я говорю, – рыжий Лука мял в руках картуз, – в замок везти тебя или ещё куда? Тут неподалёку деверь мой живёт, к нему я направлялся. Не зову. Там и так полна горница народу.

– Нет-нет. Спасибо, – вздохнула я, – сама доберусь. Ты поезжай. Вот, деньги возьми.

Мужчина замахал руками:

– Брось, госпожа, не возьму. Как бы удачу не спугнуть.

Я вытащила монетку и протянула на раскрытой ладони:

– Как талисман бери. На счастье.

Веснушчатая рука потянулась к моей, Лука осторожно двумя пальцами подцепил монетку.

– Благодарствую. Пусть Хранитель не отступает от тебя, госпожа. – Он вернулся к повозке и, правя мимо меня, махнул на прощанье рукой.

Я поплелась к единственному сохранившемуся строению. Нужно отдохнуть. На рассвете начну подъём.

Устроилась на полусгнившем полу: расчистила от мусора достаточное пространство и постелила дождевик, под голову положила котомку. Спала урывками. То проваливалась в чёрную как угольная шахта яму, то выныривала из неё, обнаруживая себя в сером сумраке амбара, где сквозь щели в потолке пробивался серебристый свет луны. Никто не пришёл ко мне во сне, не утешил, не развеял опасений. Я гнала горькие мысли, твердя папино правило: не пугаться плохих знаков, искать добрые.

Разбудил меня крик петуха. Слышала его звонкий радостный призыв явственно. Резко села, потёрла лицо, прогоняя слабость, прислушалась. Тишину нарушали только шелест ветра и поскрипывание оторвавшейся от притолоки доски.