В его спальне стояли стол с офисным креслом, кровать, тумбочка и комод. В целом — ничего лишнего, но Рамлоу сказал, что Питер может менять тут все, как захочет. Но Паркер не был привередлив, и его все устраивало, особенно то, что в доме был хороший интернет с приличной скоростью. Постепенно он стал обживать комнату. Расстелил новый плед, кинул на пол ковер. На бежевые стены прицепил пару фотографий и плакатов, расставил на полках книги, свалил гору журналов на подоконник.

Было только одно, что не особо радовало Паркера. Это жесткий, почти армейский распорядок дня, но Брок считал, что самому Питеру так будет легче. Во-первых, он с большей долей вероятности будет помнить, что он делал, а что нет, а с его провалами памяти это было важно. А во-вторых, такие меры дисциплинировали. Теперь он вставал ровно в семь, и они шли на пробежку в парк около Капитолия. И хотя из-за мутаций Паркеру было довольно тяжело потерять свою идеальную форму, каждый день он пробегал по тридцать километров. Еще у юноши было нормальное трехразовое питание и огромное количество перекусов, которые никак не контролировались. В отличие от Мэй, Рамлоу отлично понимал, что с метаболизмом Питера, тот постоянно испытывает чувство голода. Теперь Паркер мог спокойно сделать себе сэндвич или хлопья с молоком, когда считал нужным.

Также Рамлоу настоял на том, чтобы Питер вернулся в школу и ходил на уроки, как было положено всем в его возрасте. Как ни странно, но Тейлор Лимс — психотерапевт, которая вела его в Вашингтоне, поддержала такую идею. Так парень оказался в Старшей Школе Вашингтона, где ему даже стало нравится. Хотя, первые недели были настоящим адом, и несколько раз Брок забирал бьющегося в истерике подростка домой среди учебного дня. Сам Рамлоу занимался подготовкой полицейских и параллельно помогал Мстителям.

Вообще, Питеру нравился Вашингтон. Тут не было Харли и Мэй, тут никто не знал об инциденте со взломами, и Паркер много времени проводил за книгами, готовясь к поступлению в Университет Джорджа Вашингтона на инженерное дело. Пока что он наверстывал школьную программу и записался на пару внеклассных занятий: волейбол и робототехнику. С Человеком-Пауком пока пришлось завязать, чтобы не было никаких подозрений и раскрытий личности, да и времени на это у Питера просто не было.

В среду у Паркера был довольно плотный график. Сначала занятия в школе, потом тренировка по волейболу и консультация у доктора Лимс. После чего его забирал Брок, и они ужинали где-то в пиццерии и уже потом ехали домой.

Но иногда Питер все же начинал возвращаться к прошлому. Он испытывал приступы паники и отчаяния, мог часами плакать, забившись в угол, и пока антидепрессанты, которые назначил ему еще Сэм, не помогали. Ему требовалось больше времени, чтобы переосмыслить все то, что с ним произошло, и начать жить новой жизнью.

— Как прошел твой день? — интересуется Брок, когда забирает Питера от психотерапевта, и они едут поужинать. Паркер даже немного изменил свой внешний вид. И хотя толстовка была неизменным атрибутом его гардероба, иногда она была не черной, а темно-синей или серой с лого школы, что не могло не радовать Рамлоу. Это был хоть маленький, но шаг к тому, чтобы все изменить.

— Все отлично, — Питер не верил тому, что зарегистрировался в паре социальных сетей и теперь довольно часто переписывался с одноклассницей Дакотой Хьюстон, которая ему, кажется, нравилась.

— Как успехи с испанским? — опекун в курсе того, что Питер сегодня писал важный тест, к которому готовился больше двух недель.

— Набрал 75% — и хотя учительница хвалила его, сам Паркер считал, что это низкий уровень.

— Ого, ты молодец! — Рамлоу похлопал парня по спине, — как ты смотришь на то, чтобы выходные провести в Нью-Йорке? У Баки день рождения, и мы хотели собраться.

— О, это будет замечательно, — Питер знал, что компания будет небольшой и он сможет чувствовать себя комфортно, — но я в пятницу допоздна. Мистер Гордон поставил нам еще одну тренировку перед чемпионатом.

— Мы поедем в субботу уром и приедем в воскресенье вечером, — пояснил Брок, — и ты все успеешь.

Остаток вечера проходит спокойно, и после ужина они едут домой. Питер делает уроки, принимает душ, немного читает перед сном и в начале двенадцатого ложится спать. Ему нравится эта нормальная жизнь, хотя в глубине души он ощущает, что все это не его. Что он словно не в своем мире, и все вокруг него лишь иллюзия. Вот-вот все это рассыплется, как карточный домик, и вокруг будет только холод и пустота. Пустота, которая вернет того, прежнего Питера…

Комментарий к Часть 28.

—отбечено.

========== Часть 29. ==========

Питер стоял посреди разрушенного зала с игровыми автоматами и уже пять минут крутил в руках пакетик с таблетками. Его последняя заначка, которую он нашел во внутреннем кармане рюкзака. Хватило бы как раз для того, чтобы покончить со всем. Но он еще думал о том, нужно ли ему это.

— Но я же показал тебе, что все может наладиться, — тихонько сказал Лео, который сидел на бильярдном столе, там, где когда-то сидел Харли.

— Да-да, — закатил глаза Питер, перебирая пальцами до боли знакомые таблетки морфина, — идеальная жизнь в Вашингтоне с Броком. Посиделки в пиццерии и тренировки по волейболу. Лео, ты сам то во все это веришь? Да какая у меня может быть нормальная жизнь? Я же поехавший! Серьёзно, Лео, я говорю с воображаемым другом. Я не смогу жить нормально! Я всегда буду таким! Если не покончу со всем этим. Сам подумай, сколько бед я могу наделать, пока у меня случаются эти провалы в памяти?

— Поэтому тебя и отправили к психиатру, — сказал Лео, — поэтому тебе необходимо принимать таблетки. Тогда все наладится, Питер, — в его голосе звучала мольба, ведь если погибнет Паркер — погибнет и он.

Он смог вырваться всего на пару часов, сказав Сэму и Броку, что хочет прогуляться. Как ни странно, его отпустили. Хотя, он был хорошим пациентом и выполнял все указания врачей, так что никто ничего не заподозрил. И Питер, пользуясь такой возможностью, приехал на Кони-Айленд. Он много думал о суициде даже до того, как нашел свою нычку. Паркер был склонен считать, что если его не станет, то не будет проблем.

— Питер, — снова привлек его внимание Лео, так как Паук долго молчал.

— Я думаю, — огрызнулся Паркер, — слушай, так действительно будет лучше, — он снова пришел к этому выводу.

Парень боялся суицида, но в тоже время сильно хотел этого. Он отлично знал, что того, что у него есть, хватит, чтобы свести счеты с жизнью. Страх окутывал Паркера липкой паутиной, которая с каждой минутой становилась все туже и туже.

— Ты не должен делать этого, — просит его Лео, — подумай о том, что все может быть хорошо. Подумай, чего ты можешь добиться, если применишь свои знания в благое русло!

Питер пожал плечами и, открыв пакетик, высыпал таблетки на ладонь. Перебирая их пальцем, Паркер снова думал о том, что будет дальше. После того, как он покончит с собой. Будет ли кто-то тосковать о нем, думать. А ведь, по факту, у него совсем не осталось родственников. Мэй не была его родной тетей, она всего лишь жена дяди Бена и вообще не должна была заботиться о нем. Наверное, было бы даже лучше, если бы она сдала его в приют или приемную семью.

Он сел на пол и уставился на таблетки. Они манили его, околдовывали его рассудок, лишая возможности думать о чем-то, кроме того, что он задумал. Это становилось навязчивой идеей.

Питер не знал, следит ли за ним кто-то. Возможно, Сэм и Брок уже ищут его, тогда времени на принятие решения остается не так много. Питер снова посмотрел на Лео. Тот всем своим видом просил его не делать этого, и в сознании Паркера снова мелькали те картинки счастливой жизни, о которой ему рассказал Лео. Он подумал о том, что может переехать в Вашингтон, начать ходить к психотерапевту и, возможно, у него могли бы появиться друзья или даже девушка. Питер мог бы ходить на всякие секции и тренировки, учить языки и готовиться к поступлению в университет, но он не хотел этого. Он не хотел тешить себя пустой иллюзией мнимого счастья. Ведь даже если все наладится, Питер останется Питером. Рано или поздно, он снова во что-то влезет, и тогда все может закончится не так радужно, как в этот раз.