Только сейчас Учиха заметил на шее у его девушки до боли знакомую цепочку.

- Что это? И откуда оно у тебя? – мгновенно ухватившись рукой за украшение, задал вопрос мститель, недоверчиво посмотрев на Хокумон.

- Ничего, – быстро разжав пальцы Саске, чтобы отцепить правителя Ото от вещи подаренной его же старшим братом, которую новый Каге Звука явно узнал, ответила Звуковичка.

В последний раз страстно поцеловав Учиху младшего в губы на прощанье, чтобы отвлечь внимание носителя Шарингана от цепочки Хокумон быстро покинула кабинет, оставив мстителя наедине с бумагами, которыми он занимался до её прихода, а сама направилась в камеру к Итачи.

Вновь миновав все длинные лабириното-подобные коридоры, Звуковичка оказалась у нужного помещения. Быстро пройдясь по темнице логова Орочимару, девушка отыскала глазами подходившую к её ключу дверь. И предварительно сняв взрывную печать с входа, отварила камеру серебристой железякой. У Хокумон было мало времени, а вернее, она даже сама не знала точно сколько, но желание помочь Акацуку спасшему ей когда-то жизнь, и ещё большее желание просто прикоснуться к нему, превозмогли все опасения. Закрыв за собой камеру изнутри, девушка, прошла чуть вперёд, чтобы её слегка прищуренные на данный момент глаза смогли рассмотреть напарника Кисаме.

Сейчас у Итачи был более жалкий вид, чем когда-либо. Даже в тот день, когда Таюя дразнила его глупой приставкой, называя Итачи-кун, он выглядел гораздо сильнее и круче, чем сейчас. Обе руки Акацука, сидевшего на холодном полу были прикованы цепями по разные стороны так, что Учиха даже не мог пошевелить ими. Глаза, прекрасные тёмные радужные оболочки, в данный момент вскрывала чёрная повязка, закрученная на затылке в неаккуратный узел, не позволяющая брату Саске видеть хоть маленькую каплю всего окружающего, как собственно и использовать Шаринган. Сейчас Итачи больше всего напоминал девушке её, всего пару месяцев назад, и Таюе было не только жалко его до слёз, но и больно, очень больно видеть и понимать, что Акацука постигла та же участь, которая когда-то предназначалась ей.

- Это ты Саске? – усталым измученным голосом, наверное, от долгих пыток произнёс Итачи, услышав, как в камере появился кто-то кроме него.

Ответа не последовало. Карасноволосая молча сделала всего пару шагов в сторону мастера гендзюцу, и, оказавшись рядом аккуратно уселась Акацуку на руки. Итачи больше не спрашивал, был ли это его глупый маленький брат, потому, как обладая правильной ориентацией Учиха младший вряд ли бы сделал так, да и по весу скорее всего был бы куда больше худющей девушки, если бы всё же свихнулся и попытался сотворить что-то подобное. Напарник Кисаме уже хотел было открыть рот, произнося что-то вроде очередного вопроса, но сделать ему это не дал страстный поцелуй, таких знакомых и родных губ. Даря всю нежность и любовь, которые у неё были, Таюя стала быстро отстёгивать наручники всё тем же ключом, не отрываясь от лица Итачи. Ощутив, что его запястья свободны, а пришедший страстно целует Учиху, Акацук окончательно сообразил, что это был явно не Саске, и никто другой из его приспешников, только сейчас узнав знакомые губы. Пальцы Итачи быстро коснулись изящной спины девушки, которой так давно хотели дотронуться, и стали ласкать её через чёрное атласное кимоно. Закончив с наручниками, Хокумон резко содрала дурацкую повязку, освободив полуслепые глаза Учихи. И прошептав ему на ухо:

- У нас мало времени, – продолжила целовать в губы.

Итачи ничего не ответил, впрочем, не стал и сопротивляться, ему давно хотелось, чтобы та ночь, их самая первая ночь вновь повторилась. И даже тогда, кода Саске убил Кисаме Чидори, Учиха прокричал имя напарника вовсе не потому что между другом и любимой женщиной выбрал первого, а потому что просто понимал, действительно осознавал, что по его вине это были последние минуты жизни Хошигаки. И своими полуслепыми глазами видел, как умирает его напарник, потому что сам Акацук ничего не мог, и собственно не хотел с этим делать.

Их ласки продолжились. Пальцы одной руки Итачи быстро переместились со спины на грудь Таюи, и, забравшись под лёгкую ткань чёрного кимоно, вытащили торчащие соски наружу. Второй рукой Учиха так же шаря под одеждой Звуковички, стал снимать с неё трусы. Таюя тем временем вновь расстегивала липучки на чёрном плаще с красными облачками, как и в тот раз в «коробке». Освободив-таки наконец-то Акацука от фирменной формы их организации, Хокумон бросила эту тёмную тряпку в сторону, и проведя руками, от груди Итачи до живота, слегка задержавшись там, немного поиграв пальцами под майкой-сеточкой, спустилась чуть ниже расстегивая штаны. Нижнее бельё девушки полетело вслед за чёрной формой Акацуков в красных облачках. Засунув кисть Учихе под одежду Звуковичка нащупала пальцами его достоинство, и так же как и всего минут 20 назад делала это с Саске, да и так, как это было у них в первый раз, слегка сжав тёплый и твёрдый орган у себя в руке, провела по нему ладонью вверх вниз, заставив теперь уже Акацука издать стон, после чего вытащила достоинство Итачи наружу. Ещё пару раз пройдясь рукой по всей длиннее органа, Таюя, так же как и в тот день, когда брат Саске лишил её девственности, помогла ему войти в себя, а затем томно простонав от наслаждения, дёрнулась вниз доставляя им обоим неимоверное удовольствие. Девушка двигалась в том же темпе, что и в день её побега из логова Акацуков, не переставая целовать Итачи. Любовь страсть и желание окутали их обоих, будто пара делала это впервые, и сейчас как Хокумон, так и Учихе было всё равно, что их могут застать здесь за непристойным занятием, что грозило мгновенной смертью от руки Саске обоим. Слишком хорошо в данный момент было Таюе и Итачи, чтобы думать о глупом маленьком брате последнего. Эта близость, принося удовольствие им обоим, продолжалась ещё некоторое время, пока Хокумон и Учиха полностью не удовлетворили друг друга. Громко простонав, девушка одновременно в последний раз резко дёрнула бёдрами, и они оба кончили, соединившись в финальном страстном поцелуе.

- Я люблю тебя, – хором в один голос произнесли Акацук и Звуковичка, от чего Итачи весело ухмыльнулся, а Таюя слегка поморщилась, понимая, что это было будто дежавю, и осознавая почти полную идентичность братьев Учих.

После финальных слов девушка наконец-то встала с Итачи, и разыскав где-то на полу своё нижнее бельё, а так же подняв плащ мастера гендзюцу произнесла, отдав форму Учихе, одновременно нацепив трусы на себя обратно:

- Уходи, беги, и никогда не возвращайся.

Учиха забрал свой плащ и некоторое оружие, переданные ему Хокумон и одевшись, удивлённо задал вопрос:

- А как же ты?

Тяжело вздохнув, Звуковичка набралась сил и ответила, сказала наконец-то то, что так не хотела говорить:

- У нас с тобой нет будущего, ты сам прекрасно это знаешь, потому и помог мне сбежать тогда из логова Акацки. Моё место здесь в Ото, а твоё там… И поэтому нам придётся расстаться вновь, – красноволосая сделала паузу как бы в подтверждение правильности своего решения, и верности слов, которые только что услышал Учиха, – я всегда буду помнить тебя, – тихо почти прошептав добавила девушка, а потом осмотревшись по сторонам закончила свой монолог, последней фразой, – примени на мне Цукиёми, чтобы твой побег был правдоподобным. Сделай это ещё раз ради меня, и… Прощай… – замолчав Таюя быстро подошла к Итачи, а затем крепко обняв его в последний раз страстно поцеловала в губы.

Это был действительно их последний и самый-самый нежный и одновременно пылкий поцелуй, и Акацук и Звуковичка старались вложить в это переплетение губ как можно больше тех эмоций, которые они до сих пор ощущали, предать друг другу чувства, взаимные чувства, объединявшие пару сквозь все преграды: людей, время, расстояния.

И вот, спустя несколько долгих минут такое приятное соприкосновение губ наконец завершилось, да, Таюя и Итачи, сейчас хотели, чтобы этот миг не заканчивался никогда, но, увы, это было неизбежно. Разорвав последний поцелуй, Учиха в ответ прошептал: