Сверкнув в серебряном свете луны, по щекам Таюи мгновенно покатились слёзы боли и разочарования, тоски и горечи вины, Хокумон уже не знала, почему плачет, не знала, которого из братьев Учих она любила больше, и совершенно не знала, что делать дальше. Девушка просто тупо пялилась на ночное звёздное небо, чувствуя, как солоновато-горькие капли текут по её лицу…

Вдруг, Звуковичке показалось, что где-то совсем близко, прямо у неё перед глазами промелькнуло что-то тёмное, всего в паре сантиметров от зрачков, и красноволосая внезапно почувствовала как колена девушки что-то легко коснулось. Резко вздрогнув то ли от неожиданного ощущения, то ли от того, что непонятно откуда вдруг появившийся ветер навеял на Таюю холод, мгновенно пробежавший по телу Хокумон, среди Отовской жары, и в недоумении Звуковичка уставилась туда, где всего секунду назад ощутила прикосновение. Но каково же было удивление девушки, когда вместо злобного и разъярённого Саске около неё из-за ночного побега его «королевы Звука» красноволосая увидела у себя на руках ворона. Птица нагло сидела на колене у девушки и смотрела Таюе прямо в расширенные от недоумения зрачки, отчего даже Хокумон становилось жутко.

«Такой же, как Итачи, черноглазый и молчаливый», – внезапно промелькнуло глупое сравнение в голове Звуковички, и только после этого немного придя в себя, девушка слегка встряхнула головой, чтобы окончательно оправиться от шока, и резко махнула рукой прикрикнув на ворона:

- Кыш!!! – голос красноволосой эхом раздался по всей поляне.

Громко каркнув испуганная взмахом кисти Таюи птица, поднялась над ней. Хокумон невольно проследила за вороной глазами до тех пор, пока та не скрылась где-то за ветвями раскидистого дерева, под которым сидела Звуковичка, и уже хотела было с облегчением вздохнуть, обрадовавшись тому, что до смерти испугавшая её птица наконец-то улетела прочь, но не успела. Лишь только красноволосая потеряла из вида нарушителя её спокойствия за зелёной листвой, слегка скрывающей звёздное небо, из-за ветки дерева внезапно показались ещё вороны, их было слишком много. Птицы летели отовсюду, и грациозно кружась, сбивались в одно большое пятно на поляне всего в паре метрах напротив Таюи. Никак не ожидав подобного, девушка быстро вскочила на ноги, и хотела бежать, бежать прочь, от взбесившихся ворон, как внезапно поняла, что не могла и пошевельнуться. Птицы всё больше и больше продолжали собираться в одном месте, образовывая силуэт незнакомого шиноби, лица которого Хокумон, увы, не видела издалека. Мгновенно сообразив, что попала в чье-то гендзюцу, девушка ещё раз дёрнулась в сторону, чтобы точно убедиться, что сбежать сейчас она, не могла, поэтому Хокумон обладавшая замечательной реакцией тут же прокусила себе губу, чтобы избавиться от иллюзии, но и это не подействовало.

- Бесполезно, – тихо прошептал Звуковичке такой до боли знакомый и одновременно любимый голос, – моё гендзюцу нельзя так просто разрушить, – всё в том же тоне добавил Итачи, и слегка коснувшись рукой нежного лица красноволосой, закончил монолог комплиментом, – красивая мелодия.

- Ебать вою мать, чтоб я сдохла, у меня чуть сердце не остановилось, придурок, – наконец-то узнав Учиху, невольно выругалась Таюя, а затем, полностью отойдя от шока и испуга, испытанных от представления с воронами, шутливо добавила: -Ты знаешь, что каждый, кто хоть раз слышал мою игру на флейте – умирает?

- Если это цена того, чтобы увидеть тебя вновь, мне всё равно, – будто и вовсе не обратив внимания на то, что Хокумон проконстатировала факт, ответил Итачи.

Его лицо быстро приблизилось к лицу девушки, и их губы вновь соприкоснулись в таком долгожданном и приятном для Акацука и Звуковички поцелуе, в один миг напомнив все пережитые мгновенья вместе.

- Я ведь обещал, что всегда буду тебя защищать. Я люблю тебя, Таюя, – разорвав страстное прикосновение губ, тихо и, как всегда, спокойно произнёс Учиха.

- Но, я… – хотела было что-то ответить Хокумон, однако так и не успела.

Девушка жаждала сказать Итачи правду, рассказать о Саске, и о том, что их с Акацуком светлые и одновременно такие обжигающие чувства она так позорно предала, но милую беседу долгожданной встречи, внезапно разорвал грозный голос нового кавалера Звуковички.

- Таюя?!!! – откуда-то из-за кустов раздался повелительный тон Учихи младшего, заслышав который пара мгновенно обернулась в сторону шума.

Красноволосая моментально поняла, что ровно через пру секунд Саске будет здесь, она хотела предупредить Учиху старшего, сказать, чтобы тот бежал, но вернув испуганный взгляд обратно перед собой, краем глаза уловила, что Итачи уже не было рядом. Акацук будто растворился в воздухе не оставив и следа от своего недавнего пребывания, а из леса наконец-то показался разозлённый носитель Проклятой Печати.

- Что ты здесь делаешь посреди ночи? – громко рявкнул Учиха младший, вплотную подойдя к девушке, всё ещё пытающейся высмотреть напарника Кисаме в приделах небольшой поляны.

- Я спрашиваю, что ты здесь делаешь, Таюя?!!! – второй раз прикрикнув на Хокумон, Саске грубо дёрнул Звуковичку за руку, так что, резко подавшись влево, красноволосая мгновенно опомнилась.

- А? Что? Я… я… играла на флейте, если ты не видишь, твою мать, – даже немного заикаясь, на подобии Хинаты, от неожиданности начала было оправдываться Звуковичка, но тут же опомнившись, добавила ругательство в конце предложения Таюя.

Никак не ожидав подобной грубости, хотя уже дивным давно привыкший к дерзостям Хокумон, Учиха младший пришёл в ещё большую ярость, и, повысив тон на столько, на сколько это было вообще возможно, заорал на Звуковичку ещё громче:

- Какая к чёрту игра на флейте посреди ночи?!!! – в глазах мстителя мгновенно вспыхнули ярко-алые Шаринганы, – ты королева Звука, мать моего будущего сына, а ты таскаешься по ночам неизвестно где, словно шлюха!!! – продолжал кричать Саске, даже зная, что первое было абсолютно не убедительным аргументом, для красноволосой, а второе и вовсе ещё не скоро ждало Таюю, если когда-нибудь и ждало вообще.

Понимая, что Итачи находился где-то поблизости и, осознавая, что сейчас Акацук всё это отчетливо и точно слышал Хокумон тяжело вздохнула, одновременно ощущая как по её телу разливается боль, досада, обида и злоба на Учиху младшего за то, что он не дал ей шанса во всём признаться старшему самой, от чего просто разъярённая Хокумон мгновенно выпалила в ответ перовое, что пришло ей в голову, даже зная, что каждое сказанное ей слово было не правда, ведь у девушки не было никакого ребёнка:

- С чего ты взял, что это твой сын, Учиха?

Услышав слова о ребёнке, которого Саске так хотел, и которого на самом деле не было, мститель сообразил, что Таюя только сейчас призналась ему в том, в чём должна была признаться давно – в беременности, но одновременно оценив, то, каким образом она это сделала, резко встряхнув Хокумон всё за ту же руку, которую до сих пор держал в своих цепких пальцах рявкнул ещё громче, чем в предыдущий раз:

- Так значит, ты спишь с кем-то ещё?!!!

- А что если и так? – только сейчас сообразив, какую глупость сморозила, и одновременно решив продолжать этот розыгрыш, теперь уже бессмысленной и безвыходной ситуации вопросом на вопрос ответила Звуковичка.

- Марш домой!!! – весь трясясь от злости от осознания того, что женщина его мечты изменяла Саске, Учиха младший мгновенно отпустив руку красноволосой, с такой силой ударил её кулаком по лицу, что голова девушки резко повернулась вправо, а по подбородку Таюи моментально хлынула алая струйка крови, сочащаяся из разбитой губы.

Сейчас Хокумон знала, что Итачи видел всё, что происходило, и понимала, понимала, почему Учиха старший не стал её защищать, впрочем, за это носительница Проклятой Печати ничуть не осуждала Акацука, всё, что Звуковичка сделала, было слишком, чтобы напарник Кисаме мог простить её, а всё что происходило, была расплата. Потому красноволосая лишь, ощутив острую боль, нанесённую кулаком Учихи младшего слегка поморщилась, и молча сплюнула кровь на траву.