— Но… — немного придя в себя, попыталась что-то возразить Малиновская.

Однако Лёша не дал ей закончить, и просто продолжил говорить сам.

— Спросишь, что заставило нас продолжать разработки? – будто предугадав её вопрос, задал его учёный, — Ну, Влад всегда был помешан на своей работе. А я… — на секунду Лёша запнулся, будто решаясь, следовало говорить Розе об этом или нет.

Но видимо сделав выбор в пользу положительного ответа, всё же закончил:

— У меня были и другие причины, кроме ненормальной любви к науке. Как сама понимаешь, не согласие с царской властью и принятыми ей решениями – это уже восстание. Пусть и подпольное, но всё же. Высокопоставленные чиновники и их последователи, требовавшие от нас вирус, замыслили переворот. Они хотели свергнуть правительницу, убив всю царскую семью, навсегда прервав их династию. Я не мог этого допустить. Ведь я… любил принцессу Эмилию.

Слова Лёши крайне удивили Розу, что-что, а от злобного кровожадного монстра и безумного учёного проявления нежных чувств к кому-то ждать не приходилось. Малиновская уже даже не верила, что, не смотря на все его слова о любви к ней, и бесчисленные разы спасения её жизни, в сердце данного страшного жестокого человека было хотя бы сочувствие. И это после всего того, что Роза и Лёша пережили вместе. Не то, чтобы поверить, что этот жестокий человек мог безответно и так сильно любить кого-то, дабы идти на такие жертвы ради него.

— Мою предполагаемую мать? – недоверчиво покосившись на учёного, переспросила, перебив его, Кобра.

— Твою настоящую мать, — тут же исправил её Лёша, а затем продолжил, — Взамен на помощь Владу в разработках повстанцы пообещали мне сохранить жизнь царской семьи после свержения. Спасти мою драгоценную Эмилию. Ради неё я согласился продолжать разработки. Ради неё, я позволил испытывать вирус на себе. А потом всё пошло не так. Каким-то образом, существам из нашей лаборатории удалось выбраться наружу в прямом и переносном смысле. Они стали уничтожать планету, заражая вирусом всех окружающих. Это, конечно, остановило восстание, но стало не менее кровавой бойней. Те же, кто требовали от нас продолжения разработок, обвинили нас с Владом в халатности, заставили отвечать за гибель целой планеты. Постепенно я и сам начал превращаться в монстра. Во мне оставалось всё меньше человеческого. Я уже не мог этого контролировать. Инстинкты инопланетных существ заставляли меня убивать. Эта постоянная ярость и жажда крови сделали меня настоящим монстром. День за днём, убийство за убийством, я пытался это остановить изо всех сил. Люди, давившие на нас, предали, а Влад, вместо того, чтобы помочь, свалив всю вину на меня одного и сбежал. Я остался один на один с чудовищем, пожиравшим меня изнутри. Гнев и ненависть к людям этой планеты постепенно росли во мне. Погибла царица. Затем вторая. Их смерть вписали в историю Клоникса как очередную жертву катастрофы, вызванной мной. Но я-то знал, что это Влад устранил очередные помехи на своём пути к научным достижениям. Эмилия, любовь всей моей жизни, взошла на трон и тут же вышла замуж за другого. От этого предательства было невыносимо больно, даже хуже, чем первое мучительное превращение в монстра. Когда будто выламывая каждую косточку, скелет принимает новую форму и силой растягивает всю горящую видоизменяющуюся кожу, а сквозь спину пробиваются толстые длинные щупальца.

Услышав подробное описание ощущений при начальной мутации, Роза невольно поморщилась, будто на себе почувствовав, как это жутко больно. И впервые искренне посочувствовала не завидной доле Островерхова. Который потерял не только самого себя, но и любимую. Будто не заметив этого, Лёша заговорил дальше.

— Но я не сдавался, я продолжал бороться с собой и по возможности с ящерицами, до тех пор пока… Судьба не забрала у меня последнее, что только могла. Я потерял её. Да, Эмилия предала меня, но я всё равно любил её. Если кого-то любишь по-настоящему, его невозможно выкинуть из сердца, что бы он тебе ни сделал. В день твоего рождения, жена Влада убила Эмилию вместе с твоим отцом, чтобы только выкрасть тебя для создания антивируса во имя спасения этой планеты. Людей, которые сами хотели того, что получили. Ибо их жажда к власти и неуязвимости была непомерна. Ты ведь видела смерть родителей во сне, не так ли? – подойдя к Малиновской поближе, учёный аккуратно убрал прядь волос, спавшую ей на лицо, а затем, легко провёл по щеке и подбородку девушки рукой, наслаждаясь прикосновением.

От чего, Кобра сразу вздрогнула, не ожидав подобного, а затем отдёрнув лицо, заплакала, вспоминая то, как убили Эмилию и Константина.

— С этой потерей я не мог смириться, — как будто тоже разделяя чувства Розы, что она испытывала сейчас, произнёс Островерхов, убрав свою кисть от девушки, — Гнев и ненависть во мне достигли своего придела. Находясь под властью эмоций, я дал волю своим звериным инстинктам. И монстр полностью поглотил меня. Я ненавидел, ненавидел чиновников, Константина, Влада и его жену, которую тоже использовали как пешку, всех и каждого. Даже тебя. Я так сильно ненавидел тебя. И вместе с этим обнаружил у себя способность общаться с другими монстрами, чувствуя их, управлять. И тогда я решил отомстить, разрушив эту планету окончательно и бесповоротно. Уничтожить всех их, и каждого, кто сотворил с этим миром то, что теперь есть. Но мне мешало лишь одно. Мутация, сделавшая меня таким, продолжалась. Как учёный я понимал, что вскоре полностью потеряю рассудок и стану безмозглым зверем, жаждущим лишь набить брюхо.

Лёша на несколько минут замолчал, что позволило Розе опять вставить своих пять копеек.

— Хм… — недовольно протянула она, а затем саркастически добавила, — А разве уже не потерял? – девушка явно намекнула на то, что Островерхов в погоне за своей местью и сам не заметил, как превратился в жестокого массового убийцу.

Впрочем, учёный просто проигнорировал это замечание, будто его и вовсе не было.

— Узнав, что Влад разработал антивирус и использовал его на тебе, я понял, что должен был сделать. Лишь антивирус мог остановить мою мутацию, потому я стал охотиться за Владом и тобой. Хитрый Наумов нашёл способ сбежать от меня, оставив лишь клона, несколько лет выдававшего себя за принцессу. И возненавиденную всеми в последствии. Мне ничего больше не оставалось, как найти и использовать её.

— Бедная Даша, — не выдержав такого откровенного признания учёного, опять вклинилась в монолог Кобра.

Вот сейчас ей поистине стало жалко своего клона, так искренне любившего человека, который видел в ней только вещь. Средство достижения собственных целей. А она наивная ходила за ним по пятам и ловила каждое его слово. И теперь на себе испытав, что означало предательство любимого, когда тот использовал тебя, а затем вышвырнул вон как ненужную тряпку, Малиновская будто прочувствовала всю ту боль, которая изъедала её клона изнутри.

— Она ведь всего лишь хотела быть нормальным человеком, хотела признания и любви. Твоей любви, — слова сами собой вырвались у Кобры, и они были полны жалости к Даше, и призрения к Островерхову, — Она готова была пожертвовать всем ради тебя, а ты просто использовал её как вещь. Какой же ты ублюдок, у меня просто не хватает слов, даже мата, — последнее предложение Роза произнесла с особым омерзением и, не обращая внимания на колющую боль в руках, ещё пуще задёргалась на месте.

— Хм… — глядя на её реакцию, задумчиво протянул учёный, — Меня всегда поражала твоя жажда справедливости. Ты же, вроде, преступница. Тебе не должны быть присущи подобные качества, — немного отойдя от темы, оценил свою собеседницу он, прислонившись локтем к железяке, к которой была прикована Роза.

— Преступница, — согласилась она, — Но я всё ещё человек, — не подумав о двоякости данной фразы, бойко ляпнула Малиновская.

Явно не так поняв свою собеседницу, Лёша ответил с некой долей обиды и язвительности:

— Да, конечно, куда нам монстрам понять вас людишек. Мы же все уроды, не такие как вы, и не важно, что вы сами создали нас.