Таким образом, в основе успеха снабжения лежали: заблаговременное создание складских запасов на ТВД, ограниченная по глубине операция и быстрота переноса складов на новый рубеж развёртывания.
В-третьих, транспортировка. Концепция перспективной трансокеанской операции вынуждала перестраивать вооружённые силы. Дефицит ресурса оперативности заставил в 2000 году инициировать работу над созданием специальных «лёгких» бригад «Страйкер», вооружённых одноимённым БМП, с утратой в боеспособности в ущерб мобильности. Первая бригада должна была развернуться на ТВД уже через 96 часов, опыт войны против сербов в 1999 году подтверждал это. Задача – обеспечение и удержание плацдарма до подхода «тяжёлых» соединений.
В-четвёртых, организационно-штатные структуры подразделений. Структура американского отделения была полностью создана под индивидуальный бой даже в полном окружении. «Каждый стрелок в морской пехоте являлся снайпером» – девиз Корпуса Морской пехоты американских вооружённых сил. В зависимости от функционального назначения подразделения или соединения, определялась его насыщенность вооружением или людьми. Тот же экспедиционный батальон морской пехоты (ЭБМП) представлял собой маленькую армию, имевшую свои артиллерию и танки, а также сильное пехотное ядро от 800 до 1000 человек в своём составе.
В-пятых, возросшая роль сил специального назначения. Больше не требовалось применять громоздкие линейные подразделения в ситуациях, когда подходящей являлась скорее скальпельная диверсионная акция. Например, захват электростанции. Или рейды через боевые порядки врага с наведением авиации на места скопления войск и складирования военной амуниции, а также действия по стратегически важным объектам.
В-шестых, методика штурма крупных населённых пунктов. Она также преобразовалась. Кампании израильтян в городах, кровопролитные штурмы российской армией Грозного, собственная неудача в том же Могадишо показали, что «кое-что надо менять». Самый свежий мировой опыт был должным образом проанализирован, на базе анализа оказались сделаны соответствующие выводы.
Стало очевидно, что прежний способ – создание плотного кольца окружения объекта атаки, занятие окраин и их зачистка с медленным продвижением к центру – больше неэффективен. Хотя бы в силу его затратности, дефицита ресурсов (города заметно увеличились за последние полвека, на их обкладывание по периметру требовалось много войск) и массовых разрушений, которые он повлечёт.
Это раньше, в годы Второй Мировой войны, когда воевали миллионные армии с обширной тыловой инфраструктурой, существовала возможность установления кольцевого порядка блокады с последующей зачисткой. В условиях же, когда под рукой в решающий момент мог оказаться батальон-полк-бригада, максимум дивизия, зачастую в отрыве от своих баз снабжения, такой выбор тактики штурма становился убийственен.
Теперь предполагалось, имея небольшую ударную группировку, в тесном взаимодействии с различными родами войск нарушать управление, связь и связность атакуемого гарнизона, разрушать его структуру, волю к сопротивлению, а не убивать как можно большее число людей.
В первой фазе (так называемом «встряхивании») войска занимали удобное положение вокруг осаждаемого города, формируя укреплённые лагеря в малодоступных местах. Затем рейдами по улицам разрушали связность гарнизона, на любую активность в эфире отвечая огнём артиллерии и бомбами, выманивая силы противника под удар и быстро отводя свои отряды. Задачей фазы становилось: прежде всего ослабить потенциал врага, лишить его связи, а его подразделения – моральной устойчивости, координации и управления.
Во второй войска стремительно прорывались к центру, захватывали преимущественное положение там, рассекали улицы действиями ударных групп и зачищали город. На узловых позициях (высотках, труднодоступных районах) располагали свои посты наблюдательные подразделения и снайперы, они обладали должной степенью взаимодействия и автономности, чтобы сражаться длительный период в одиночку. Контролируя ключевые точки и центральное положение, рассекая город на сектора, атакующие имели возможность бить противника «по частям».
Третьей не было. Дезорганизованные защитники, как правило, разбегались, сдавались в плен либо контратаковали разрозненно. Удар ставил своей целью поражение связности и управляемости сопротивления, а не уничтожение живой силы врага.
Такая организация городского штурма полностью оправдала себя в дальнейшем.
1.3
Ситуация после Холодной войны на Западе грешила определённым дуализмом мнений. Во-первых, она определялась усталостью американского общества от военного напряжения, тягой к снижению экономической нагрузки. Во-вторых, характеризовалась определённой эйфорией в правящих кругах в Вашингтоне, связанной с падением их основного геополитического соперника, Советского Союза, и успехами в первой войне в Заливе.
Образно говоря, получив свободу, правительство стремилось повоевать, хоть где-то. Но непременно успешно и обязательно с минимальными потерями и затратами.
Участие американских вооружённых сил в новом постсоветском мире впечатляло. 1992-1994 – Сомали, операция «Возрождение надежды». 1994 год – миротворческая миссия в Руанде. 1995 год – замаскированное под миротворческую миссию вторжение на Балканы, Дейтонские соглашения как капитуляция сербов.
В 1993-1996 годах планировалось нашествие на Корейскую Народно-Демократическую республику. Однако прогнозы не впечатляли: потери в 50-100 тысяч (в том числе не менее нескольких тысяч убитыми) для американской армии и от полумиллиона до миллиона – для южнокорейской, за полгода боёв заставляли задуматься о целесообразности такой интервенции. При том, что пришлось бы развернуть группировку, сопоставимую с фронтами Второй Мировой войны.
А для общества, привыкшего к малокровным войнам, этот урон стал бы довольно-таки чувствительным. От операции пришлось отказаться, ограничившись санкциями.
Перспектива военного столкновения с Китаем в 1996 году в Тайваньском проливе также вынудила американское правительство искать компромисса. При абсолютном военном превосходстве американской военной машины в воздухе, на море и в средствах стратегического сдерживания, американцы не пошли на серьёзную конфронтацию и отступили. Их корабли не вошли в Тайваньский пролив, а поставки новейших вооружений союзнику США Тайваню были ограничены.
Определённая боязнь или, вернее, стремление избежать потерь наблюдалась и в воздушной кампании против Югославии в 1999 году. Мало кто знает, что существовало сразу пять версий планов сухопутного вторжения в Югославию.
Наиболее масштабный план предполагал задействовать полмиллиона офицеров и солдат (половина – американских) западной коалиции с полным захватом Югославии и подавлением партизанского движения, при предполагаемых потерях в 15-20 тысяч человек (убитые и раненые) и сроках проведения в 6-8 месяцев. Он включал в себя концентрический удар с разных сторон, с территорий сопредельных государств, с последующей оккупацией страны-жертвы.
Однако такие существенные потери заставили пересмотреть необходимость нашествия. В итоге даже на ограниченную версию (ввод войск в Косово) пошли после соответствующего дипломатического обеспечения (когда сербы под внешним политическим давлением при посредничестве России вывели свои части).
В отношении Ирака фактор «холодного» противостояния периодически дополнялся фактором противостояния «горячего». 1992-1993 годы нередко прерывались воздушными боями и точечными авиационными ударами по иракским позициям. 3-4 сентября 1996 года американцы произвели атаку, выпустив по целям 44 крылатых ракеты (операция «Удар в пустыне»). После чего южная бесполётная зона была расширена до 33-й параллели – фактически, до южных пригородов Багдада, – а на Ираке как заключённом подзатянули ошейник.
А в 1998 году разгорелась настоящая воздушная война – предвестница дистанционной кампании против Югославии. Официально операция, помпезно названная «Лис пустыни», продолжалась всего четверо суток (16-19 декабря), однако по факту авиационные удары продолжали наноситься до апреля 1999 года.
