На остановки, как всегда бесилась публика в нечеловеческих попытках прорваться в маршрутное такси без очереди. Расставаться с предпоследним червонцем, оставшимся после нашего с Тайкой великосветского визита на презентацию злополучного агентства, страх как не хотелось, посему я потопала к автобусу.

В довольно упадническом настроении прибыла домой. Стоило переступить порог и сбросить боты, как зазвонил телефон.

– Сена, наконец-то дозвонилась до тебя! – раздался возбужденный Таискин голос. – Где ты была?!

– На работе, где же еще. Что успело стрястись?

– Ты помнишь Игнатия?

– Нет, не помню.

– Ну, как же, зимой он помогал нам толкать твою развалюху, когда она заглохла в очередной раз посреди дороги. Помнишь?

Этот факт я помнила, а вот Игнатий никак не желал всплывать в воспоминаниях.

– Боже мой, ну такой высокий молодой человек в зеленой куртке, помнишь?

– Да, – соврала я, разглядывая дырку в носке. И когда только рваться успевают? Прямо зла не хватает никакого…

– А, ничего ты не вспомнила! Так вот, я его случайно встретила в магазине, и он меня узнал!

– Подумать только.

Нет, ну как носок-то жалко. Все, пропала пара. Горе-то какое, ведь и теплые, и тонкие, и симпатичные…

– Погоди иронизировать, он пригласил нас в гости, сказал, что придет еще его друг.

– И мы пойдем?

– А как ты думаешь? Конечно, да!

– Когда мы идем?

– Сегодня.

– Сегодня? – я оторвала взгляд от дырки на большом пальце и посмотрела на часы.

– Да, еще не поздно, собирайся.

– А нельзя в другой день? Например, завтра? – Мечта о горячей ванной и глубоком сладком сне принялась загибаться в корчах.

– Ты что? – искренне изумился Тайкин голос. – А вдруг это шанс небесный, а мы будем клювами щелкать?! Жду тебя через полчаса!

– Я не успею собраться…

Но в трубке уже пищали гудки. Тоска овладела моим сердцем, ноги устало гудели, хотелось кушать и спать. Но разве ж я могла предать свою подругу? Она ж изо всех сил старалась на благо общего дела. Я натянула свои любимые узкие черные джинсы и, следуя богемной моде, черный свитер. Смотрелось неплохо, особенно с красными волосами. Нарисовав кроваво-красные губы, я сочла, что выгляжу достаточно сногсшибательно. Лаврик тоскливо наблюдал за всем этим делом, понимая, что прогулки в ближайшее время ему не светит и пообщаться с любимой хозяйкой вечерком у телевизора тоже не удастся.

– Прости, масик, – виноватилась я, – ну такие вот дела творятся, мы жизни свои устраиваем, – и добавила, со вздохом: – никчемные. Как устроим, так и будет нам счастье. Потерпи немного, солнышко, можешь накакать в коридоре, разрешаю.

Но Лаврик сидел, печально повесив уши, всем своим видом показывая, что какать в коридоре собственной квартиры ниже его песьего достоинства.

Поразительно, но в этот раз моя сенокосилка завелась сразу, буквально через каких-то десять-пятнадцать минут. Разумеется, выдвинулась я в разгар вечерних пробок. Хотя, в последнее время, в Москве любое время – время пробок, разве что кроме глухой ночи. Будучи автомобилисткой со стажем, я выработала в себе привычку не трястись от бешенства стоя в неподвижной веренице машин, а заниматься чем-нибудь интеллектуальным. Наглухо застряв на Рязанском проспекте, я расслабилась, глубоко подышала, закурила, ударила кулаком по приборной доске, выругалась, после извлекла из бардачка потрепанный блокнот, огрызок карандаша и принялась набрасывать варианты тем для клеветнических статей в нашу газетенку. Я разрабатывала уже третью тему, когда сзади истерично загудел какой-то нервный, я очнулась, увидала, что пробка быстро рассасывается и путь, в принципе, свободен.

Когда я подоспела к Тайкиному дому, она уже бегала у подъезда взад-вперед, ожидая меня. Одета подруга была в длинную черную юбку и черную кофту с каким-то невероятным воротником, и черную кожаную куртку нараспашку, в темноте ее волосы пламенели, как небольшой факел. А нараспашку куртка была потому, что на Тайке она уже давно не сходилась, поэтому подруга надевала ее в исключительных случаях для фасона.

– Наконец-то! – воскликнула она, забираясь в машину. – Я уж думала, что ты никогда не приедешь! Чего так долго? О, ты в черном!

– И ты тоже. А куда мы, собственно, едем? В какой-нибудь милый ресторанчик?

– К нему домой.

– Куда?! Ты в своем уме? Мы же не знаем, что за человек это Игнатий и едем к нему домой!

– Он хороший парень, не волнуйся.

– С чего ты это взяла? У него на лбу написано?

– Ничего там не написано, но он тоже работает вроде бы в банке, мы почти коллеги… Короче, я взяла газовый баллончик.

– Потрясающе, теперь я спокойна!

– Сена, прекрати! Мы что, остановимся на полпути, словно какие-нибудь трусливые клушки? А вдруг это она, та самая судьба? Едем, кому сказала! Давай, заводи керосинку!

В тоске и сомнениях повернула я ключ зажигания.

Благо, Игнатий жил не так уж и далеко от Таиски. У нужного дома я остановила машину, и с тяжелым сердцем последовала за подругой. Игнатий обитал на первом этаже. Мы позвонили, и только тогда, когда он открыл дверь, я его вспомнила, хотя при случайной встрече ни за что бы не узнала. На потенциальном женихе болтался спортивный костюм, на ногах – стоптанные тапки.

– О, девушки, заходите, – заулыбался он. – Как хорошо, что вы пришли, а я уж не надеялся!

– Все пробки эти дурацкие, – воссияла ответной улыбкой Таисия Михайловна, – а у нас еще машина такая дорогая, так что мы очень аккуратно ездим, не хочется разорять других водителей.

– А что за марка? – заинтересовался хозяин дома.

– «Ламборджини».

– Ох, ничего себе! Круто!

И я в душе порадовалась, что мой «жопер» стоит в отдалении от подъезда и из окна его не увидать.

Мы разулись, сняли куртки, и Игнатий повел нас в комнату, знакомить с другом. Друг оказался высоким, черноволосым, довольно симпатичным. У него было собачье имя Гектор и обручальное кольцо на пальце. Игнатий усадил нас за стол, на котором красовались готовые салатики, продающиеся во всех магазинах и ночных палатках, три сморщенных апельсина, две бутылки дешевого шампанского и бутылка вина «Московские каникулы».

– Девушки, наполним бокалы, – Игнатий открыл шампанское.

Гектор пробормотал какой-то длинный невнятный тост, который я пропустила мимо ушей, потому что думала о его кольце, и мы выпили. Шипучка тут же ударила в нос и в голову, оросив благодатную почву голодного желудка, я малость расхрабрилась и напрямую спросила, женат ли, собственно, товарищ Гектор?

– Мы разводимся, – с недовольной гримасой ответил он, – между нами уже давно ничего нет, моя жена слишком блеклый, безвольный человек, она вообще моя самая большая ошибка в жизни.

– Наши соболезнования, – с довольной миной произнесла Тая.

Потом мы с подругой принялись вдохновенно врать про презентацию, про свою блестящую жизнь, стараясь произвести могучее впечатление, кто знает, вдруг эти кренделя действительно наша судьба?

Молодые люди включили глупую попсу, сыпали штампованными комплиментами, и вскрывали уже вторую бутылку, как вдруг некто позвонил в дверь. Гектор отчего-то сильно переменился в лице и спросил Игнатия, ждет ли он кого-нибудь? Тот отрицательно покачал головой, от чего Гектор еще больше разволновался.

– Игнатий, открывай! – раздался пронзительно громкий женский голос. – Открывай немедленно, я знаю, что он там! Открывай, иначе я выломаю дверь!

– Кто это? – конспиративно прошептала Тая.

– Моя жена, – так же конспиративно ответил Гектор.

– А, – понимающе кивнула я, – и что теперь делать?

Женщина уже вовсю бесновалась и сыпала угрозами. Я не сомневалась, что вот-вот она вынесет дверь вместе с петлями, и мысленно уже представляла, как бутылкой из-под шампанского меня огреют по голове и даже фамилии не спросят.

– Как неудобно получилось, – досадовал Игнатий, – девушки, вы уж извините.

– Ничего, бывает, – оскорбленно поджала губы Тая. – Что теперь делать? Вылезать в окно и уходить дворами?