– Одному, понимаешь, не так интересно. Но, если узнают, конечно, врежут по первое число. Решай сама. Одежду достану.

Я сразу согласилась.

Выждали солнечную погоду и после обеда отправились в путь. До деревни полтора километра. Ни ветерка. По обе стороны санной дороги искрится нетронутый снег. После небольшой оттепели он покрыт тонкой хрустящей коркой – настом. Морозец легкий. Мы даже у своих солдатских ушанок не развязали уши. Витек орал песни. Его распирало от ощущения свободы. Он всегда томился в переполненном детдоме-муравейнике. А на большом пространстве вел себя, как одурманенный весной теленок: метался, взбрыкивал, кричал. Я с удовольствием смотрела на своего сумасбродного друга. Он подбрасывал шапку к небу, кувыркался. А намаявшись, падал в снег, раскинув руки, ноги и зачарованно, восторженно смотрел в небо.

– Хватит дурачиться. Пошли, – тянула я за рукав Витю.

На горке было еще мало ребят. Кто уроки учил, кто по дому помогал. Только несколько дошколят, таких как мы, деловито возились, помогая друг другу взобраться на горку.

– Чур, я первый съеду. Надо проверить, нет ли трамплина, – заявил Витек.

Для начала он съехал сидя, ногами вперед. Сломанная ключица сделала его осторожным. Вернулся довольный. Эта горка – для нас. А кому охота смелость показать – рядом другая, с двумя трамплинами.

Ребят все прибавлялось. Шум, смех. Если ехал мальчишка постарше, на него, как снопы, падали младшие ребята. И вся куча мала с восторженным визгом неслась вниз. Кто-то потерял шапку в суматохе, с кого-то слетел валенок. Не беда! Вытряхнул снег и бегом наверх – за новыми радостями! Каждый раз катимся по-другому, по особенному. Домашние ребята дали нам свои соломенные ледышки. (Это самодельные санки. В таз с водой кладут солому и замораживают. Потом, чтобы ледышка легко выскочила из тазика, его ставят на горячую печку. Снизу – гладкая ледышка, сверху – солома для тепла. Хорошо придумали!)

Ехать на ледышке по первому разу немного страшновато. Она несется по ледяной горке с огромной скоростью, и затормозить ее ногами не удается. Дух захватывает, ветер свистит в ушах. Здорово!

Катаемся то сидя, то лежа. А некоторые ребята пытаются стоя сохранить равновесие. Бесполезно! Запыхавшись после очередного подъема, я остановилась отдохнуть и вдруг заметила, что все вокруг посерело. Значит, пора на ужин идти.

– Может, проводить вас, – предложили деревенские. – Вон, какая туча идет. Снеговая.

– Спасибо, сами дойдем. За вас волноваться будут. А нам не привыкать, – бойко ответил Витек.

И мы заторопились, так как небольшая тучка на горизонте разрасталась неожиданно быстро, как летом, и, надвигаясь, заслоняла горизонт со стороны детдома. Откуда-то налетел ветер. Сначала он понес по дороге снежную пыль. А через несколько минут посыпались крупные пушистые хлопья. Я встретила их с восторгом. Кружась, ловила снежинки, подставляла им разгоряченное лицо. Но Витек прервал мой танец беспокойным криком:

– Смотри, вокруг сплошное молоко. Ни деревни, ни детдома! Куда идти? Санная дорога уже не видна.

Я испуганно спросила:

– Что же делать?

– Стой на месте и все время кричи, а я попробую найти дорогу, которую проделали машины осенью по грязи. Она приведет нас домой. Колею, если она даже заметена, все равно по мягкому снегу можно отыскать. Она глубокая.

Витек стал ходить кругами, удаляясь все дальше. Ветер усиливался, и мой крик не всегда доходил до него. Вскоре он вернулся ни с чем.

– Может, мне поискать? – предложила я.

– Ты что, не доверяешь мне? Я же за тебя отвечаю! – рассердился мой друг.

– Не злись. Мы должны помогать друг другу, – успокоила я взволнованного Витька.

Он опять решительно нырнул в белую неизвестность. Я не послушалась Витю и принялась сама шаг за шагом приминать снег, надеясь споткнуться о край колеи. Но мне тоже не повезло. Я уже начала подумывать о том, что мы можем замерзнуть здесь насмерть. Забылась в грустных мыслях и перестала кричать. Радостный вопль Витька донесся издалека. Побежала на голос. Но вихри ветра доносили звук то с одной, то с другой стороны. Села на снег и стала прислушиваться, ловить моменты, когда порывы ветра чуть затихали. Наконец, я нашла друга. Теперь осталось решить в какую сторону идти по колее. Сначала надеялись, что если свет в хатах зажгут, то он пробьется через пелену снега. Но со всех сторон нас продолжала окружать плотная белая стена. Пошли наугад. Сильный боковой ветер валил с ног. Пурга хлестала по лицу. Снег залеплял глаза. Каждый шаг давался с трудом. Мы попробовали встать на четвереньки. Оказалось, что ползти на коленях при таком ветре легче. Мы смеялись, глядя друг на друга.

– А ты неуклюжая собака, – шутил Витек.

– Расскажем ребятам о нашем приключении?

– Конечно. У них там скучища, – подтвердил мой друг.

Не знаю, как долго мы передвигались таким образом. Вдруг колея закончилась. Витек заволновался:

– Стой на месте.

– Не уходи, потеряемся. Давай немного отдохнем, – попросила я.

Обжигающий ветер завыл-застонал еще сильнее. Теперь голос Вити я могла услышать, только когда мы стояли вплотную. Мы сели рядом в снег спиной к ветру. Не сгибающимися красными пальцами Витек завязал мне ушки шапки на подбородке, потому что я начала замерзать.

– Главное, не скули, – подбадривал Витек, – тогда никакой мороз не страшен. Не бойся. Я что-нибудь придумаю.

Но в голосе его не было уверенности. Мои ноги ничего не чувствовали. Снег на лице уже не таял. Мороз лютовал. Тело стыло на ветру. Я обрастала «бородой». На меня напало полное безразличие ко всему. Не было сил двигаться. Хотелось спать. Нас засыпало снегом. Не знаю, сколько времени прошло. Вдруг где-то поблизости раздался треск. Витек очнулся от полудремы и закричал радостно:

– Это, наверное, наша тополиная аллея. Мы спасены!

И правда. В нескольких шагах от нас валялась только что сломанная ветром огромная ветка. Без труда мы нашли деревья. Силы, словно по волшебству, вернулись ко мне. Мы быстро добрались до детдома, проникли в спальню и сбросили одежду.

Наши бурные восторги излить было некому, так как ребята уже засыпали, и трогать их, конечно, не стоило. Мы переглянулись с Витьком: «Ну что ж, пусть сегодняшние беды и радости останутся с нами».

ПЕРВЫЙ ПОДСНЕЖНИК

Март. Яркий солнечный день. В воздухе неуловимое ощущение весны. Может потому, что ветерок нежнее или запахи чуть острее, четче? Зимой природных ароматов почти нет. Все спит. Подставляю лицо теплым лучам. Поглощаю их ненасытно. Дышу глубоко. От этого появляется бодрость и радостное, восторженное настроение.

Над порогом поднимается белый пар. Это не струящийся прозрачный, как в мае, воздух, а настоящий пар, ощутимый, видимый, как дым. Крыши, где сошел снег, подсыхают на солнце. А льду под сараями еще долго таять, потому что лучи солнца еще не посещают эти укромные места. Иду по склону нашей любимой маленькой горки. Еще совсем недавно мы с визгом спускались по ней на штанах, коленках, валенках, а сейчас ее не узнать. Снег рыхлый, серый, с проталинками. Вдоль протоптанной дорожки струится тоненький ручеек. Он огибает каждый камешек, ледышку, травинку, отчего бугрист, неровен в своем течении. То ли оттого, что он бежит под уклон или слишком извилист его путь, он тихонечко журчит, бурчит, недовольный своей трудной дорогой. Вода собирается у камня-плотины, а потом с большой скоростью прорывается сквозь промоину – узкую щель в ледяном наслоении. Нагретая в проталинах земля пахнет сыростью, зеленой травкой, протискивающей свои слабые ростки сквозь прошлогоднюю листву, ветки…

Вдруг я оторопела от неожиданности. Боже, какая прелесть! На черной проталине, с ладошку размером, росло нежное, хрупкое, как бы хрустальное создание. У меня даже дыхание перехватило от восторга. Живое ли оно? Притронулась к ярко-зеленым, плотным длинным листочкам. Голубая очаровательная головка подснежника слегка качнулась. Кивнула мне ласково. Я встала коленками на хрустящий снег, приблизила лицо к первенцу весны, пытаясь почувствовать его аромат. Но только тонкий запах свежей зелени поднимался от земли. Яркие лучи солнца делали края лепестков полупрозрачными, что придавало им еще большую хрупкость. Хрустальным казался мне цветок оттого, что вокруг лежал снег и лед.