Игорь Шахин Мастера © И. Ю. Шахин, 2019 © ГБУК «Издатель», оформление, 2019 * * * 1. Данила-мастер  Лет двенадцати иль боле, Не здоров да и не болен, Был высоконький, худой – Таково жить сиротой. А с лица чистенький, Волосенки кудрявеньки, Глазенки голубеньки. Вот и взяли господа: То подай, пойди туда. Кто другой в таких местах – И за совесть, и за страх – То как вьюн, а то – струной, Если только кто другой. А Данилку кто зовет – Он и ухом не ведет, Тихо сядет в уголке, А щека на кулаке, А в глазенках восхищенье – Все глядит на украшенья. Били парня, но с опаской. Дела нет. Его в подпаски. День за днем идет. И что ж? Он и тут не вовсе гож. И старателен был крошка, Ан глядишь – опять оплошка. Чуть присядет травам вровень – Вона где уже коровы! И пастух не злой попался, Да и тот порой ругался: Вон тебе уж сколько лет, Ну а толку нет и нет. Все мальчонке нипочем. – Думки-то твои о чем? – Я и сам не знаю, дедко… Посмотри-ка ты на ветку, На ней лист широконький, По краям зубчики, Вроде оборочки выгнуты, А по листу букашечка, Сама сизенька, А из-под крылышек у нее желтенько. А пастух на то с ухмылкой: – Не дурак ли ты, Данилко? И бровенки-то не хмурь! В голове такая дурь… Так Данилке и жилось. Но одно ему далось: На рожке сыграет вам, Старику – куда уж там! – Не то лес шумит, Не то ручей журчит, Не то дождик удаляется, Пташек хор перекликается. Кто бы знал из них тогда, Вслед за песней шла беда. Раз парнишко заиграл, А пастух-то задремал. И пока спалось да снилось, Сколько-то коров отбилось. А как стали собирать, Глядь – их нет, давай искать. Да куда там! Дело к ночи. И места тут, словом, волчьи. А в ту пору так судили: Виноватых розгой били. Растянули старика – Чуть не лопнули бока. Вот Данилушке черед, А палач пока не бьет: – Экой-то парнишка хилый, Враз сомлеет, где в нем силы! На словах-то он болел, А стегнул – не пожалел. Что за диво, не кричит! Вдругорядь стегнул – молчит. Палачу и вовсе блажь: – Доведу… дашь голос… дашь! Слезы каплют. Что есть сил В кровь губенку закусил, И сомлел от этой сечки, Но не вымолвил словечка. Тут приказчик был глумливый: – Ишь, какой он терпеливый! Коли выживет, тогда Знаю, деть его куда. А в ту пору в мастерах, Первым в каменных делах, Был Прокопьич, старый дед, И ему уж много лет. Помереть он мог тотчас, Тут-то барин шлет приказ: «Чтобы дело продолжать, Надо малых обучать!» Стали к деду слать парнишек, Ну а тот наставит шишек, Все с тычка да все с рывка. Говорит: «Слаба рука! Глаз не гож! Не выйдет толку!» Был бы толк в ученье, только Не хотел, как видно, дед Отдавать кому секрет. Много было ребятишек, Ну а толку-то от шишек. Услыхав про ту науку, В голос ди́тенки ревут. И отцы на эту муку Ребятишек не ведут. Да и то сказать, что правы: Малахит – он, что отрава. Нездоровых сколько мается! Люди знай оберегаются. Ну а что же наш Данилка? Распрямился, как былинка, Хоть за жизнь его понюшку Кто бы дал… Была старушка, Знала силу разных трав: От надсады, от потрав, От зубной и прочей боли. Знала все – в лесу ли, в поле – Корешки, цветки, листочки. В доме глянь куда – пучочки, В склянках, плошках сплошь товары: Мазь, настойки и отвары. У нее в короткий срок Встал на ноги паренек. У старушки был пока – Не отлеживал бока, Расспросил про то, про это, Про лечебные секреты, Ну а больше – про цветы Неоткрытой красоты. Та охочая до слов: – Папор есть. Приносит зло. На Иванов день цветет. Кто его в тот день найдет, Открывает все затворы. Воровской цветок. Для вора… Есть такой цветок, что пламень, Ну а крепкий, словно камень. Кто его найдет – вовек Тот несчастный человек. – Чем несчастный? – Не узнать… Так мне сказывала мать. В том старушка согрешила: Знала, но смолчать решила, Так всегда старой народ, Зная путь наш наперед, Но жалеючи юнцов, Промолчит в конце концов Или, нам-то невдомек, Непонятный даст намек: Путь нелегок в мастера. Выбрал? Что ж, ступай, пора. А приказчик тут как тут, Пустосерд, с того и крут, Хоть еще Данила квёл, Взял к Прокопьичу привел. В первый день весь дедов камень Парень зоркими руками Перебрал и говорит: – Портишь, деда, малахит. Покричал дед, пошумел, Но и пальцем не задел. Тут смекнул он в самый раз: У парнишки меткий глаз. Но сомненье одолело: Зоркий глаз – еще не дело. Что устроено не так – Разглядит любой простак. А вот как бы – в самый раз? Тут не только нужен глаз. Зорких мало ли таких, А поделок – никаких! Бил Прокопьич, обучая. – Глаз хорош… Ну да и что ж? Ветром этого качает… Ненароком пришибешь. Надо парня отходить, А потом начну учить. Так решил и с этих пор То пошлет по делу в бор, То на пруд, то по дрова, Чтоб окрепла голова. Справил парню шубу, шапку И других вещей охапку. Спит Данилка, ест да пьет. Минул год, другой в черед. Стал Прокопьич за отца, Холит, бережет юнца. Как-то был он на пруду, Тут приказчик на беду. – Это чей же тут рыбачит? Кто-то от работы прячет! Чей тут ищет приключенье? – У Прокопьича в ученье… А Данилу не узнать, Стал пригож, мужская стать, Высокий да румяный, Веселый да кудрявый. – Так-то учишься, стервец! А Прокопьич как отец Выгораживать давай: – Я послал: «Поди поймай На ушицу окуньков». Есть другое – нездоров. На своем стоит приказчик: – Покажи-ка мне образчик! Вот – станок, рабочий стол. Как освоил мастерство? Дедко богу шепчет тихо, В страхе сто сошло потов. А Данило кажет лихо, И на все ответ готов: – Околтать каменья? Эдак! Распилить? Да это ж так!.. Все как есть… Скрипит верстак. – Окуньки?! – так пригрозился Гость лихой и удалился. Уж за ним затихли двери, А Прокопьич все не верит: «Не ругал, не колотил, А смотри-ко, научил!» А приказчик этот сразу Стал в работу слать заказы. А Данилушко без спору Ловко делал все да скоро. А поди-ка ты сумей-ка Выточи из камня змейку – То Данилушке игра. Так и вышел в мастера. Тут и барин написал, При письме чертеж послал – Чаша хитрая для взора: Со сквозным чудным узором, Пояс – камень оторочки, На подножке в ряд листочки, Обод – зубьями кайма. Словом, выдумка ума. «Год сиди хоть день и ночь, Сделай чашу мне точь-в-точь». У Данилки верный глаз, Он ошибся хоть бы раз! Точит, режет слева, справа. И одно лишь не по нраву: – Много трудности пустой, Красоты же – никакой! Не поймет чего-то дед, Говорит ему в ответ: – А тебе какое дело? Надо им? Работай смело. Я за жизнь свою такого Понарезал непростого И не ведал – для чего. Надо? Делал. И всего. Если хочешь для души? Камень – вот, бери, кроши. Думка накрепко запала И уже не отпускала. Сколь Данилушко ночей Спать – не спал, а тот, ничей, Образ нового цветка Не слетел к нему пока. Точит барину заказ, В скуке тренируя глаз, А душа за думой вслед Там парит, где скуки нет. Ну, скажи, какая скука Там, где маета и мука? А в природе время трав. Прав Данило иль не прав, До людей ему нет дела, Лишь на цветики глядел бы. И пошло чернить молвой, Мол, того он… головой – В мертвых камнях душу ищет, Зрит в них силушку-силищу. А Прокопьич, слышь-ко, в страхе, Он Даниле охи-ахи: – Чую, доживаю жись. Ты, Данилушко, женись. Поглядеть хочу на внуков, Помирать без них-то мука. Словно дрема с парня спала. Мыслей много – дела мало, И решает: «Кончу чашу, Ту, что барину, и краше Делать стану без обмана, Чтоб как есть был куст дурмана. А с женитьбой, дед, ни к месту. Знамо дело, есть невеста, С ней, с Катюшей, уговор: Чаша с рук – сваты на двор». Слово – дело. Чертежи В мертвом камне стали жить. Но приказчику – ни слова, Нужен срок и для иного: Вдруг в оставшийся тот срок Выйдет каменный цветок?! Все ж удумали гулянку. Дед наливки сделал склянку, Звал людей степенных, скрытных, Мастеров же малахитных – Думка зрела у него, Вдруг подскажет кто чего. Вот пришли. Ну любоваться: – Гладко. Споро. Где уж нам… – Чисто, не к чему придраться… – В аккурат по чертежам! А Данило все вздыхает: – То и горе – нечем хаять. Гладь узора, чистота. Где, скажите, красота? Самый плохонький цветок Сердцу дарит радость впрок. Был один тут старичок, Пил да ел и все – молчок, При таких словах Данилы Не смолчал: «А ты, сын милый, Этой кривенькой тропой Попадешь к хозяйке той… Есть там каменный цветок… Не ходи. Возьми зарок». Но Данило зачастил На рудник на медный в гору, Выбивается из сил, Камень ищет тот, что впору. Так опробовал руками Все забои рудников. Через сколько-то деньков Отыскал он чудо-камень. Снизу темен, сверху светел, Словно кто прожилки метил В нем навроде бы куста. То змеиные места. То Хозяйка подсобила – Малахитину сломила. Вот, не зная дня и ночи, Он цветок дурмана точит, Все же поздно или рано Словно вырос куст дурмана. Как живые листьев рой, Хоть потрогай их рукой. А как выточил цветок – Красота из камня скок! Мастера к нему явились И на камень тот дивились: – Что искать? Чего хотеть? – Нам такого не суметь… И молва пошла кругом: Парень тронулся умом. Слухи более всего Образумили его: – Силу камня не познать! Надо свадьбу собирать, Заждалась, поди, невеста. Но услышал в разговоре, Будто змеи в зиму вскоре Все в одно сползутся место. Тем, кто змей не убоится, Тайна камня отворится. И пришел к змеиной горке, Видит – ящерка из норки. Стужей пыхнуло январской, А она в короне царской. Вновь дыхнуло, будто лето. Парень глядь – Хозяйка это, Через бок перевернулась, Юной девой обернулась. Где еще увидишь краше? Говорит: – Не вышла чаша? – Нет. Измаялся вконец… Покажи Цветок-венец! – Покажу. Да только впредь Будешь сам о том жалеть. Поглядят, уйдут к жене… Ворочáются ко мне. Он и шепчет ей в ответ: – Без цветка мне жизни нет! – Если Катеньку не жаль, То старóму не пора ль Отквитать добро добром, Да не златом-серебром. Знай, из мира твой уход Мастер не переживет. О Прокопьиче, о Кате Не зазря вела допрос. Знала – парень не дорос К ней улечься на полати, Чтобы так ее любить, Будто жить да и не жить. Свет людской его потянет, Только звать Катюша станет. Но свое твердит Данила: Все мне кажется немилым. Коль у Камня я во власти, Без цветка не знать мне счастья! – Будешь рад тому, не рад – Так пойдем в мой тайный сад. Так сказала, поднялась, Глыба с гор оборвалась, Стен раздвинулись валы, Высоченные стволы |
