Встаю сзади неё и тихо на ушко шепчу:
— Открывай, — малютка открывает свои омута, и я слышу судорожный вздох и замирание сердца.
Мишель поворачивает на меня голову и меня озаряет её счастье в глазах. Любовь, что плещется в уголках глазах вместе с слезами. Не мешкая целую в уголок глаз, слизывая слёзы. Мишутка прикрывает глаза. Замирает.
Мы простояли так миг, а может вечность. Разве это важно, когда такое сокровище рядом, в твоих руках.
А потом мы устраиваемся на большом пушистом пледе. Я сзади малышки, а она опрокидывается спиной на мою грудь, укутанная в такой же плед, только белого оттенка. Напротив нас белое большое полотно, на котором показывают романтическую комедию. Рядом стоит попкорн.
Мы рядом. Я счастлив. И этот миг лишь наш. Так же, как и вечность.
Глава 25
Мишель
В последнее время я чувствовала себя очень плохо. Постоянные головокружения, озноб, а внутри как будто взрывалась бомба замедленного действия. Всё горело, обжигая не только сердце, но и все остальные органы. Меня словно сжигали на костре в аду.
Я не понимала, что со мной происходит, но всё списывала на болезнь, хоть и где-то в глубине души понимала никакая это не простуда, а совершенно что-то другое и моё время кончается.
Старалась уделять время близким, а в особенности Марку. Часто говорила, как люблю его, как он мне нужен и что я всегда рядом, в независимости от всего того, что с нами происходит. Мой мужчина переживает за меня. Пару раз пытался меня отвезти в больницу, но я отказывалась. Это ни к чему, простая простуда. Так же Кира незрима была рядом, постоянно заботилась обо мне, старалась быть где-то поблизости. Вдруг со мной что-то случится, но вся это забота была как будто наигранная.
Я чувствовала угрозу, исходящую от неё, но списывала на то, что она направлена на Марка, так как он почти не уделял ей время, проводя всё больше его со мной.
И как хотелось бы чтобы это было так, а не иначе, о чём мне подсказывает моё сердце.
Сегодня я встала раньше всех. Ночью совсем не спалось. Боль внутри стало невыносимой, что мне невозможно было уснуть, расслабиться. Поэтому накинув на плечи халат вышла из комнаты.
Дом был погружён в тьму. Все ещё спали, а мне это было только на руку. Не хотелось никого видеть и слышать. Но спустившись на кухню застала на той Киру. Она тоже не спала. О чём-то думая, помешивая в кружке скорей всего чай.
Я присела на против неё, разглядывая сестру. Длинные тёмные волосы, словно ночь, глаза цвета изумруда, что само по себе редкость. Белые пушистые ресницы, идеальные пухлые губы. Такие же идеальные руки и тело. Красавица. Но мы с ней совершенно не похожи. Я бы даже засомневалась, что она моя родная сестра, если бы меня не родила наша общая мать.
Да и одинаковые черты были схожи у нас с отцом, поэтому нет сомнений. Мы родные, а генетика она такая. Ну и что, что у меня от рождения светло каштановые волосы и голубые глаза. Мы родные — это я знаю точно.
Подперев подбородок рукой, установилась всё так же на сестру и погодя мгновение, Кира обратила на меня своё внимание.
— Не спится? — спросила она.
— Да. Тебе я вижу тоже.
— Да, как видишь, — опустила она голову, смотря в кружку, всё так же размешивая содержимое, которое уже давно остыло.
— У тебя всё хорошо, Кира?
— А-а-а, да, — подняла на меня голову. — Прости просто задумалась. Хочешь чаю?
— Не отказалась бы.
Сестра медленно встала, словно с чем-то собираясь и думая, а потом подошла к столу, включив электрочайник.
Я перевела взгляд в окно, где за последние две недели утихла буря, но снег всё так же падал крупными хлопьями. Почему-то в этот момент стало так спокойно, словно уже ничего не случится и всё будет хорошо, но всё же один разговор мне предстоит и сегодня я всё решу.
Я отпустила всю боль и злость на всех, кто причинил мне её. Я простила всех.
Знаете, иногда хочется стать вот той снежинкой. Такой белой, пушистой и хрупкой, которая кружится в воздухе, а потом тает, растворяясь в небытие, но её лёгкость ты запомнишь. В ней есть всё, от хрупкости до силы, от лёгкости до какой-то не постижимой бури.
Возле меня опустилась чашка ароматного чая. Вдохнула запах ягод в лёгкие. Меня тут же окутал запах леса, куда мы не раз ходили с друзьями. На душе стало так тоскливо.
Обхватила кружку двумя руками, поднесла их к губам, сделала глоток и меня как будто обожгло тысячами иголок. Боль стало такой невыносимой, что стало тяжело дышать, но я сделала вид, что всё хорошо продолжая пить этот терпкий на вкус чай, но вдыхать отравляющий дым в себя. А потом молча встала, допив не приятную по вкусу жидкость, помыла кружку и так же молча вышла прочь, чувствуя в спину прожигающий взгляд, но я стойко его выстояла.
Медленно поднялась по ступенькам. На верхней, когда я уже почти дошла до конца, моя голова закружилась, а тело ослабло. Внутри всё сковало, сжигая дотла. Я схватилась за перила. Тяжело задышала, подставляя руку к лицу, потёрла лоб. Перед глазами плясали мошки, а тело отказывалось слушаться. Я вот, вот упаду, и растаю, как та снежинка за окном. Но я должна взять себя в руки и дойти до комнаты.
Глубоко задышала и приказала себе сделать первый шаг, потом второй, третий. Движения давались с трудом, но я шла через боль и подступающие слёзы. Я должна.
Открыла дверь комнаты и кое-как доковыляла до кровати и потом просто плюхнулась на неё, тяжело задышала, но расслабляться я себе не позволю. Кое-как отыскав рукой телефон набрала мне нужный номер. Ответили почти сразу же.
— Да, — услышала сонный голос.
— Влад… — прохрипела. Слова так же давались с трудом, и я понимала если сейчас расслаблюсь, то провалюсь в небытие, а это мне сейчас не нужно. Только не сейчас.
— Мишель? — удивился жених, я кивнула, даже не понимая того, что он меня не видит. — Что случилось девочка? — тут же спохватился Влад.
— Приедь, — пропищала. — Пожалуйста, Влад. Забери меня, но так чтобы никто не узнал об этом. Кира уже не спит, — при упоминании имени сестры, меня сковал ужас и боль. — Как позвонишь, она откроет и ничего не говоря, пройди в мою спальню и забери меня. Я не могу двигаться, Влад, шевелиться. Мне больно, Влад… — кое-как выдавила из себя последние слов и всхлипнула. Слёзы потекли по щекам падая на изумрудный шёлк впитывая в себя вводу, но оставляя разводы.
— Потерпи, милая… Потерпи, родная… Я сейчас буду, я уже еду, — краем сознания слышала, как чертыхается Влад, матерясь себе под нос и умолял не засыпать, не закрывать глаза, быть в сознания. Я старалась, очень старалась, но понимала, что ухожу во тьму. Меня просто накрывает. Лишь голос Влада не давал мне уйти в небытие.
Влад что-то мне говорил, отвлекал, чтобы я не уснула, а я напряглась, не позволяя сознанию уплыть. Мимо меня проносились какие-то звуки, шаги. Я не понимала сколько времени прошло с того момента, как я позвонила Владу, лишь когда моей головы коснулась прохладная рука, я приоткрыла глаза, пытаясь сосредоточиться на человеке лицо, которого видела перед собой.
— Малышка, — прохрипел Влад, а я попыталась приоткрыть онемевшие губы и сказать хоть что-то, но смогла только сдавлено промычать.
— Сейчас, моя хорошая, сейчас… Я заберу тебя, — на какое-то мгновение Вербинский пропал с поле зрение, но потом я почувствовала, как меня аккуратно одевают, а я лежала и не могла пошевелиться.
Потом Влад вновь ко мне опустил голову.
— Ты готова? — я только лишь могла прикрыть на миг глаза и вновь их распахнуть в подтверждении согласия.
Вербинский аккуратно протолкнул руку между моей спиной и кроватью, обхватив моё тело одной, второй же рукой взял под колени и бережно поднял, прижимая к своему телу. Я через силу и боль запрокинула свою руку ему за шею и положила голову на грудь, прикрыв глаза, но стараясь оставаться в сознании.
Влад действовал аккуратно и бережно, словно я фарфоровая куколка и от одного не осторожного движения, разобьюсь. В принципе так-то оно и было, но это его бережность и забота говорила о том, что я ценна ему несмотря на то, что он сделал со мной тогда. Я простила его и не держу зла.
