Зимним вечером я вернулся домой из школы. С радостным возгласом, забросив привычным изящным броском портфель в угол коридора, я влетел в зал. Вся семья очень внимательно смотрела телевизор, по которому демонстрировался фильм. Вероятно, эпизод в картине был очень напряженным и очень захватывающим, потому что мой возглас у одной из сестер вызвал мгновенную негативную реакцию, которую она выплеснула на мою восторженную голову. Я посмотрел на всех присутствующих в комнате – никто в мою защиту и не думал ничего произносить, включая маму, – и я, недолго думая, выскочил пулей из квартиры и пошел куда глаза глядят. Прогуливаясь на улице, много мыслей крутилось в моей голове, начиная от мстительных («я ей еще устрою») и заканчивая эгоистичными («посмотрим, как им без меня»). И тут внутри стала выстраиваться логическая цепочка рассуждений, по мере выстраивания которой, я стал немного успокаиваться. Сначала сработал сигнал изнутри. Это подсознание выдало на уровне ощущений беспокойство – но не мое, а мамино беспокойство за меня. Времени-то прошло немало, фильм наверняка закончился, и мама меня начнет искать, ведь, по сути, будучи в плену картины, никто не заметил моего исчезновения. Коварный эгоизм и ощущение собственного бессмертия дали несформировавшемуся детскому мозгу наживку в виде создания некоего эксперимента, проверки терпеливости у самого близкого мне человека – моей мамы. Я решил еще немного погулять, чтобы эксперимент точно удался. Будучи еще совсем несмышленым, я, однако, рассчитал два варианта исхода моей выходки, причем в результатах обоих я видел для себя выигрыш, то есть победу собственного интеллекта. Если меня накажут, то, по крайней мере, я могу потом всем честно сказать, что я испытал все муки физического наказания, а если нет – то я тем более исключительный, и либо мои действия всегда будут оставаться безнаказанными, либо я не нашел тот предел, когда наступает возмездие. А возможно, что возмездие для особо одаренных особей в этой жизни отсутствует, как некий приз за их исключительность. Я сейчас понимаю, насколько это все страшно, и в какое чудовище я начинал превращаться, имея за плечами очень скудный жизненный опыт. В те годы я стал воспринимать жизнь как некую игру – «сегодня ты, а завтра я».
Мой страшный во всех смыслах эксперимент закончился одним из просчитанных вариантов. Я подвергся физическому воздействию – это была бельевая веревка. Больно мне не было. Было, конечно, обидно, и я плакал. Но это скорее обида, вызванная не сознанием, а чем-то более глубоким, ведь подсознание еще не спряталось, поэтому выдавало ответную реакцию в организм, и в мозг в том числе. По истечении некоторого времени, когда всеми участниками события был выпущен пар, мама пришла и извинилась. Она прижала меня к себе, тем самым дав понять, что неприятный эпизод исчерпан, и попросила в будущем таких проступков не повторять, потому что она очень сильно беспокоится за меня. Я в ответ искренне попросил у мамы прощения. Впоследствии я действительно ничего подобного не делал, но ядовитое зерно все-таки было уже посеяно. А его всходы стали проявляться уже в более зрелом возрасте, когда мой мозг стал придумывать более изощренные вещи.
Я сейчас обнаруживаю некие параллели между своим поведением того возраста и поведением моего старшего сына, которому тринадцать лет. Отличия, конечно, имеются, но в целом, касаемо вопроса ощущения собственного «бессмертия», они незначительные. И в связи с этим у меня возникает вопрос – это линия поведения касается всех, или все-таки я несу это за собой как часть наследственного сценария?
Если верен второй вариант, то у меня имеется огромное желание остановить такое развитие событий на себе. Пусть я буду последний, кто прошел это. Как этого добиться? Я уверен, что существуют другие варианты, помимо тех, которые я просчитывал тогда, прогуливаясь зимним вечером. У меня на это имеется тот самый интеллект. Так пусть он сейчас поработает на созидание, а не на разрушение. Но играть в игру «сегодня я, а завтра ты» со своим сыном я не намерен. А по поводу игр я, пожалуй, порассуждаю в следующей главе.
Лирическое отступление
Что есть игра – это вид развлечения, целью которой является, как правило, получение максимального удовольствия. В некоторых современных пособиях по достижению успеха рекомендуют, и очень настоятельно, воспринимать жизнь как некую игру. Но кто устанавливает правила? Похоже, мы сами. Значит, исходя из нашей индивидуальности, правила у всех разные, а так как мы постоянно взаимодействуем друг с другом, то возникают различного рода конфликты – конфликты первичных установок. В ходе конфликтов и определяется победитель и побежденный. Как в любой игре без них не обойтись. Но можно предположить, что ни тех, ни других не бывает, а каждый из участников победитель, потому как вынес из конфликта определенный урок, соответственно стал мудрее, и полученные знания помогут каждому в дальнейшем решать в свою пользу поставленные задачи и достигать глобальных целей. Вероятно, об этом и говорят нам авторы психологических пособий. Почему же тогда к жизни надо относиться как к игре? Видимо, к этому виду взаимодействия с детства у нас особое отношение, поэтому никакие страхи не помешают нам с легкостью втянуться в процесс, а так как мы уже воспринимаем этот процесс как игру, мы к тому же получаем еще и удовольствие от него. Все вроде бы замечательно и предельно ясно – придумывай правила, играй, получай удовольствие и будешь счастлив и успешен.
А вот здесь и кроется небольшая (или большая) ловушка– это правила. Конечно, можно взять их уже в готовом виде, переняв у родителей или наставников. Однако эти правила в будущем вызовут конфликт с нашей внутренней природой, потому что мы – избранные, следовательно и правила должны быть исключительно индивидуальными. В таком случае в зрелом возрасте перенятые правила необходимо будет корректировать под свою сущность, а для этого нам необходимо будет заново изучить себя: чего же мы собственно хотим и каких высот собираемся достичь. В зрелом возрасте процесс очень увлекательный и безумно интересный, но можно избавиться от этого еще в раннем возрасте. Почему?
В детстве первые правила формируются бессознательно, исходя из собственного мировосприятия, то есть с первого дня рождения, когда мы начинаем знакомиться с миром, в который с радостным возгласом ворвались. В так называемых переходных периодах, как я предполагаю, происходит корректировка созданных ранее правил и добавление новых в зависимости от накопленного опыта. Поэтому именно в этот период нам, как родителям, нужно быть особо внимательными к своим детям, так как момент отрицания у ребенка говорит лишь о том, что он включает фантазию, редактируя новые правила, и просит словом “нет” не вторгаться в процесс. Можно назвать это юношеским максимализмом, но в целом я считаю это качество очень полезным. Оно дает шанс нашему молодому организму развиваться и ставить себе невероятно высокие цели. Как помочь (мы же очень переживаем за наших детей) и при этом не нарушить целостность близкого нам индивидуума? При нынешнем потоке информации, который буквально обрушивается на нас как цунами, взрослым порой трудно переработать ее, не говоря уже о неокрепших молодых умах. Поэтому нужны живые примеры, незаметные для ребенка подсказки, позволяющие ему сформировать свой набор правил, который не будет конфликтовать с его внутренним миром. Ведь сознание пока не зашлаковано и находится в гармонии с подсознанием, то есть его сущностью.
Почему же мой набор, при формировании которого я выбрал путь наименьшего сопротивления, привел меня к игре, которую можно назвать жестокой игрой? На этот вопрос пока у меня есть только один ответ – элементарно не хватило времени. Мои родители настолько запутались в собственных конфликтах и внутренних противоречиях, что им не хватило времени дать необходимые примеры и подсказки. Я их не обвиняю, мне досталось очень много (невероятно много) и без этого. Пусть с небольшим опозданием, но именно сейчас я готов во всем разобраться. Это тоже счастье.
