— Нет-нет, любимый, ты все сделал правильно, — поспешно заверила меня моя Фелисити, приподнявшись на локте. — Во-первых, твоей сестре было бы страшно находиться рядом с Нико. Во-вторых, ты не давал ему добро. Ты заменил его дурацкий план вполне подходящим. Теперь Хим, по крайней мере, не будет чувствовать, что на нее давят. И в-третьих, психолог, во многих ситуациях, бессилен. Девочка нуждается в том, чтобы ей показали нежность, а не рассказали о ней. И еще, я думаю, будет здорово, если я или Луна объясним ей, что таких прикосновений бояться не стоит. На собственном примере.

— Наверное, ты права, любимая, — согласился я. — Буду очень тебе благодарен, если ты с ней поговоришь. Все-таки я — парень, и не все могу понять, правда?

— Конечно, — кивнула Нина. — Завтра я поговорю с ней. Обещаю.

— Спасибо тебе, детка! — поблагодарил я. — Только, ради всего святого, скажи ей, чтобы она не раздвигала ноги до тех пор, пока не будет готова к такому повороту событий.

— Мог бы и не предупреждать, — захихикала моя девушка. — Это нужно объяснить в первую очередь. В смысле, как ей понять, что она готова.

— Да, Хим заслуживает того, чтобы ее первый раз был самым лучшим и самым романтичным. Впрочем, Нико, вероятно, и сам это понимает.

— Конечно, понимает. Он же не дурак.

— Любимая слушай, а когда мы с тобой в первый раз занимались любовью, ты была готова?

Нина расхохоталась.

— Гастон! — воскликнула она. — А ты помнишь, по чьей инициативе этот первый раз произошел? Пока ты говорил мне о любви и свадьбе, я уже знала, чего хочу этой ночью!

— Я просто переживаю, детка, — признался я. — Это не было… не знаю… способом благодарности за подарок, или чем-то вроде того?

— Разумеется, нет! — возмутилась моя возлюбленная. — Приличная девушка ради благодарности ноги не раздвигает!

— Знаю, знаю, любовь моя! — воскликнул я. — Прости! Мне не следовало так думать! Конечно, ты всегда знала, чего хочешь! И в тот раз тоже знала! Извини!

С этими словами, я перевернулся так, чтобы Нина оказалась подо мной, и принялся целовать лицо своей девочки, проклиная себя за свою глупость. Ну, вот, обидел любимую девочку! Она подарила мне всю себя, а я решил, что это было актом благодарности! Хотя, если уж на то пошло, мне всегда казалось, что у нас все было по взаимной любви. И, черт возьми, так оно и есть! Моя, девушка, впрочем, похоже, и не обиделась, потому что сразу подстроилась под мое движение и никак не протестовала.

— Ты не обижаешься, а? — допытывался я, продолжая целовать ее. — Не обижаешься? Точно?

— Точно, точно! — со смехом запротестовала Нина. — Я не обижаюсь, и не собиралась! Правда!

Я мог бы сразу прекратить свои поцелуи, но просто не сумел. У меня не хватило духу так разочаровать свою любимую девочку. Поэтому я просто взял — и остановился на ее губах, запечатлев там крепкий горячий поцелуй. Затем, мы с Ниной перекатились на бок и еще несколько минут молчали, переплетясь руками и ногами. Это молчание, собственно, не тяготило нас. Чтобы чувствовать связь, слова нам были не нужны. Эта связь была настолько ощутимой — ее хоть трогай. Если это — не любовь, то я уж не знаю.

— Твоя мама не нашла ничего подозрительного? — поинтересовался после продолжительной паузы. — Она тебе не говорила?

— Ты имеешь в виду, не находила ли она следы наших игр, догадалась моя девушка. — Нет, не нашла. А если и нашла, то приберегла это для личного разговора.

— А как, кстати, она отреагировала, когда ты вернулась домой после Рождественских каникул? — спохватился я. — По телефону мне все время казалось, что ты чего-то недоговариваешь?

— Ну, да, сначала она, вроде как, догадалась, что я была с тобой, и начала ругаться, — поморщилась Нина. — Грозилась отвести меня к врачу, чтобы проверить, девственница я или нет. Но тут, к счастью, вмешался папа. Он объяснил, что я все каникулы провела у него, и принял весь удар маминого гнева на себя.

— Да, Рикардо — молодец. Обязательно пожму ему руку при встрече. И что же Ана? Сильно эти двое поссорились?

— Еще как! Мама даже хотела запретить мне видеться с папой, но мы ее урезонили. Я теперь — совершеннолетняя и решать за меня никто не может. Прошли те времена, когда можно было через суд ограничить мое общение с папой.

— Но твоя мама поверила, что ты была у Рикардо?

— Как тебе сказать. Может, она и поверила, только не совсем. К врачу меня не повели, но на следующий день была прочитана длинная лекция на тему того, что мне рано начинать половую жизнь. И, честное слово, после того, что я узнала о ней от папы, мне очень хотелось обвинить мать в лицемерии.

— Не говори, — согласился я. — Ну, неужели она не понимала, что Рикардо все тебе расскажет?! Или думала, что он ничего не помнит?

— Вот и я про то же. Но нет. Она весь вечер разглагольствовала о том, что парни — это зло, и так далее. В общем, завела свою шарманку.

— А ты бы спросила, во сколько лет она сама начала половую жизнь. Правды, она, конечно, не скажет, зато интересно будет посмотреть на ее лицо.

— Так я спросила. А она мне заявляет, что только с папой, в первую брачную ночь.

— Да, вот, теперь точно — лицемерка.

— И лгунья, к тому же.

— Ты говорила об этом с Рикардо?

— Да, конечно. Папа тоже посмеялся и сказал, чтобы я ее не слушала. И все-таки я склонна ему верить. А ты?

— Согласен с тобой, любимая. У Рикардо нет причин лгать. Да и он с самого начал проявлял большую честность, нежели Ана. Кстати, а твоя мама в курсе, что мы до сих пор вместе?

— Да, и это ее здорово беспокоит. Она мне уже весь мозг вынесла, уверяя, что мы скоро разойдемся, потому что очень тяжело поддерживать отношения на расстоянии.

— Именно поэтому отец и оставил в Оксфорде самолет с пилотом. Он тоже это понимает.

— Ну, я просто не стала пока говорить маме об этом самолете. А то она, вообще, будет бояться оставить меня дома одну, потому что ты в любой момент можешь прилететь и сделать со мной что-нибудь непристойное.

Я расхохотался. Да уж, каждый думает в меру своей распущенности! Поистине, паранойя Аны родилась раньше, чем она сама! Хотя, минутку!

— Стоп! — воскликнул я, — внезапно озаренный. — А ведь действительно, ты находишься целиком в моей власти! Я могу прилететь в любую минуту, и…

— … и делать именно то, чего хотим мы оба, — закончила за меня любимая. — Перестань, я прекрасно знаю, что ты никогда не дотронешься до меня против моей воли.

— Справедливо, — согласился я. — Никогда. Ну, а ты не боишься, что я примчусь вдруг, как гром среди ясного неба, и…

— Скорее уж, как солнышко среди очень долгой грозы, — призналась Нина. — Твои приезды для меня всегда — приятные сюрпризы, поэтому я их не боюсь, а жду. Ты можешь желать со мной все, что угодно, — мне все равно понравиться. Можешь приезжать, когда угодно — я все равно буду рада. Потому что я тебя люблю!

Мое сердце воспарило. Вот она — та девушка, которая нужна мне по жизни. Вот та, которую я люблю всей душой и сердцем. Вот она — моя прекрасная принцесса. Говорят, что сказку нельзя сделать былью. Можно. При большом желании, реальностью станет все.

— Я тоже люблю тебя, моя красавица! — выдохнул я и нежно поцеловал девушку в губы.

Впрочем, этот поцелуй довольно быстро перешел в более страстный. Ритмы дыхания слились воедино, тела сильнее приникли друг к другу, а языки встретились. Это уже был не просто поцелуй. Нет. Это было прелюдией к чему-то большему. Что ж, конечно, будь моя воля, я занимался бы любовью с Ниной постоянно. Вот только есть ли у меня при себе достаточное количество презервативов? Поэтому, не позволив поцелую увести меня дальше, я отстранился от губ возлюбленной и проверил карманы джинсов.

Черт!

— Знаешь, что я понял, детка? — выдохнул я.

— Что? — хрипло поинтересовалась девушка.

— Для того, чтобы должным образом провести с тобой уик-энд, двух пачек презервативов явно не достаточно, — со смехом заявил я. — Нужно пять. Минимум. Прости, любимая, придется воздержаться. Запасы иссякли.