В окнах дома горел свет, значит, родители еще не спали, что весьма расстроило Наюн. Больше всего на свете ей сейчас хотелось стать тенью и не отвечать на какие-либо вопросы, которые непременно её ждали за порогом.

— Дорогая, а мы не ждали тебя так рано, — мама, открывшая дверь, нежно поцеловала девушку в щеку. — Будешь кушать?

— Нет, спасибо. Сегодня было так много дел, очень хочется отдохнуть, — через силу улыбнулась Наюн, хотя была абсолютно уверена, что её улыбка больше похожа на оскал.

— Как скажешь, милая.

Облегчённо выдохнув, Наюн поспешила подняться в свою комнату, пока мама не опомнилась и не завалила ее вопросами о прошедшем дне. Заперев дверь изнутри, она рухнула на кровать, ощущая дикую усталость от всего, что с ней произошло. Ей было одновременно и стыдно, и мерзко.

От тяжёлых мыслей её оторвала лёгкая попсовая мелодия, поставленная на звонок телефона. Звонил Пол, отошедший от заряженный стрелы Клинта. Разговаривать с ним не хотелось совсем. Да и что она ему скажет? Он её чуть не изнасиловал. Поставив бесшумный режим, Наюн спрятала телефон под подушку.

Её трясло. С трудом поднявшись на ноги, она добрела до тумбочки. Достав упаковку успокоительного, поспешила выпить сразу несколько штук. Ей необходимо было прийти в себя.

Действие лекарства не заставило себя ждать, Наюн не заметила, как уснула. И лишь тяжёлая ладонь, опустившаяся на голову, заставила ее содрогнуться во сне и резко распахнуть глаза. Перед ней сидел Клинт. Рефлекторно она переползла от него на другой конец кровати.

— Зачем ты пришёл? — устало спросила девушка, потирая глаза.

— Я не мог не прийти, — тихо сказал Клинт.

— Уже поздно, Клинт. Ты дважды бросил меня, и я не позволю сделать это в третий раз, — поднявшись с кровати, Наюн подошла к открытому окну, жестом показав Клинту, что он должен уйти.

— Ты злишься на меня…

— Мне все равно.

Встав на ноги, мужчина подошёл вплотную к Наюн, заставив ее сделать шаг назад.

— А теперь скажи это, глядя мне в глаза, — его серые глаза прожигали насквозь. — Ну же, Наюн, скажи, что тебе все равно.

Не выдержав, она отошла в сторону.

— Тебе не все равно.

— У меня новая жизнь, понимаешь. Новая работа. У меня другие отношения.

От этих слов Клинт прыснул от смеха:

— Это ты называешь отношениями?

— Позволь мне разобраться самой. И я не понимаю… Тебе нравится рушить мою жизнь? — Наюн заглянула в глаза мужчине, отчего волнение разлилось по всему её телу. Нервно сжимая края блузки, которую так и не удосужилась снять перед сном, она кусала нижнюю губу, в ожидании ответа, сама не понимая почему ещё не выставила мужчину из дома.

— Мы оба знаем, что он не тот, кто тебе нужен, — спокойно ответил Клинт.

— А кто мне нужен?

Ответа не последовало. Устало плюхнувшись на кровать, Наюн попыталась что-то сказать, но похоже она совершенно разучилась это делать. Потому девушка лишь беспомощно подняла взгляд на Клинта. Тот молчал. В комнате повисла тяжёлая тишина, которую первой нарушила Наюн:

— Уйди, пожалуйста. Всё кончено, Клинт.

— Ещё ничего не начиналось, — присев на стул, стоявший напротив, справедливо уточнил Клинт.

— Ты издеваешься?

— У меня не было выбора. Я не мог.

— Выбор есть всегда.

— Ты не понимаешь! Тогда, когда я влез ночью в твоё окно, я подверг тебя огромной опасности. Это было моей слабостью, тебя увидеть, понимаешь? И она могла стоить тебе в лучшем случае свободы, а в худшем — жизни, если бы меня кто-то увидел.

Наюн подняла на мужчину взгляд. Он продолжил:

— Да, я сглупил в ту ночь, когда устроил дебош в штабе. И мне нужно было уйти, чтобы многое понять. Такое бывает у каждого. Система полетела к черту, нужна была перезагрузка. Я вернулся в штаб, мне сказали, что твоё дело переквалифицировали, и теперь ты свидетель. С того дня я старался не сводить с тебя глаз. Следил сутками, а в перерывах добивал остатки синдиката, в надежде, что так быстрее снимут охрану с твоего дома. Федералы работают слишком медленно.

Наюн молчала, внимательно слушая мужчину. Сердце её дрожало, как мышиный хвостик.

— Я получил ранение, когда добрался до их главного центра синдиката. Многое не помню. Знаю, что как только мне вернулась способность разговаривать, думать, ходить, я узнал, что вы вернулись в свой дом. Я дежурил у него, хотел понять, чем ты живёшь.

— Тогда почему ты не показал себя?

— Увидел, что ты не одна. Не хотел мешать…

— Но в итоге все равно помешал, — хмыкнула девушка.

— Я просто желал убедиться, что он не обидит тебя. Навёл кое-какие справки о нем. И я не хотел, чтобы ты совершила ошибку. Ты не заслуживаешь этого, — тяжело выдохнул мужчина.

— А чего я заслуживаю? — Наюн с вызовом посмотрела на Клинта. — Тебя?

— Я знаю, что ты меня ненавидела… — спустя недолгую паузу ответил мужчина. — Я не знаю, ненавидишь ли ты меня сейчас.

Слова Клинта буквально пронзили душу девушки.

— Ты читал его… — как-то обречённо выдохнула Наюн, вдруг внезапно все осознав.

— Прости.

В комнате вновь наступила душная тишина.

— Я не хотел, — мужчина виновно поднялся и подошёл к окну. — Мне лучше уйти.

— Опять бежишь? — Наюн поднялась следом и схватила его руку, сжав так крепко, словно от этого зависела ее жизнь. Она боялась, что если Клинт сейчас уйдёт, то уйдёт навсегда. И от этих мыслей девушке стало дурно, она сжала его предплечье и второй ладонью.

— Я все понимаю.

— Ты не дочитал до конца, да? — всё так же крепко держа его руку и заглядывая мужчине в глаза, спросила она.

— Нет. Мне правда стыдно.

Впервые Наюн увидела его таким: без самоуверенности, без строгости в лице. Живым. Она увидела его живым. И это открытие заставило на секунду задохнуться.

С трудом разжав свои ладони, она подошла к письменному столу. Достала небольшой ключик, открыла шкафчик и вынула оттуда свой чёрный, уже порядком потрепанный, блокнот. Перелистнув до последней исписанной страницы, Наюн протянула его Клинту.

— Читай.

Несмело взяв из рук девушки блокнот, он погрузился в написанные ровным почерком строки.

«Так странно. Я смотрю на него и единственное, что мне хочется, это прижаться к его мужественной груди. Именно там я вижу свой покой. Я не верю сама себе, но с каждым днем в этом старом доме я погружаюсь в этого мужчину все глубже и глубже. Он строг. Неразговорчив. Делает вид, что ему все равно. Однако я чувствую, что это не так. Я хочу, чтобы это было не так. Я смогла понять суть его жизни и смогла найти оправдание тому, что разрушало меня не один год. Мне хочется его узнавать. Но почему он этого не позволяет? Мне начинает казаться, что я не хочу, чтобы наши мексиканские каникулы подходили к концу…»

— Ты больше ничего не писала сюда, почему? — закрыв блокнот, Клинт аккуратно положил его на стол.

Наюн подошла к мужчине настолько близко, что уткнулась носом в его грудь, вдохнув знакомый запах. Отстранившись, она со всей своей нежностью обхватила его лицо ладонями.

— Мне это больше не нужно. Ты мне помог понять, что прошлое нужно отпускать. Я отпустила, навсегда сохранив память о нем в своём сердце.

— Я знаю, что виноват. Но пойми, это моя работа. У меня на принятие решения доли секунды, и если бы я мог…

— Замолчи… — перебила его Наюн и жадно впилась в тёплые мужские губы.

В ответ Клинт притянул девушку к себе, отвечая со всей страстностью и желанием, вкладывая в поцелуй всю свою боль и нежность. Его теплые ладони сильнее обхватили тонкую талию. Приподняв девушку, Бартон оторвался от губ Наюн и посмотрел ей прямо в глаза, отчего в ее душе разлилось приятное тепло, а в животе впервые появились бабочки.

— Ты больше не оставишь меня?

— Никогда.

***

— Не скучали без меня? — улыбнулся Клинт и плюхнулся на плед, заботливо постеленный на лужайке возле дома. Яркое солнышко и теплая погода были прекрасным поводом, чтобы устроить пикник на свежем воздухе.