Моей прабабушке

Елизавете Тимофеевне Кубанцевой

Кроваво – красное солнце медленно вставало из-за горизонта. Усталыми глазами она смотрела на последний рассвет в своей жизни. Ветрено будет. Она все знала, знала, что этот день ей уже не пережить. И хорошо. Устала. Очень устала. И сны эти окаянные одолели. Где она молодая, где живы Коленька, Николаша, Алешенька, Катерина….

Катя бежала к реке, баба Маша сказала, что видела, как Лизавета пошла белье стирать. Ах, как не терпелось сообщить новость, ах, как не терпелось поделиться.

– Лиза! Лиза! Лизавета! – закричала Катя, окликая подругу, полоскавшую белье.

Лиза обернулась и улыбнулась. Катерина бежала к ней раскрасневшаяся, коса растрепалась, видно, как только ушли, так побежала и она.

Лиза щурилась на солнце, ожидая ее приближения.

– Ну? Чего голосишь? – улыбаясь, спросила Катю.

– Лиза, Лизонька, приходили! – даже не переведя дыхания, выпалила Катерина, – Степушкины сваты приходили!

Лиза о том знала. Впрочем, знала вся деревня. Семья Катерины жила зажиточно, по местным меркам считай богато, Степан же особым богатством похвастать не мог. А Катю любил с детства и все ходил за ней. Отец же Кати был мужик хваткий, деловой, и дочерей отдал замуж по собственному разумению. Осталась одна младшая, любимая Катюша. О том, что дочка по Степке ночами вздыхает знал, да разве ж это дело… Вот и боялись молодые, тянули, даже бежать думали. Только Степан рассудил, что не по-людски это. Не будет счастия, ежели не венчанным, без родительского благословения. И вот решился наконец. Катерина как лист осиновый дрожала, страшась отцова решения. А отец для себя все давно решил, не разобьет он Катеринкино сердце, стоящий парень Степан, пусть сватов присылает.

– Ну? Чего ж тянешь-то? Что Кондратий Петрович ответил? – пряча улыбку, спросила Лиза.

Лиза на незнакомых людей производила впечатление строгое и только близкие люди знали, что за этими насупленными часто бровями и грубыми интонациями разговора, скрывается теплая, любящая улыбка молодой привлекательной женщины.

Катя просияла.

– На Покров венчаемся, – ответила она и, засмеявшись, кинулась обнимать подругу.

– Ну вот и славно, вот и ладненько, а ты боялась, глупая, – ответила Лизавета.

Катя приложила ладони к красным щекам.

– Ой, Лизонька, как я боялась, как боялась!

– Отец тебя любит пуще жизни, разве ж мог он иначе рассудить.

– Лиза…А как оно? Жизнь замужняя?

Теперь Лиза рассмеялась. Они давно дружили, несмотря на небольшую разницу в возрасте. Лизавета уже была мужней женой, матерью, а Катерина только вот невестой стала. Да что тут сказать ей? На один погожий день часто три ненастных приходится.

– Ох, не торопись, Катя, все узнаешь, все узнаешь.

Воротившись домой, Лиза развесила белье и вошла в дом. Муж был дома и был явно чем-то озабочен.

– Алешенька, случилось чего? – нежно спросила Лиза, кладя руку на мужнино плечо.

Мужа она любила и гордилась им. Алексей был красив, высок, офицер при орденах, а она кто? Обычная себе была и вот любовь у них вышла. Повстречались они на площади в праздничный день, глазами встретились и сердце Лизы замерло. Любила она его всем сердцем, даже сына назвала его именем – Алексей Алексеевич.

Алексей обернулся и обнял ее. И молчал. Тревожно стало Елизавете. Она отстранилась и заглянула мужу в глаза.

– Ну?

Алексей вздохнул и отступил.

– Мужики сказывают, красные идут.

– Так не новость, Алешенька, разве ж первый раз?

Муж покачал головой.

– Не совсем те красные, Лиза, эти почище бандитов будут. Новые отряды народной милиции.

Предчувствие беды ледяной рукой сжало сердце. Стараясь отогнать эти чувства, Лиза деланно беззаботно воскликнула:

– Ну пусть идут себе, чего нам, ты же не участвуешь ни в чем!

Алексей снова вздохнул и не ответил.

Вышел на крыльцо, закурил. Никогда не курил в доме, чем Лиза любила хвастать перед соседками. Она вышла следом и молча встала рядом.

– Вот что, Лиза, – помолчав начал Алексей, – Ежели чего со мной случиться, ты траур относи и снова замуж иди. Женщина ты видная, да и пацану мужская рука нужна.

– Господь с тобой, Алешенька, что с тобой случится? – обомлела Лиза, – мы старость вместе встретим, правнуков поняньчим.

Алексей усмехнулся в усы и покачал головой.

– Дай Бог, Лиза, только рад буду. А, впрочем, ты права, глупости все это…

Алексей оказался прав и через неделю в деревню вошли красные. В то смутное время появление любых людей в форме, вне зависимости от их политических воззрений, не сулило населению ничего хорошего. А эти, в кожанках, так и вовсе лютовали как звери дикие.

Возглавлял опергруппу Яков Калюжный. Молва принесла следом прозвище –  Яшка Ирод. Молодой, красивый, горячий, он считал, что ему позволено все. Сидевший за карманные кражи при старом режиме, теперь стал сам вершить закон и порядок. Всеми способами. Как, впрочем, и наводимый им закон и порядок были подвластны его воле как портовая девка.  Куриловка замерла в страхе.

Лиза и Катя шли с воскресной службы, когда Яшка с друзьями увязался следом.

Лиза еще в церкви заметила, что тот неотрывно смотрит на Катерину, а она сама в свою очередь шепнула Лизе, что Калюжный уже несколько дней ищет знакомства.

Сначала они просто не обращали внимание на шуточки идущих сзади мужчин, но Яков решил пойти в атаку и забежал вперед них, преградив путь. Катя испуганно вцепилась в руку Лизаветы и смотрела в землю.

Лиза вздохнула и заглянула в глумливое лицо Якова.

– Чего тебе надобно, окаянный? – сурово спросила она его.

– Познакомится с красивой барышней, – улыбался тот, неотрывно глядя на Катю, – я же с самыми серьезными намерениями и если вы окажите мне честь…

– Не про тебя честь, – перебила Лиза, – она просватана давно, так что уйди прочь, не мешай идти.

Яков недовольно перевел взгляд на Лизу.

– А Вы, гражданка, собственно, кто будете?

Лиза не успела ответить сама.

– Это моя подруга. Пожалуйста, дайте нам пройти, – с мольбой посмотрела Катя на Калюжного.

– Если скажешь, как тебя зовут, – улыбнулся тот.

– Катя, – ответила она и снова потупилась.

– Катя, – повторил ее имя Яков,– и, что, действительно, просватана?

Катя кивнула, не поднимая взгляда.

– А за меня пойдешь, Катя? – широко улыбаясь, спросил Яков.

Катя вздрогнула и испуганно посмотрела на него.

– Да как можно, просватана же, – промолвила Лиза, по непонятной причине тоже испугавшись.

– Сегодня просватана, завтра свободна, тут дело такое, не угадаешь наперед. Так как, Катя? Пойдешь? – продолжал глумиться Яшка.

– Оставьте девушек, Яков, – подошел к нему его подчиненный. Хотя по возрасту годился в отцы, порядки знал и обращался подчеркнуто уважительно, – пусть идут себе.

Яков неохотно посторонился и девушки припустили ходу.

– Кто такие? – спросил Яков подошедшего.

Егорыч вздохнул, но ответил.

– Та, что постарше Лиза Ермилова, муж у нее офицер, воевал, комиссован по ранению, награжден Георгиевским крестом, в деревне человек уважаемый, семья у них хорошая, сынишка растет. А та, что помоложе, Катерина Филиппова, отец ее Кондратий Филиппов самый зажиточный в деревне, мужик крепкий, человек дела. Катерина помолвлена со Степаном Васильевым, свадебку на Покров планируют. Не задирали бы Вы ее, Яков Семенович, – помолчав, добавил Егорыч.

Он уже неплохо знал нрав своего начальника. Молодой да ранний, про таких говорят. Получив власть, пользовался своим положением направо и налево. Был жесток по природе своей и получал удовольствие, отдавая приказ на расстрел. Девок портил по деревням. Не гнушался грабежом.

Сам Егорыч до революции работал в сыске и на старости лет решил не менять профессию. Он за свою долгую жизнь давно понял: левые, правые –  все едино, а кушать-то оно каждый день хочется.