Это значит, что русские в 1942 году получили мало того что уникальную боевую единицу флота, по мощи сопоставимую с парой эскадр, но и огромный объем инсайдерской информации, самого разного характера – техническую, политическую, военную, коммерческую. И самым наглым образом утаили ее от всего человечества, предпочтя распоряжаться ею исключительно для блага своей нации – насколько удачно, видно по достижениям СССР. Но еще и сумели избежать ошибки японцев у Мацумото – головокружения от успехов, когда кажется, что весь мир готов упасть к твоим ногам. Они вели свою партию, трезво рассчитывая каждый ход, очень часто оказывающийся удачным и непредсказуемым для всех. СССР после войны производит впечатление совершенно другой страны, в сравнении с тем, что было до 1941 года – при том, что во главе стояли те же самые люди, Сталин и его команда. И лишь им известно, что узнали они о мире будущего, что хотели изменить, от чего уйти.
Я доложил о своей догадке руководству Конторы. Получил вежливую благодарность – и всё. Я не знаю, занимаются ли сейчас другие умы этой проблемой – или мой доклад, посчитав бредовым, просто положили в сейф. В первом случае, я отлично понимаю необходимость секретности, страшно представить, какое смущение в умах началось бы в мире, стань эта новость всеобщей! Но если истинно второе, то человечество катится к пропасти всеобщего коммунизма, и никто не осознает угрозы! Интересный вопрос, что из русской «альтернативной» фантастики является не игрой воображения, а рассказом о реально сбывшемся в ином времени, чтобы дать читателям «вакцину», предупреждение о возможных ошибках? Любопытно, что главной опасностью там признаются не ядерная война, не нападение марсиан, не планетный катаклизм, а прежде всего, социальные проблемы. Получается, что и мы живем в боковой ветви истории? Хотя полагаю, что и в той, «главной» по отношению к нашей реальности русские не проиграли войну, раз имели возможность строить такие корабли.
Я никогда не был усердным сыном нашей Церкви. Но сейчас, когда мне осталось не так много времени до встречи с Всевышним, я искренне молюсь – если правы индусы, и переселение душ существует, то сделай со мной, как у Мацумото, перенеси меня в 1945 год! Когда история, начав поворот, еще не легла на устойчивый новый курс. И был шанс схватить русских за руку, хотя бы на Стокгольмской конференции, где Сталин и Рузвельт, нагло отпихнув в сторону нашего бедного Уинни, делили мир. Когда еще не была упущена возможность создать против СССР новый «Восточный фронт». Нет, я не сторонник всеобщего самоубийства, но ведь можно и должно состязаться в политике, промышленности, торговле, даже в плане духовно-культурного превосходства, чтобы защитить наши ценности «свободного мира» от русской экспансии? Если уж бог создал нации, – то соперничество между ними будет всегда! Судя по тому, что произошло в сорок втором в Баренцевом море – знает ли история сослагательное наклонение? Могло ли все быть иначе?
И если бы мне в той жизни довелось встретиться с Лазаревым. Я бы задал ему один вопрос – меняя историю, он думал хоть немного о последствиях для других наций? Или ему был важен лишь успех СССР?
Из кн. А. Сухорукова «В небе Маньчжурии и Китая». Из интервью с летчиком 776-го ИАП 32-й истребительной Краснознаменной авиационной дивизии 9-й ВА 1-го Дальневосточного фронта полковником И. Ф. Гайдаем. (Альт-история, 2002)
А.С. После Мукдена где продолжил воевать ваш полк?
И.Г. Потом был Порт-Артур. Вначале мы поддерживали наступление наших войск, но там боевых вылетов было относительно немного, японцы отступали и не получалось у них закрепиться. После взятия города мы перебазировались на один из аэродромов в его окрестностях. В Порт-Артуре мы и встретили окончание войны.
А.С. Город посещали?
И.Г. Конечно. Роман Степанова «Порт-Артур» мне понравился, и очень хотелось поглядеть на те места, что в нём описаны.
А.С. Ну, а после окончания войны что было?
И.Г. Сначала нас, совсем ненадолго, перебросили на юг Кореи, на аэродром возле города Ульсан. Для того, чтобы наш полк принял участие в знаменитой «Токийской демонстрации».
А.С. Из Порт-Артура летели напрямую?
И.Г. Практически да. Вначале по компасу над морем, потом в 150 километрах от Пусана «поймали» радиомаяк, а Ульсан с Пусаном совсем рядом.
А.С. Над морем лететь было не страшно?
И.Г. Страшновато… Никогда до этого над морем так долго не летали. Вот станет двигатель, и что делать? Обошлось, все перелетели нормально.
А.С. Теперь вот какой вопрос – понимаете, согласно справочникам, не может Як-9УД летать на 2000 км, а от Ульсана до Токио и обратно примерно столько и есть. Как же вы долетели? Или в Ульсане ваш полк перевооружили на Як-9П?
И.Г. Нет, матчасть нам не меняли, но история действительно была интересной. И началась она ещё под Мукденом, когда на наш аэродром приземлилась пара Як-9П. Ведущий у них был подбит над целью. Они штурмовали отступающих японцев, те начали отстреливаться из винтовок и попали в самолёт ведущего одной-единственной пулей, но зато в радиатор. Антифриз начал вытекать, двигатель стал перегреваться, и лётчик принял решение садиться на наш аэродром, который оказался ближайшим. Ведомый, понятное дело, сопровождал и приземлился вместе с ведущим.
А.С. Из какого полка были Як-9П?
И.Г. Уже не помню. Да это и не важно. Существенным было, что внимательно осмотрев эти самолёты, мы выяснили, что по планеру они ничем не отличаются от наших УД. Вообще ничем. Вся разница только в двигателе и вооружении. У нас двигатель карбюраторный, у них – с непосредственным впрыском. У нас пушка и два пулемёта, у них – две пушки. Во всём остальном полная идентичность. Даже по кабине никакой разницы. В столовой разговорились с этими лётчиками – их полк, так же как и наш, был «заточен» под ударные действия. Спрашиваем: «Двух пушек хватает?» – «Хватает». – «С бомбами летаете». – «А то!..» Тут они и проговорились, что несколько раз летали на цель с 250-кг бомбами. Причем без всякого бахвальства, так, между делом, а у нас-то максимум сто. Я, помню, ведущего подробно расспросил, нет ли проблем на взлете с таким весом? Выяснилось, что нет. Не то чтобы совсем просто, но и ничего особо сложного. Ну, поговорили и поговорили. Починили наши мотористы им двигатель, и на следующий день они улетели.
А.С. Сами на «П» подлетнуть не попробовали?
И.Г. Нет, а чего там пробовать? «Як» он и есть «як». Ну, вот… Через неделю после этого случая случилось у нас в полку партийно-комсомольское собрание с повесткой «Как усилить удары по врагу?». Я возьми и брякни, что можно летать и с 250-кг бомбами. Не то чтобы каждый раз, но вдруг какая важная цель, то можно и нужно. И не на тяжёлом, конечно, а на «удалом». Мне говорят «нельзя, у нас 100 кг уже перегруз», я – «можно, раз шасси и крылья позволяют». В общем, «зацепились». Я встаю и заявляю: «Забиваюсь на ящик водки, что взлечу в двумя “250” при полной заправке и половинном БК к пушкам-пулемётам!.. Кто готов “ответить”?!..» Ну, нашлась у нас пара смельчаков – «ответили».
А.С. А почему «половинном БК»?
И.Г. Ну, всё-таки двигатель у нас послабее, чем на Як-9П. Я и объяснял, что если полетим с «250-тикиллограммовками», то это будет задание типа «ударил и смывайся!», там надобности в стрельбе не будет, а значит, и в полном БК не будет никакой необходимости. Да и половина боекомплекта это так, «для спокойствия духа», для реальной подстраховки хватит и трети (а по большому счёту и трети много).
А.С. А что комполка сказал на ваше предложение?
И.Г. Новоселов сказал: «Лётчик ты хороший, взлетишь. Но знай, что, не дай бог, движок “запорешь”, то я с тебя живого потом не слезу!..» Ну всё, через пару дней привезли на аэродром пару 250-кг авиабомб. Самолёт мне снарядили с полной заправкой, половинным запасом патронов к пулемётам и пушкам и двигателем выработавшем часов десять, не совсем новый, но и не «при смерти». Бомбы мне подвесили без взрывателей. Я на старте прогрел двигатель, разогнался и взлетел. Тот летчик с Як-9П был прав – не то чтобы совсем просто, но ничего и особо сложного. Правда, температура охлаждающей жидкости и масла на взлёте подошла практически к «красной риске», но с перегревом вроде обошлось. Сделал я несколько кругов вокруг аэродрома, восстановил нормальную температуру головок цилиндров, потом сбросил бомбы на полигоне. Как приземлился, Новоселов тут же командует инженеру полка: «Проверь масло!..» Тот прибегает через полчаса: «Стружки нет!..» – «Точно?» – «Точно!..» Потом у нас еще несколько лётчиков так слетало. И тоже нормально. «Тянет» наш самолёт «двухсотпятидесятки»!.. Собственная правота приятна, опять же – ящик водки «как с куста»!.. Потом по итогам этих вылетов инженер полка подал донесение в инженерную службу нашей Воздушной армии. Ну, написал и написал. Правда, у нас так до конца войны необходимости слетать с «двухсотпятидесятками» так и не появилось. Зато вот после войны… Прилетаем мы в Корею, а там нам и говорят, что принято решение ваш полк назначить в сопровождение тяжёлых бомбардировщиков в полёте до Токио. И хоть это и не боевой, но политически очень важный вылет. В общем, оказано вашему полку в этом деле особое доверие. Тут-то и выяснилось, что донесение нашего инженера не пропало и «под сукно» не легло. Тот, кто надо, его прочитал. И не забыл. Когда комполка нам этот приказ довёл, то вижу, стали на меня некоторые ребята так нехорошо смотреть – лететь нам к Токио с подвесными баками, но не нашими обычными 150 л, а 300-литровыми, а это примерно 220 кг на плоскость. Отсюда недовольство понятно – война окончилась, и «накрыться» на взлёте с двумя 300-литровыми «бочками» под плоскостями никому не хочется. Я им: «Ребята, спокойно! Ничего сложного…» Тем более что лететь нам без боекомплекта.
