– Да я не претендую, готов служить, кем поставите, ну, кроме повара, конечно. А то боюсь, после моей стряпни, меня тут же пристрелят, – смеюсь я, а ротный подхватывает. Когда он вылез из-за стола, я подивился пуще прежнего. Роста в командире метр восемьдесят, может, восемьдесят пять, привычный вполне, но вот блин в ширину… Этакий Шварценеггер в юности. Хотя мужик был постарше меня, лет тридцать пять, наверное.

– Отлично, что не стал настаивать, думал, уже придется объяснять, что командиром взвода должен быть военный, в звании от младшего лейтенанта и выше. Молодец. Какая-то специальность есть? – В этот момент за моей спиной раздались шаги и в комнату подвала, откинув ширмочку, кто-то протиснулся. Капитан кивнул, а я, полуобернувшись, увидел нашего политрука, живой, стало быть.

– Вот это номер, Иванов, откуда ты взялся? – распахнув объятия, двинулся ко мне наш политический руководитель.

– Да все оттуда же, с того берега вестимо! – козырнул я, но политрук уже обхватывал меня своими руками. Ответил на приветствие, надо же, как человек проникся, а раньше я за ним не замечал такого к себе уважения.

– Поправился? Когда пришел? Нечаева видел? – вопросы сыпались как из пулемета.

– Поправился, только пришел, Алексея на днях в Куйбышев увезли.

– Что, товарищ политрук, хороший боец к нам вернулся? Я у него спрашивал, есть ли специальность…

– Специальность… есть у него специальность… Специалист по созданию проблем, лучше него и не найти. – Я аж подавился слюной. Вот это поворот.

– Вот как, и кому он проблемы приносит? – с подозрением спросил ротный.

– Немцам, конечно, кому же еще? – рассмеялся политрук, а я, наконец, начал дышать. – А вообще, лучшего бойца в роте и не было никогда, да и в батальоне, наверное! – вот как мне польстил политрук. Не зря он мне всегда нормальным мужиком казался.

– Так это же очень хорошо! – воскликнул капитан. – А то все один молодняк. Ты вот что, сержант, взвода для тебя пока нет, хотя, наверное, понимаешь, что это ненадолго.

– Понимаю, – заполнил я паузу, что взял капитан.

– Так вот, займешься молодыми. У тебя и опыт, и звание, хоть немного, но надо бойцов подтянуть. Ведь ничего не умеют. Оружие вроде чистят, а бой начнется, то у одного осечка, то у второго. Постоянно патрон перекашивает в автомате, гранату тут один кинул, немецкую, а взрыва нет. Спрашиваем, как кидал, оказалось, шнурок не дернул. Все деревенские, крепкие, но вот знаний катастрофически не хватает.

– Ясно, с каким взводом сложнее всего?

– Сержант, у тебя имя-то есть? – перебил меня капитан.

– Александр я.

– Тезка значит, хорошо. Ты думаешь, что у нас тут взводов, как в мирное время?

– У нас два было, когда меня «хлопнули». Около сорока человек на всю роту.

– Так мы еще и богачи! – капитан глянул на политрука, а тот кивнул. – У нас пятьдесят два бойца.

– Ты гля, как у вас тут богато, – смеюсь я и, вскинув руку к шапке, продолжил: – Разрешите выполнять?

– Давай, Саня, почти весь состав в этом доме, точнее развалинах, конечно.

– Он у нас еще и снайпером был, хорошо стрелял, – вставляет свое веское слово политрук.

– Да мне до снайпера, как до Пекина раком, – и увидев застывшие лица командиров, рявкнул: – Виноват. Опыта в снайперской стрельбе имею очень мало.

– Тридцать восемь подтверждённых солдат и офицеров противника. Это мало? – удивляется политрук, вот гад, Петькин блокнот нашел. – Это сколько же снайперу убить надо, чтобы опыт появился, по твоему мнению?

– Тут просто практика нужна, постоянная. Ну, и обучение, конечно. Я ведь ни в маскировке, ни в передвижении ни в зуб ногой. Только и могу, что более или менее удачное место найти да выстрелить пару раз.

– Так, скромность всю на потом оставим. Винтовки пока все равно у нас нет, сделаю запрос, может, и пришлют.

– Вы, товарищ капитан, запрос будете делать, скажите, что в дивизионной разведке есть винтовка, лишняя она у них, да и числится, кстати, на нашей роте.

Мы еще минут пятнадцать дискутировали, я рассказал командиру и политруку свою историю, ругались, конечно, на разведку, я, по их представлениям, поступил вполне верно. Только надо было начштабу дивизии это доложить, вот были бы тогда разборки.

Пошел знакомиться с бойцами. Хоть и молодые, и деревенские, как капитан сказал, но ребята мне понравились. Моим преимуществом был возраст, а также то, что политрук был со мной и объяснил ребятам, чем я буду с ними заниматься. Недовольных нашлось всего двое. Разглядев их получше, понял, бывалые, опытные. Только не в боях бывалые, а в тюремных законах. Как они тут оказались, удивился, но политрук позже мне объяснил, что всякие люди попадаются. Эти конкретно сидельцами были, но еще до войны, в армию попали добровольцами, так что я даже проникся к ним уважением. Небольшим. Если не «кончатся» в первом бою, то потянутся к занятиям, ненужному я учить не стану.

Ночь прошла тревожно, немцы долбили часов до трех, под утро удалось даже поспать. Проснувшись, меня разбудил боец и сообщил, что ждут у ротного, я быстренько собрался и прибежал в подвал к командиру. Каково же было мое удивление, когда мне вручили «мою» винтовку, вон на ней звездочки нацарапанные вижу.

– С утра политрук вышел на улицу, а винтовка возле входа стоит, к стене прислоненная.

– А часовой не видел ничего, – продолжил я.

– Мы на улице не выставляем, внутри сидит и вход под прицелом держит, вот и не видел.

– Это, кстати, зря, – открывая затвор и проверяя винтовку, сказал я, – гранату закинут, и всем амба!

– Это если подойдут так близко, – ответил недовольно ротный. – Винтовка твоя?

– Да, сейчас почищу и проверю, в порядке ли. – Я вышел и занялся винтовкой. Эти ухари тихушные в магазин грязи натолкали, не поленились ведь.

– Как же они винтовку-то решились вернуть, почему только ее? – вышедший следом за мной капитан задумчиво разглядывал, как я чищу оружие.

– Так я им сказал вообще-то, что винтовка записана на роту, вот и подбросили. А ведь получается, не сдали они ее, раз смогли забрать.

Позже только выяснилось, что на самом деле это начштаба дивизии распорядился вернуть. Политрук случайно потом узнал. Винтовка была в порядке, как и говорил, только грязи набили в нее, ну и прицел сдвинули. Патроны нашел у соседей. В доме поблизости квартировали моряки с Балтфлота, у них, блин, наверное, есть все на свете. Нашел себе патронов и побрел на пристрелку. Позади наших домов-руин нашел местечко, где под пулю никто не попадет, сделал десяток выстрелов, поправив прицел. Убедившись, что с винтовкой все в порядке, вернулся к ротному.

– Товарищ командир, разрешите обратиться? – козырнул я.

– Говори, – кэп отвлекся от бумаг.

– Разрешите на охоту прогуляться.

– Чего? Какую охоту? Ты что, головой ударился? – засыпал меня вопросами капитан.

– Нет, хочу немного фрицев пощипать за волосатый сосок.

– Твою… – ротный чуть не упал со стула, ржал как конь. Чего я такого смешного сказал?

– Так что? – поторопил я.

– Политрук мне рассказывал, что у вас с Нечаевым особые отношения были. Я, конечно, этого не поддерживаю, субординацию надо соблюдать, но индивидуальные действия по нейтрализации противника в принципе одобряю. – Вот, блин, завернул. Нет бы просто сказал, сходи, Саня, завали пару гансов, так нет, умничать вздумал.

Одному было стремновато, но здесь хорошо знакомых почти не было, двинул в одиночку. Зашел по пути к мореманам, поинтересоваться решил, они ребята наблюдательные.

– Здравы будьте, товарищи водоплавающие! – поприветствовал я «Черную смерть».

– И тебе не хворать, «степной орел», – подхватили юмор с ходу балтийцы. – С чем пожаловал?

– Да хотел поинтересоваться, может, сами наблюдали или слышали от кого-нибудь о снайперах немецких?

– Да есть тут такое местечко, в соседнем дворе и шагу ступить нельзя. Там двор на площадь выходит, стреляют с противоположной стороны, откуда точно, никто не видел. В нужник как выскочишь, того и гляди, как бы не пристрелили.