Повертев в руках винтовку Мосина с коротким оптическим прицелом и не найдя повреждений, открыл затвор.

– Слышь, браток, а вы патронами специальными стреляете? – задал я, казалось, резонный вопрос.

– Все специальные еще до войны расстреляли. Пулеметными кормим, но она не привередливая. Пристреляна, кстати, на триста метров, Михалыч всегда ее так пристреливал, если прицел сбивал, а так добрая винтовка.

Я вытащил и осмотрел один патрон, да, и правда, на вид совсем обычный, его бы шлифануть слегка. Гонят на заводах вал, качество вообще забросили. Пойду, патронов наберу, был у нас там цинк вроде, у некоторых бойцов винтовки, так что без патронов не останусь.

Насыпал себе в кармашек на сбруе штук пятьдесят, патроны были не в пачках, поэтому даже количество не считал.

– Петро, пойдем, повоюем, – я передал бинокль напарнику, и мы двинули наверх во втором подъезде. Рядом с одним из окон рванул снаряд. Нас обдало жаром и каменной крошкой, но мы шли дальше.

Артиллерия настоящих арийцев долбила добрых пятнадцать минут, а дальше мы услышали трель свистка. За это время мы прикинули ориентиры.

– Внимание, Петь, помнишь, как я тебе объяснял, что говорить?

– Ага, ориентиры ты сам считал, буду называть только место, где вижу врага, и говорить дистанцию, – отчеканил Петруха, а я кивнул. Я наметил ориентиры и прикинул примерное расстояние до них. Так как тут вокруг все близко, надо будет брать пониже, винтовка пристреляна на большее расстояние. Решил я отстрелять самых прытких немцев. Помню по рассказам бывалых стрелков, что хороший снайпер может много чего натворить на поле боя. Но это снайпер, я-то и не стрелял из такой винтовки ни разу. Но почему-то упорно считаю, что получится.

К окну решил не подходить, буду стрелять из глубины комнаты. Тут как раз комод какой-то уцелел и стол вполне крепкий, вот и улягусь здесь. Быстро с Петрухой переставили мебель поудобнее для меня, и я расположился. Накрутив ремень на ладонь, зафиксировал винтовку, вроде удобно.

– Петь, давай внимательно. Главное, отыщи мне побыстрее пулеметчиков и офицеров, у тех форма отличается, да наверняка в фуражках будут.

– Так вон один, за углом дома справа, тьфу ты, – выругался напарник, – ориентир два, левый угол, двести, офицер, – вспомнив, как я просил мне докладывать о целях, Петро исправился и выдал скороговоркой именно то, что я и просил.

– Вижу, работаем! – Винтовка сильно толкнула в плечо, и сам я отвлекся, но выручил Петя.

– Сань, левее ушла и далеко за немцем! – Ага, значит, еще пониже и правее возьму. Второй выстрел, затвор назад, вперед, готов к следующему.

– Теперь прямо перед ним попал, черт, он убрался, понял, видимо. – Сам уже вижу, что убрался.

– Петь, смотри еще, а то мы так и будем за одним охотиться.

Следующим был пулеметный расчет. Поставив пулемет на остов сгоревшей машины, вроде «эмку» напоминает, два нацика принялись поливать наш дом свинцом. Где-то за стеной раздался выстрел из «мосинки», странно, что в общей какофонии стрельбы я вообще услышал этот звук.

– О, кто-то пулеметчика завалил, – крикнул Петя.

– Это наверняка наш оставшийся снайпер работает, он и второго сейчас приземлит, ищи еще цели.

Офицер все-таки не удержался и выглянул снова, а я уже понял, благодаря двум промахам, куда нужно целиться. Чуть довернув ствол, а то смотрел до этого не совсем туда, я выстрелил и сам же заметил попадание. Точнее, заметил я, как фриц упал, куда попал, конечно, не видел.

– Сань, это ты его?

– Ага, ты не заметил, куда попал? – мне было интересно, просто хотел знать, куда точно целиться.

– Прямо в грудь, он аж отлетел.

– Так, а наводил чуть ниже пояса, да между ног я целился, между ног, – усмехнулся я, – ну падлы, кто вам теперь свистеть будет? Рефери я вашего удалил с поля!

– Это ты сейчас с кем тут разговаривал? – уставился на меня напарник.

– А, не бери в голову, есть тут один, умный человек, с ним и говорил.

– Это ты про меня, что ли? – не понял Петро.

– Не-а, про себя любимого, цели ищи давай, сейчас какой-нибудь унтер на себя командование примет, если других фуражконосцев не окажется.

– Вроде есть такой, в смысле вон один в каске, руками машет, что-то орет вроде. Ориентир один, влево десять от пулемета.

– Вижу. – Выстрел, второй. – Черт, патроны кончились. – Открыл затвор и заталкивал патроны. Черт, неудобно с прицелом-то.

– А ты опять попал, уже двоих к их фашистским богам отправил.

– Ага, у них и на пряжках про это пишут, – кивнул я, закрывая затвор.

– Чего пишут? – спросил, заинтересовавшись, Петя.

– С ними бог, там написано, не видел?

– Да я по-ихнему не понимаю, – сокрушенно ответил напарник.

– Да и я немногим больше твоего, – я искал, в кого бы выстрелить, чтобы поважнее цель была, но тут вдруг стало как-то жарковато.

Из-за двух домов, что располагались на другой стороны этой улицы, вдруг поднялись немцы и бегом припустили в нашу сторону.

– Они там, чего, шнапсу приняли, что ли? – пробубнил я и начал стрелять. Из пяти следующих выстрелов я попал дважды. Одного точно наглухо, второй поживет еще, если вытащат, а… нет, не поживет. Кто-то попал в лежащего немца, и тот, замерев, распластался на земле. Из нашего дома начали стучать выстрелы автоматов и трофейных пулеметов. Немчура сначала начала валиться, а потом, видимо сообразив, что их тут нагло убивают, залегла. Мне было очень удобно стрелять сверху вниз, в лежащие и пытавшиеся укрыться тела врагов. Спрятаться посреди улицы было особо негде, если только за кучи битых кирпичей, что были вокруг, поэтому фрицы ховались кто куда мог, ну я и начал шмалять. Расстреляв еще полтора десятка патронов, с уверенностью могу заявить, что убил минимум пятерых. Когда наши сбавили темп стрельбы, наверное, перезаряжаться начали, неприятель начал вставать и, развернувшись, помчался назад.

– Вперед, за Родину, за Сталина! – услышал я призыв и почему-то спрыгнул со стола и помчался к лестнице. На ходу вешая ремень автомата на шею и дергая затвор. Винтовку я оставил в комнате, толку в атаке от нее немного будет.

Что меня так зацепило? Сам не знаю. Ладно местные, они с именем этим ложатся, они с именем этим встают, а я-то дурень куда рванул? Да, голос у Нечаева точно командирский, далеко пойдет, если не убьют прямо сейчас. Ведь это именно его призыв поднял всех в атаку. А главное, мы ведь реально прошли.

С ходу захватив оба дома напротив, за которыми немцы накапливались для атаки на нас, мы, сломив совсем небольшое сопротивление врага, обратили остатки фрицев в бегство. Во дворе одного из домов были оборудованы позиции для двух минометов, вот откуда эти суки нас минами забрасывали, а ведь нам их с прежних позиций ни за что бы не достать было. Теперь у нас есть два миномета, с запасом мин, все лучше и лучше нас снабжают немецкие интенданты. Мы пришли сюда практически нищими, а теперь богаты, как крезы.

– Сань, живой? – услышал я первые после этой дикой атаки человеческие слова.

– Да вроде, только вспотел, как колхозная кляча. – От меня и правда пар валил.

– Видел, как они бежали? Вот так же мы их до самого Берлина и погоним, – взводный сиял как начищенный самовар.

– Слушай, командир, ты хоть предупреждай, когда у тебя голову переклинит в следующий раз, ладно? – я вытер пот и грязь со лба и обнаружил свои руки красными.

– Ты не забывайся, приказ есть приказ. Нам все равно нужно было штурмовать эти позиции, а как удачно получилось, да? Блин, ты чего, ранен, что ли? – только заметив кровь на моих руках, командир закончил с лозунгами.

– Да чего-то я и не помню, чтобы меня ранило, а тут кровь… – я как-то даже растерялся.

– Давай присядь тут, сейчас сестру позову, она там раненых перевязывает.

– Много потеряли? – спросил я, сползая по стенке на пол. Мы разговаривали на бывшем наблюдательном пункте фрицев, тут вон и рация имеется, и даже кровать стоит заправленная.

– Восемь убитых, учитывая плотность огня, это немного. Раненых вот много, каждый второй помечен, кто-то сильнее, кто-то не очень. Сейчас подсчет закончу и скажу, сиди здесь, сестру я пришлю.