© Ефиминюк М., 2020

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2020

Как?!

Насущный вопрос возник в голове, когда я валялась на грязном половике в загаженной общежитской комнате Дина Дживса с самим Дином Дживсом под боком и снизу вверх таращилась на Илая Форстада. Тот разглядывал нас с каменным лицом, а в светлых глазах горела жажда крови.

Не то чтобы мне когда-нибудь встречались люди, задумавшие двойное убийство, но, полагаю, выглядели они, как Форстад, обнаруживший бывшую подружку и лучшего друга в позе, оставляющей слишком много простора для фантазии.

Если кто не помнит, у него вообще воображение богатое. Жаль, воображается всегда только плохое. Уже второй раз он застает меня наедине с другим парнем, и по аристократической роже видно, что придумывает какую-нибудь бесящую гадость. Правда, в начале зимы он нашел меня в компании Вердена Армаса, которого «другим парнем» назовет только идиотка. Но я валялась в обнимку с недоразумением, по какой-то нелепой причине получившим мужское имя и даже родовую фамилию. Проще говоря, недалеко от идиотки ушла.

Кстати… я еще не упоминала, что при оглушительном падении у меня задралась до коленок юбка? Очень выразительно. Приличными словами не опишешь. Надеюсь, что именно их, приличные слова, пытался отыскать в голове Форстад и вовсе не прикидывал, где в завалах приятеля-неряхи хранилось что-нибудь колюще-режущее.

– Мы учили высшую магию! – в один голос выпалили мы с Дживсом, даже не подозревающим, какая любовная драма развернулась у него на глазах.

– Вижу, – нехорошо усмехнулся Илай, не сводя с меня ледяного взгляда. – Не буду мешать.

Он развернулся, намереваясь оставить нас заниматься тем, чем мы занимались: высшей ли магией, неприличными глупостями или просто скоростным лазанием на пузе по захламленной комнатушке.

– Друг, зажги ручку! – крикнул ему вслед Дживс, с трудом поднимаясь на ноги.

Дверь с треском захлопнулась. Со стены печально свесилась кое-как прилепленная цветная гравюра грудастой полуголой девицы в полный рост.

Видимо, категоричный уход означал, что в ближайшем будущем потепления холодной войны с Илаем ожидать не следовало, более того, она перешла на новый уровень заморозки.

– Зажги ручку?! – рявкнула я и резко встала. От движения в ушибленной (во всех смыслах этого слова) голове нехорошо стрельнуло. Комната чуточку пошатнулась. Пришлось схватиться за стул, чтобы снова не оказаться на полу.

– А что они все тут ходят? – возмутился Дживс.

Божечки, он смел возмущаться! Сволочь недоученная! Академические боги, курирующие общагу, где, говорите, в этом бедламе пряталось что-нибудь колюще-режущее?..

Утро началось, по обыкновению, с задорной ссоры с кустиком. Как понимаете, ворчала я, а он молчал. Вообще, если мандрагора когда-нибудь огрызнется на брюзжание человеческим голосом, то у меня, должно быть, случится остановка сердца.

– Чтобы ты знал, глупое создание, обиженным кустам согревающей растирки не подливают, – бранилась я, собираясь в деканат за расписанием на новое полугодие.

Ужасы экзаменационной декады почти забылись, подошли к концу две седмицы зимних каникул, проведенных в доме Матильды. Начиналось новое учебное полугодие, и мы вернулись в академию Дартмурт.

На приглашение родителей Тильды я соглашалась скрепя сердце – не хотелось обременять хороших людей присутствием чужой девицы. Но, как выяснилось, шумному семейству был не способен помешать даже рейнсверский игуанодон. В огромном особняке в пригороде столицы обитало такое количество представителей славного рода Юри, а в обеденной зале стоял столь длинный стол, что одним человеком больше, одним меньше – никто не считал. И отбивных не жалел. Это был ни больше ни меньше земной ад интроверта-вегетарианца. Окажись Флемминг с нами, точно не выжил бы. Вернее, выжил, но исключительно из ума.

К слову, с того самого дня, как объявили, что Ботаник бросил учебу, я пыталась с ним связаться, но все «приветики» и рассерженные письма уходили в пустоту. Флемм решительно отказывался общаться. Ни одной весточки за два месяца! Надеюсь, он сейчас отчаянно икает. На всякий случай, чтобы прочувствовал мое разочарование, помяну еще разок: Бо-та-ник!

Кусачую флору пришлось взять с собой в поездку, чтобы она, часом, не мигрировала от засухи под кровать и не издохла в темноте, печально забившись в угол. В гостях зубастик вел себя, как, ну, рейнсверский плотоядный куст, забывший, что рискует отправиться на аптекарские снадобья, и был готов оскоромиться любым существом, случайно или специально приблизившимся к горшку. Едва жутко породистый кот одной из тетушек Юри сунулся к цветочному хищнику, как оказался покусанным за нос. Вой стоял, будто бедняге отгрызли хвост и заодно передние лапы!

Я принялась извиняться, каяться и даже поклялась, что залеплю агрессивной рейнсверской поросли пасть, не знаю каким образом, но непременно. Однако хозяин дома притащил целую бутыль согревающей растирки и молча водрузил на подоконник возле стаканчика с кустиком, мол, держи, мужик. Видимо, невинная пушистая жертва оказалась не очень-то невинной, и хозяин дома давно точил на нее зуб, просто кусать кота самому было нелепо.

После тряски в карете и резкого похолодания на улице его зубастое величество пребывало в отвратном настроении. Оно закопалось в ведро с землей по самую корону, в смысле, цветок, сомкнуло пушистые лепестки и не казало клыков, хотя по утрам любило ощериться на скудный солнечный свет в окне.

– Не смей мигрировать за сундук. Застрянешь, вытаскивать не буду!

Кустик нравоучений не оценил и провернулся буравчиком, еще глубже зарываясь в землю.

Я вышла из комнаты и наткнулась на Дина Дживса собственной персоной. В позе уличного хулигана, согнув одну ногу в колене и спрятав руки в карманы, он смело подпирал только-только побеленную стену. Некоторое время мы с одинаковым недоумением разглядывали друг друга. Я-то понимала, почему удивилась появлению главного придурка нашего потока: не ожидала застать его возле «темной башни» главной ведьмы первого курса хранителей, а по какой причине он выглядел озадаченным, оставалось загадкой. Этажи, что ли, перепутал?

– Побелка пачкается, – оповестила я.

– Демоны дери! – Дживс шустро отлепился от стены.

К слову сказать, во время молниеносного ремонта смотритель общежития наконец-то решил проблему с коридорным светильником. Он вытащил крюк и замазал отверстие. Все логично: нет крюка, нет лампы. Проковыряла бы дырочку заново и продолжила непримиримую борьбу со скупердяем, но за порчу стен выставляли просто конский штраф.

Пока Дин изворачивался ужом, пытаясь отряхнуть перепачканный белыми разводами пиджак, я заперла комнату на ключ.

– Ведьма, посмотри: все? – Парень явил измусоленную спину.

– В зеркало посмотришь.

– Какое еще зеркало? – не понял он.

– Которое сам себе наколдуешь.

– Ведьма, стой! – крикнул Дин, когда обнаружил, что никто не собирается до ночи торчать в коридоре, любуясь на его испачканный зад, и прискоком нагнал меня на повороте. Чуть не врезался! Голубь почтовый.

– Что хотел? – спросила, не замедляя шага.

– Дать тебе денег.

От неожиданного предложения я остановилась и с резко возросшим интересом глянула на мецената.

– Предложение, конечно, заманчивое, но не очень понятное. За что ты хочешь заплатить?

Все прошлое полугодие он пытался оттачивать на мне глупое чувство юмора и каждый раз смертельно обижался, когда прилетало в ответ. Может, захотел вернуть авторитет в глазах друзей и приплатить, чтобы я стоически проглотила пару шуточек? Однако Дживс заявил:

– Я провалил вышку…

– Нет! – немедленно догадалась я, к чему клонит закоренелый двоечник, и на подлете отказалась готовить его к пересдаче.