Мама считала, что много читать нечестно. «Нечестно» было ее главным словом, – нечестно читать, уплывая в нереальные миры от настоящего положения дел, нечестно, что после случая в подвале от нее ушел муж (возможно, это просто совпадение, тогда тем более нечестно), нечестно, что ей приходится жить одной, и даже без Простомужчины.
Простомужчина был абсолютно реальным персонажем Дашиного детства, о нем говорилось с надеждой, воодушевлением, завистью к тем, у кого он есть. Главное, с надеждой, что Простомужчина придет и все исправит – настроение, протекающий унитаз, жизнь. Простомужчина – добытчик: «Он должен принести мамонта, это элементарная биология». Даша выучила наизусть: «Пока был отец, мы были как все, а без него стали бедными. Не хватает денег на нормальную жизнь, на еду и одежду. А что будет в старости? Как заработать на старость? Видала я нищих старух, это ужас!» Это цитата, не из Чехова, конечно, и не из Генриха Манна, это цитата от Дашиной мамы.
Кроме Простомужчины в семейном обиходе фигурировал Хотябымужик. Простомужчина, как казалось Даше, был ласковым приемлемым существом вроде енота, а Хотябымужик похож на пьяную человекообразную обезьяну, с ним можно связаться от совсем уж безнадежного ужаса. Мама говорила о ком-то: «У нее Хотябымужик есть… но я-то вообще одна, не сравнивай».
Мама часто повторяла «не сравнивай», а Даша все время сравнивала, так уж был устроен ее мозг, что производил операцию сравнения чаще, чем другие, – чем другие операции и другие люди. Она даже на вопрос «Что ты будешь, картошку или макароны?» не сразу отвечала, думала-сравнивала и отвечала по нескольку раз: «Картошку. Нет, макароны… И то и другое».
Отец от них ушел и забрал с собой Новый год. Даша ненавидела Новый год, в Новый год жизнь разорвалась на «до» и «после». Ей было восемь лет, она все еще ждала подарков от Деда Мороза, в семье было заведено дарить подарки после боя курантов, и после боя курантов отец их бросил, – объявил свое решение сразу же после поздравления Брежнева. Всю новогоднюю ночь они с мамой просидели у мерцающей огоньками елки, листая Большую советскую энциклопедию, и вдруг над одной из страниц мама воскликнула: «О-о-о! Вот он!» На странице была картинка с подписью «Бородавчатая жаба Bufonidae». Мама велела Даше повторить десять раз: «Мой отец – вонючая бородавчатая жаба Bufonidae». Дашина мама была учительницей биологии.
Мама ненавидела биологию, страдала, что ей приходится работать в школе («Я бы не осталась в школе, если бы была замужем, если бы твой отец не разбил мне жизнь, ты поняла, ни-ког-да!»). Даша поняла – один человек может разбить другому человеку жизнь. Если ты женщина, твоя жизнь как хрупкий бокал в руках Простомужчины. Простомужчина разобьет твою жизнь с веселой небрежностью, а Хотябымужик разухабисто и страшно.
Отец появился дома в канун следующего Нового года, принес Даше подарки, два больших мешка. В мешках были платья, юбочки, кофточки и колготки, из которых выросла его новая дочка, колготки были рваные. К этому времени Даша уже знала, что он много лет обманывал маму, у него давно была другая семья, другая дочка. Другая дочка была младше Даши, но крупней, и вот ее платья, юбочки, кофточки, колготки. Мама велела Даше сказать отцу «Вы – бородавчатая жаба», именно так, на «вы». Даша сказала «Вы жаба», а что бородавчатая – не смогла. Ведь если ее отец бородавчатая жаба, то она – дочь бородавчатой жабы Bufonidae… Ну нет, решила Даша, всему есть предел.
В ту новогоднюю ночь они с мамой вдвоем смотрели «Голубой огонек» и методично рвали на лоскутки платья, юбочки, кофточки и колготки. Мама рвала и приговаривала: «Какая кричащая одежда, полное отсутствие вкуса! Например, это, вот что это такое, розовое в зеленый цветочек?! Чехов говорит, что розовое с зеленым – дурной вкус». Даша рвала и любовалась яркими лоскутками, ее собственная одежда была, как говорила мама, «интеллигентная и немаркая». Тихая и печальная одежда, чтобы Даша в ней тихо и печально сочеталась с маминой обидой. Когда маме так обидно, Даше носить яркие цвета нечестно.
У мамы были к Даше претензии. Нечестно, что Даша – дочь жабы. Нечестно, что Даша после ухода отца начала вести себя нечестно. Нечестно, что Даша всем нравится, умеет подлизаться, получить, что хочет. А какой был позор, когда возмущенные родители выяснили, что Даша устроила в школе товарообмен: меняла решенные задачки на жвачки и наклейки. Мама шлепала ее и кричала: «хитрован!», «бизнесмен хренов!» и «Скуперфильд!», все почему-то в мужском роде. При этом нелогично обвиняла ее в том, что у нее мозги набекрень. Даша вертелась под ее рукой и кричала: «Разве у бизнесмена хренова могут быть мозги набекрень?!» Мама отпустила Дашу и засмеялась: и правда, либо хитрить, рассчитывать каждый шаг, либо действовать спонтанно, бездумно.
Даша действительно часто, казалось, действовала спонтанно, например, на глазах у всех спрыгнула с балкона, со второго этажа. На самом деле прыжок был результатом анализа и планирования. Даша хотела, чтобы в нее влюбился «один мальчик», – и он влюбился, – а под балкон она заранее сгребла кучу листьев и зарыла в них одеяло. Мозги Дашины были не набекрень, а в точности на месте. В эти мозги были встроены весы, на которых шло непрерывное взвешивание: что от нее требуется и что она за это получит.
Как только отец ушел, маме тут же стало все равно, как Даша учится, как будто при отце все должно было быть хорошо и красиво, а без него – раз уж все пошло к черту, так пусть и Даша идет туда же, может стать двоечницей или начать курить. Это был Дашин личный выбор, не мамин: математический класс, разряд по шахматам, прочитать всю городскую библиотеку, и финальная награда за правильный выбор – серебряная медаль, золотая не получилась из-за четверки по биологии, ненависть к биологии Даша не смогла преодолеть. Трудно учиться там, где работает твоя мама, можешь метаться, биться в конвульсиях, как мышь в мышеловке, но спастись невозможно – в любой момент будь готова услышать «у биологички поехали чулки» или «у биологички поехала крыша». И что Даше было делать, умирать от стыда за маму, упростившую свою женственность и достоинство до бородавчатой жабы, размышлять о многозначности слова «ехать» в русском языке или думать о будущем? Даша предпочла планировать свое будущее, по три раза в день повторяла себе: «Ты достойна самого лучшего».
Денег у них не было. Не «мало денег», или «не хватает до зарплаты», или «нужно экономить», денег не было, как может не быть дома какого-нибудь предмета, к примеру – «у них не было пианино», его просто нет, и все. Мама творила что-то невообразимое: занимала, отдавала, продала свою шубу, чтобы купить Даше новый шкаф, затем продала шкаф – Даша пришла из школы, одежда лежит на полу в коробках, а мама говорит: «Зачем тебе шкаф, все равно мы с тобой нищебродки». Невроз? Природная импульсивность?
Среди множества прочитанных книг Даше попалась книга «Как себя вести», которую Даша выучила наизусть: когда-нибудь у нее начнется другая жизнь, другая прекрасная жизнь придет и узнает ее, и она будет к ней готова, – знает, как выглядит вилка для десерта и нож для рыбы, знает, что человеку старше тебя по возрасту и положению нельзя тянуть руку, нужно подождать, когда тебя представят, и… и многое другое. Умный человек сможет понять, как себя вести.
В сущности, ничего болезненного в Дашиных отношениях с мамой не было, в детстве Даша любила маму нежно и испуганно, считая, что они с мамой одно, подростком стеснялась «биологички», повзрослев, всячески выталкивала маму со своей душевной территории, закрывала границы на замок, мама каким-то образом всегда оказывалась по одну с ней сторону, просачивалась через границы со всеми ее обидами на жизнь, рассудительной несчастливостью, Простомужчиной с мамонтом, нищебродками. Но Даша не становилась такой же несчастной, напротив, сжималась в пружину, как будто собиралась выстрелить. Нетрудно понять, кто в их маленьком мирке был сильней, устойчивей, разумней, – Даша, конечно.
