— Что это? Никак чудеса! Всевышний творит, расписывая небеса богатейшими по красоте картинами. Я счастлив. Жизнь прекрасна! В таком состоянии души я смело могу идти к своей любимой.

Дженнифер готовилась к визиту, предстояла встреча с лордом Мейсоном и его супругой — леди Мейсон. Уильям договорился с родителями и с минуты на минуту должен был заехать за ней. Девушка очень волновалась. Аристократка до мозга костей тщательно и без спешки подбирала туалет и украшения. Дженнифер часто выезжала на балы и пышные приёмы в сопровождении родителей, как обязывает этикет. Ей не привыкать было к высшему свету. Она была прекрасно воспитана, образована и c детства вращалась в кругу знати. Нельзя забывать, что посплетничать любили все, особенно те, кто изнывал от безделья. Поэтому между собой с самого детства Дженнифер называли ребёнком-вундеркиндом, её личности уделяли немало внимания. Какие только не строили предположения, предсказывая её будущее.

К моменту встречи с Мейсоном её имя гремело, оно не сходило с афиш и со страниц самых дорогих изданий. Девушку считали выдающейся пианисткой. И несмотря на это перед визитом какое-то непонятное волнение овладело ею. Это состояние не было свойственно её натуре, она искала объяснение и не находила его.

Вошла служанка.

— Сударыня, мистер Мейсон приехал.

— Проси.

Через несколько минут постучались в дверь.

— Уильям, входите, не заперто.

— Вы готовы, дорогая…

И он, не договорив, застыл, как вкопанный. Перед ним стояла обворожительная женщина, её красота покоряла и сбивала с ног, истинное божество. На ней было роскошное платье в изумрудных тонах. Ткань, переливаясь, играла на свету, привлекая и притягивая к себе. Глубокое декольте с изогнутыми линиям по направлению к плечам вводило в коллапс. Декольте было оторочено оборкой с изумительной вышивкой, это обращало на себя внимание. Платье облегало фигуру девушки так, что ни один мужчина не смог бы устоять перед ней и не возжелать эту женщину. Лебединая шея, пышная грудь и тонкая талия создавали незабываемый образ. К платью было подобрано колье и серьги с изумрудами. Даже элегантные ботиночки на шнуровке также были тиснённые тканью в тех же тонах, под стать платью. Туалет был продуман до мелочей.

Волосы собраны и аккуратно уложены на макушке. По бокам струились локоны, спадая на грудь. На затылке привлекали внимание и очаровывали мелкие завитушки. Её горячие медовые глаза взывали к нему. Ротик сводил с ума. Мейсон развернулся и вышел из комнаты, ему нужна была пауза, чтобы прийти в себя. Дженнифер расстроилась и спросила вдогонку.

— Уильям, что-то не так? Я очень старалась.

Он остановился, повернулся и посмотрел на неё.

— Что вы дорогая.

— Тогда почему вы уходите?

Мейсон вернулся.

— Когда вижу вас, теряю рассудок и самообладание, как вы не понимаете. Не представляете, как вы прекрасны. Никогда я не встречал похожих на вас, тем более таких, как вы. Вы чудо, моя богиня!

— Скажите тогда хоть одно словечко. Как вам мой наряд? Я могу в нём показаться на глаза лорду и леди Мейсон?

— И вы еще спрашиваете? Вы покорите их с первого взгляда.

— Уильям, я не менее упряма, вы не ответили, как вам мой наряд?

— Восхитительно, изумительно, моя богиня! Всё подобрано идеально, с большим вкусом, даже если захотят придраться, не найдут причин.

— Уильям, вы сегодня какой-то не такой…вы чем-то расстроены?

Мейсон ушёл в свои мысли и не ответил ей.

Сын лорда сам в этот день немало нервничал. Он готовился представить лорду и леди Мейсон свою избранницу. Сыщик заранее продумал каждую деталь своего туалета, подобрал булавку для жабо на сорочке, запонки с бриллиантами на манжетах. Он знал, что как старшему сыну в семье ему предстоит после отца носить титул лорда. Это тяготило его, но иного выбора судьба не предоставила. Мейсон смирился с этим. Но порой утешал себя тем, что уступит титул своему младшему брату, который, как и отец, чувствует себя аристократом в полной мере. В отличие от Уильяма брат любит политические дебаты, готов наследовать и нести этот титул без промедления. Но вслух своими мыслями Уильям не делился, боясь быть непонятым. После него у родителей родились две девочки-близняшки и брат. Разница в возрасте между ним и сёстрами была один год, а с братом — два года. Сестёр Мейсона, как и его самого, провидение не обошло стороной, щедро наградило от природы. Одна сестра, Джейн, занималась наукой, она с детства была увлечена темой происхождения жизни на земле, затем в университете её стал волновать животный мир и разные цивилизации. Под управлением профессора кафедры Джейн проводила исследования клеток живых микроорганизмов на наличие рефлексов. Вторая сестра, Виктория, занималась на архитектурном факультете, прекрасно лепила и создавала скульптуры. А вот брат готовил себя к карьере пэра, хотел выступать в парламенте. Отец знал об этом, но не поощрял его выбор, ибо сам всегда держался вдали от политики.

— Уильям, где вы? Вы со мной?

— Да, моя богиня, задумался на мгновение, простите. Я здесь, с вами.

— Вы мне правду сказали или щадите из жалости?

— Совершенную правду, клянусь, Дженнифер, вы выглядите безупречно, — серьёзно ответил Мейсон.

Девушка ласково улыбнулась ему.

— Я очень старалась, — смущаясь, произнесла она.

— Поверьте, я оценил.

— Тогда мы можем ехать, — повеселела Дженнифер. — Уильям, признаюсь вам, я что-то очень волнуюсь.

— В ответ на искренность вашу, откроюсь. Сам не люблю все эти большие приёмы, балы, церемонии. Но делать нечего. Обязаны отдать долг моим родным. Ничего другого нам с вами не остаётся. А ещё порой тяготит лондонский сезон, с его нескончаемой чередой балов и выездов ко двору, пышных приемов, посещений оперы, балета, концертов, вы же знаете, он считался и считается одним из самых дорогих в Европе. Аристократы посещают, чтобы себя показать, обсудить новые сплетни, что я вам рассказываю, вы и без меня всё это знаете.

— Уильям, вы ведь любите музыку, почему тогда вас тяготит выезд в оперу?

— Меня тяготит рутина. Не люблю подчиняться. В оперу надо ездить, когда душа просит.

— Правильно.

— А наши аристократы стремятся к одному: себя показать и на других посмотреть. Опера как таковая их мало волнует. Меня маленького всегда возили с собой. Отец утверждал, что аристократ с раннего детства должен быть приучен к выездам в свет.

— И мне приходилось, будьте уверены. Да и сейчас выезжаю. Положение обязывает.

— Мда…

— Не печальтесь, друг мой, завтра мы едем с визитом к моим родным. Я точно так же как и вы считаю, что это наш долг.

Кстати, родители приедут на приём к лорду сами, за ними заезжать не нужно.

— Какое счастье встретить неподражаемо красивую женщину, к тому же наделённую гибким умом. Не каждому мужчине дано это.

— Вы недалеки от истины.

— Что вы имеете в виду?

— Как вы не понимаете, вместо меня ждали наследника, поэтому матушка, пока носила, вложила в меня вместе со своими мыслями и чаяниями всё, что должно соответствовать наследнику барона Уилсона. Вот и результат.

— Это было бы непоправимой ошибкой природы, если бы на вашем месте родился мальчик, — возмутился Уильям.

— Согласна. Вы забыли, нам с вами еще предстоит пережить приём в доме лорда Мейсона после венчания.

— Не напоминайте, умоляю. Лучше бы остаться наедине с вами, моя богиня.

— У вас всё впереди, Уильям, — потупила она взор. — Вы ведь решились соединить со мной свою судьбу.

— Мечтаю об этом днями и ночами.

— Потерпите, пожалуйста, еще немного.

— Терплю, как видите. Вы готовы, моя леди?

— Да, можем ехать, только наброшу меховой палантин, надену шляпку и перчатки.

— Вам помочь?

— Спасибо, я справлюсь.

— Жду вас внизу.

— Хорошо, Уильям, я скоро буду.

Лорд Мейсон по случаю помолвки сына собрал у себя сливки общества.