Эстер подняла голову и закрыла лицо руками, начав старательно потирать глаза. «Когда же это всё кончится».
Следующие занятия прошли примерно так же – пестрящие остроумием комментарии Клэрис Бассетт, мелкие, но от этого не менее неприятные подколы со стороны ещё нескольких человек, закончившаяся посреди урока ручка и испорченная вместе с настроением тетрадь. Не жизнь, а сказка. Единственное, чего ей хотелось – обрести покой хотя бы на пару часов; как известно, многим мечтам не суждено сбыться. В вечер среды не сбылась ни одна.
Дома, как обычно, тихо. Единственное, что Эверт могла слышать – мурлыканье пушистой серой кошки, сидевшей на лестнице. Первым делом девушка бросилась к ней: Камилла – так её назвала сама Эстер в возрасте девяти лет – довольно мурлыкала и даже сама тёрлась об руку хозяйки, распушивая хвост. Зеленоглазая ласково перебирала мягкую шерсть питомицы, смотря на животное влюблённым взглядом. Каким бы ужасным ни выдавался день, его всегда скрашивала эта пушинка. Тебя унизил перед всем классом учитель биологии? Ничего страшного, потискай кошку. На белую футболку специально вылили кофе? Гладь Камиллу, пока футболка стирается. Тебя чуть не убили на стадионе? Время лечит, не забывай про комок шерсти, сидящий на твоей кровати.
Ну, если взять её на руки, то пушинкой это млекопитающее семейства кошачьих назвать будет сложно – пять килограммов живого веса. В лучшем случае.
Лапы кошки опустились на следующую ступеньку, и животное лениво поплелось в сторону кухни, оставив Эстер наедине с собой. Девушка вздохнула, положив подбородок на сложенные перед собой руки. Опустила голову.
— Да какого чёрта…
Выкинуть нечто подобное она могла в любое время суток, без какой-либо причины. Усталость, эмоциональное истощение, злость, боль – всё наваливается внезапно, никаких предупреждений. Две секунды – и приподнятое настроение разбивается о скалы смешавшихся чувств.
На этот день планов у неё не было; единственное, чего хотелось – лечь на пол лицом вниз и пролежать так до следующего года. Ну, или, как вариант, до того момента, когда ей снова захочется чем-нибудь себя занять. Сидя на деревянной лестнице, втупившись в дверной косяк, она вообще не думала о том, что может произойти уже через несколько часов.
Эрик Кейн – самый бесцеремонный из её знакомых, приятелей и друзей. Спонтанная трагедия, которая, подобно урагану, способна настигнуть тебя в любое время дня и ночи; и не факт, что по окончанию его визита ты останешься недовольным. Её разговоры с Эриком никогда не начинались с банальщины, вроде: «Как прошёл день?», «Чем сегодня занималась?» или «Как учёба?», ведь стоило им только увидеть друг друга, как слова начинали литься потоком. Они даже не здоровались толком – все их встречи начинались либо с психов Эстер, либо с разворовывания Кейном её холодильника (иногда Эверт специально покупала на один черничный йогурт больше).
— Да ты утрируешь, – возмутился тот, сидя на её кровати с игровой приставкой в руках. Парень не сводил глаз с экрана небольшой плазмы.
— Погоди, ты опять в «Бладборн» играешь?
Эрик же, в свою очередь, давно смирился со странностями своей подруги.
— Я что, дебил, по-твоему? Я его дважды прошёл.
Со временем его даже перестало напрягать то, что Эстер в свои семнадцать играет в куклы («Нет, придурок, я не играю, а собираю коллекцию!»), перестали напрягать и её разговоры с самой собой. В конце концов, Эверт была замечательным другом, и то, что она изредка рвёт на себе волосы или бьёт себя по голове уже вряд ли повлияет на его отношение. В самом деле, у всех есть свои проблемы; Кейн тоже не был идеальным, да и проблемные люди привлекали юношу гораздо больше, чем тихие школьники с синдромом отличника.
— Да, Эрик, по-моему, ты дебил.
Любые незаурядные ситуации он воспринимал не как неприятности, с которыми необходимо что-то сделать, а как ещё один увлекательный отрезок его биографии. Он уж точно не знал, кем должен был стать, чтоб заиметь собственную биографию где-нибудь в «Википедии», но то, что ему этого хотелось – факт. Если из него и получится какой-нибудь важный человек, то только чемпион по поеданию шоколадных хлопьев; по крайней мере, так утверждала Эстер.
— Сколько дней ты уже не мыл голову? – ухмыльнулась та, смотря, как безжизненно свисают на его плечи зелёные локоны; нет, они не были настолько длинными, просто он снова принял какую-то несуразную позу, выкрутив шею раза два.
— Сколько дней ты уже не была тактичной? – контратаковал парень, всё так же не отрываясь от игры. — Если тебе не нравится, можешь взять и помыть мне голову, – свободная от клацанья по консоли рука схватила ещё несколько шоколадных шариков из жёлтой тарелки.
— И ты даже не будешь против?
— Ща-с, – пережёвывая хлопья, пробубнел Кейн, – сохранюсь и можно начинать.
— А вдруг у меня нет желания прикасаться к твоей жирнющей шевелюре? – она засмеялась.
Естественно, Эстер преувеличивала, волосы не выглядели настолько грязными. Ей вообще очень нравилось дразнить Эрика, который, казалось, к её шуточкам уже выработал иммунитет.
— Ты уже его изъявила.
Эверт расположилась на полу. На мягком ковре, неподалёку от неё, лежали телефон с наушниками, обёртки от жевательных конфет, открытый блокнот, исписанный едва ли не до конца, и несколько ручек разных цветов. Она уже и забыла, для чего положила всё это сюда; стоит отдать должное, с памятью у девушки были некоторые проблемы.
— Слушай, а ты никогда не…
— Стоп, – её резко оборвали. — Прежде чем разговаривать со мной о чём-то высоком, – всё так же не отвлекаясь от излюбленного дела, стал изрекать он, – смой с себя всю эту штукатурку, я не могу на тебя смотреть.
— Но ты же не смотришь на меня.
— У тебя так лицо блестит, что я даже боковым зрением это заметил.
— С чего ты взял, что я собираюсь разговаривать с тобой о высоком? – зеленоглазая скривилась.
— У меня задница чувствительная, знаешь ли.
Поднявшись из позы лотоса, та закатила глаза и поплелась за мицеляркой.
— Попрошу не закатывать глаза.
— Попрошу заткнуться и делать то, что делаешь.
— Понял.
Она довольно выдохнула; усевшись за недавно убранный стол, подтянула зеркало к себе и принялась смывать макияж. Обычно мейк не был слишком броским, но вот на днях её что-то перемкнуло, вследствие чего лицо с не самой чистой кожей превратилось в настоящий фонарь. Единственное, чего она не могла себе позволить – нарощенные ресницы или ногти. Серьёзно, даже для неё это было слишком – чёрный веер ресниц на других девушках и женщинах походил на волосатого паука, лапы которого беспорядочно торчали из-под век; нарощенные же ногти выглядели как когти куриных лап в человеческой интерпретации.. Было довольно сложно сказать наверняка, какие эмоции это вызывало – отвращение или смех.
Шаг за шагом слой косметики стирался. Под ним – слишком бледная, с синяками под глазами и близко расположенными красными и фиолетовыми капиллярами кожа. Ни стрелок, которые она так старательно выводила целые пять минут, ни нормального цвета лица, ни блеска. Ничего интересного, лишь она реальная.
— Теперь ты согласен на переговоры со мной? – развалившись на мягкой спинке стула, Эверт повернулась к нему.
Ко всеобщему удивлению, после сохранения Эрик действительно вышел из игры и сосредоточил своё внимание на подруге.
— Теперь – да, – он слабо улыбнулся и поудобнее устроился на мягком матрасе.
— Мне буквально причиняет боль то, что ты лежишь в чистой постели в одежде, – светловолосая поморщилась.
— Могу раздеться, – юноша показательно потянулся к пряжке ремня, чтоб начать его расстёгивать.
— Э-э, нет-нет, спасибо, достаточно будет просто встать.
— Такой вариант мне не нравится. Что там у тебя?
Эстер встала, сама не зная, для чего. Взгляд упал на небольшое зеркало, и девушка смогла разглядеть в нём подбородок и линию губ, но даже они казались ей какими-то… детскими. Ситуацию усугублял ещё и рост – для своего возраста она была необычайно низкой, всего метр пятьдесят семь сантиметров. Не сказать, что её это сильно беспокоило, но и игнорировать своеобразную проблему тоже нельзя было. Хотя, может, только ей это казалось проблемой, а лицо у неё вовсе никакое не детское?
