— Я тоже с огромным удовольствием встречусь с этой ботаншей! Она так и работает в Государственном Архиве?

— Да, она там на всю жизнь останется! Не знаю, что должно случиться, чтобы Катя сдвинулась с места! Лучше расскажи, как ты устроился здесь?

— Не жалуюсь — пожал плечами Сэм, опуская сумки в багажник серебристого БМВ и открывая перед Алиной переднюю дверь. Девушка сделала реверанс, благодаря за галантность, и уселась впереди, поджидая водителя. Парень пару минут прогревал машину, после чего вырулил с парковки. — Я теперь помощник детектива — гордо заявил он.

— О! Поздравляю!

— Еще шесть лет и планирую пополнить ряды сыщиков Манхеттена, извини, что хвастаюсь, просто меня недавно повысили, еще сам не отошел.

— Да ты что! Хвастайся на здоровье! Я с удовольствием послушаю о твоей жизни. Ты живешь один? Или с женой и детьми?

— Пока один — улыбнулся он, снова подмигивая. Алина тоже улыбнулась, вспоминая свои наивные чувства к вечно сутулившемуся пареньку, стесняющемуся своего роста и худобы, выросшего интересным мужчиной — полицейским.

— Ты чего подглядываешь? — раздался за спиной низкий бас, заставивший Билла подпрыгнуть на месте, хватаясь за сердце.

— А ты чего подкрадываешься, придурок? — взмахнул он руками, недовольно качая головой.

Брэдли сообразил, что Билл не разделяет его восторгов по поводу удачной, как ему казалось, шутки, поэтому решил побыстрее загладить свою вину:

— Прости, брат, не удержался — уже своим голосом извинился ударник, расплываясь в пристыженной улыбке, тоже заглянул за занавес на стадион, удивленно присвистнул. — Ну и толпа! Мама дорогая! С каждой минутой количество зрителей удваивается!

— Ага, размножаются, как простейшие — оскалился Билл. — Не волнуйся, возле сцены дежурит охрана, которая не позволит до тебя добраться озабоченным фанаткам. В крайнем случае, я готов героически принять основной удар на себя — усмехнулся парень, направляясь к лестнице, ведущей на улицу. — Пойду подышу свежим воздухом — объяснил свои действия, на полпути оглянулся: — А все — таки это классно выступать на рок — фестивале подобного масштаба, год назад я даже не мечтал о подобном — улыбнулся.

— Я уверен, что никто из нас не мечтал, брат. Послушай, ты улетаешь сразу после выступления, да?

— Да, вернусь послезавтра — Билл остановился на первой ступеньке, отвечая другу.

— Она точно полетит с тобой? — уточнил ударник, подозрительно прищурившись.

— Точно, точно, не парься — отмахнулся рокер, быстро спускаясь по лестнице. Вышел на улицу, на ходу застегивая ветровку — прохладно, но это даже к лучшему — на сцене будет легче двигаться. Достал сотовый, выбрал абонента, номер которого, несмотря ни на что, неизменно располагался на кнопке быстрого вызова. Ответили не сразу.

— Если не что — то важное, я тебя убью! — прошипела в трубку Алина. — Билл, ты же знаешь, что в это время я всегда на занятиях!

— Прости, я ненадолго. Я по делу — ответил парень, слегка удивленный, что она вообще ответила на звонок. Вообще — то он надеялся услышать короткие гудки для очистки совести.

— Говори, только быстро — торопила девушка — У меня семинар.

— Хотел узнать какие у тебя планы на сегодня и завтра?

— Ну — протянула Алина — Завтра у меня французский, а что?

— Весь день?

— Нет, вечером, но нужно подготовиться. Ну и учеба, разумеется, а что ты хотел? Ты в NY?

— Нет, просто подумал, что если ты свободна... Ладно, не важно, это глупости все.

— Точно?

— Абсолютно.

— Тогда до связи.

— Пока!

Алина обнаружила его на кладбище, одного. На минуту она замерла, не находя в себе силы продолжить движение. И дело было вовсе не в уставших от многочасовой непрерывной беготни ногах, натертых мозолях или пульсирующей в голове боли. И не в том, что она полдня потратила на поиски нужной больницы, располагающего информацией персонала (пришлось даже съездить к одной из медсестре домой), затем этого огромнейшего кладбища, на котором она уже более часа блуждала, отчаявшись найти не то что Билла, хотя бы выход — и это не считая перелета! Дело было в зрелище, открывшемся перед ней, стоило взобраться на пригорок.

Разумеется, сегодняшний ее визит к местам захоронения усопших был далеко не единственным в ее жизни: несколько раз в год вместе с родными и толпой родственников она посещала могилы предков, отдавая дань уважения людям, подарившим жизнь ей и ее близким. Любой из таких визитов можно было назвать ритуалом, когда семьи Петерсон, Катя, Коля, Дэвис и Браун бросали все дела и проводили целый день вместе, вспоминая ушедших родственников. Большинство приезжающих общались не чаще, чем несколько раз в год, в основном на свадьбах и похоронах, поэтому всякая из таких встреч рано или поздно заканчивалась... нет, не весельем, скорее доброй посиделкой в кругу семьи, где взахлеб делились новостями и обсуждали сплетни.

При каждом посещении кладбище встречало Алину толпами суетившихся людей, неизменно портящих торжественность момента, превращая минуты, проведенные рядом с могилами, в бессмысленную, но необходимую всем суматоху. И не сказать, чтобы эти встречи были праздником, просто... они не были горем.

Это же кладбище казалось пустым, как будто заброшенным. Алина не верила в привидения, да и высоко сидящее солнце обнадеживало, не позволяя надуманным страхам взять верх, тем не менее, девушка была рада, что в ста метрах от нее находится Билл. Ни за что бы не хотелось оставаться здесь в одиночестве.

Так сложилось, что редкие семейные сборы происходили либо летом, когда трава радовала глаз насыщенным зеленым цветом, приятно грело солнышко, отовсюду слышалось веселое пение птиц, либо зимой, когда могильные плиты утопали в белом рыхлом снеге, создающим ощущение уюта и чистоты.

Алину ни разу не коснулось горе потери близкого человека, а умершие до ее рождения дедушки, либо дальние малознакомые родственники, воспринимались как что — то абстрактное, не касающееся ее напрямую. Да, их было безумно жаль, но и только. Сердце не рвалось, плакать не хотелось.

Сейчас все было иначе. Блеклая, жухлая трава, слякоть, бледные могильные плиты и Билл, одиноко сидящий на голой земле, склонив голову и подперев ладонями лоб. Он не шевелился, казалось, даже не дышал, словно намеренно позировал для полотна художника, замыслившего сотворить грустный шедевр. Не хватало лишь серых туч, дождя и грома... но небо, как ни странно, удивляло чистым, светло — голубым цветом, непривычным для данного времени года. Интересно, сколько времени он так просидел? Алина поежилась от одной мысли опуститься на холодную землю — не застудил бы себе чего — нибудь. Она начала медленно и осторожно пробираться к парню, почему — то хотелось внезапно появиться рядом, чтобы рокер не наблюдал, как она, увязая по щиколотку в грязи, плетется через поле.

Было необходимо собраться с растерянными по дороге мыслями.

Кладбище для бедных и этим все сказано: запущенные могилы, кое — где разрушенный мрамор. На единственном украшенном захоронении валялись, а иначе никак не назвать — несколько сухих хризантем, будто бы кто — то небрежно бросил цветы, проходя мимо. Алине захотелось собрать букетик и аккуратненько сложить у могильного камня. Маршал Ост, 74 года. Наверное, он заслужил чуть больше уважения, но Алина прошла мимо.

Кладбище для нищих... Именно сюда свозят всех бездомных, безработных и безымянных жителей города после их смерти. Тех, на кого всем наплевать. Алина силилась разглядеть познавательные надписи, словно ища знакомую фамилию, но в своем большинстве они были настолько отвратительного качества, качества, что не позволяли прочитать имена или даты целиком, а кое — где совсем стерлись. Безымянные... Никто сюда не приходит, никогда. Не приходит, чтобы поговорить, рассказать о своих проблемах, поделиться радостью, возможно, попросить помощи. Алина чудом насквозь не проколола подошву сапога ржавым гвоздем, будто специально оставленным для этой цели. Выдернула гвоздь и отбросила в сторону, тот приземлился в нескольких шагах, звонко ударившись о камень.