– Схожу, позову эльфов, – поднялся с места Дейн.

Старейшина с помощниками с раннего утра до вечера бродили по саду, омолаживая и улучшая деревья и ягодники. Драконы и сами кое-что умели, но эльфы в этом вопросе все равно были намного сильнее.

– Им я послал зов, сейчас придут, – остановил его Вирр, – лучше придумайте пока, какой вы хотите подарок на свадьбу.

– Освобождение всех смесок и полукровок от притязаний оборотней, – не задумываясь, выпалила Миэль.

– Обещаю, – твердо сказал Вирр и тут же огорчил, – Однако не сейчас. Ты же умная девушка, понимаешь, что никто не должен догадаться о возвращении драконов. Иначе змея надолго спрячется под корягу и будет кусать исподтишка… и скорее всего, пострадают неповинные. Поэтому всем вам временно придется молчать, пока мы не найдем змеиное гнездо. Возможно даже кастуем на вас особое заклинание… на всякий случай. Но это решат правители.

– А эльфы?

– Тоже будут молчать. А те спасатели, которые расчищают завалы и скоро войдут в подгорные тоннели, найдут вас не здесь, а в шалашах по ту сторону купола. Но это случится завтра к вечеру, раньше им не успеть, мы следим.

– Вы нас звали? – Санвель смотрел испытующе, но без прежнего недоверия.

Последние дни стали для него особым временем, порой открытий и откровений. Никогда прежде старейшина даже не подозревал, что сможет так хорошо и привольно чувствовать себя в саду, посаженном не эльфом и в доме, построенном без эльфийской магии. Кстати, Вирр жил в другом доме, полностью отдав этот гостям.

– Посидим тут или на веранде над потоком? – спросил дракон, – или хотите пообедать в беседке, стоящей посреди озера?

– Только учтите, – предупредил эльфов хмурившийся Дейн, – разговор будет серьезный и секретный. И всем нам потом придется ходить под заклинанием неразглашения.

– Я согласен, – невозмутимо произнес Санвель, – я и сам об этом думал. После возвращения отсюда мы будем лакомым кусочком для тех, кто знает о нашем уходе в горные тоннели. Ведь сумел же кто – то за нами проследить и засыпать проход.

– А сейчас он следит, – кивнул Вирр, – как ваши сородичи расчищают завал. И через два дня увидит, как вы из него выходите. Мы конечно защитим вас, как только сумеем, и тоже будем следить, но и вы должны помнить об осторожности. Поэтому я так долго размышлял, нужно ли вам знать все подробности. И если кто-то не желает, можете сказать откровенно, никто вас за это осуждать не станет.

– Я хочу, – первой объявила Эми, – меня это касается напрямую.

– Я тоже, – присоединился маг.

– И я, и я, – раздумавших не нашлось.

– Тогда лучше у потока, – решил дракон, – там прохладнее всего.

Невидимая сила подхватила гостей, опустила в мягкие кресла, висящие в воздухе, приподняла выше деревьев и легко понесла в сторону дома, чтобы всего через минуту опустить на верандочку, пристроенную к задней стене дома. Стол как всегда был уже накрыт, но есть никто из них не начинал, ожидающе глядя на мрачнеющего на глазах дракона.

– Все случилось внезапно… и, наверное, именно это сыграло решающую роль. Никто из нас ничего подобного не ожидал… поэтому мы и восприняли все всерьез и поверили каждому слову. Нашему представителю в Мадморе принесли письмо, и он его прочел. Группа людей и представителей других рас, подписавшихся отпечатками крови, жаловалась, что присутствие на материке драконов отравило им существование, лишило его радости и превратило в бессмысленное времяпровождение. Они чувствуют себя второсортными однодневками, не могут заниматься любимыми ремеслами, так как бесполезно соревноваться с созданными драконами шедеврами. Из-за нашего превосходства они начинают ненавидеть и нас и другие расы и у них появляются мысли покончить с собой и своими семьями. Кроме кучи подобных обвинений были претензии от старших рас. Русалки чувствовали себя по сравнению с нами уродами, гномы – обделенными изгоями, тролли считали драконью долину своей территорией, хотя в те времена, когда мы ее занимали, никто из них и слова не сказал. И мы бы не поверили всей этой чудовищной лжи, но к письму прилагалась толстая пачка листов, усеянных кровавыми крестиками, значками, подписями, отпечатками пальцев. Мы проверили, все это были разные люди. И не простые селяне или наемники. Солидные земледельцы, знать, ремесленники и торговцы, тролли, русалки и оборотни. Мы можем по частице крови на миг увидеть фантом ее владельца. Этот удар выбил у нас почву из-под ног… отравил все мечты, спутал все планы. Когда ты почти сотню лет делал все для более слабых соседей, лечил больных и строил мосты и тоннели, учил одаренных детей и давал денег на развитие ремесел, узнать в один страшный миг, что на самом деле тебя считают злобным монстром, пытающимся подгрести под себя власть над более слабыми и нагреть на них руки, в душе что-то ломается… сгорает.

Он смолк, глядя на поток, и на какое-то время казалось, забыл про гостей. Притихли и они, мысленно примеряя на себя эту ситуацию, и все яснее понимая, как невелик был в тот момент стоящий перед драконами выбор. Разумеется, они могли бы остаться здесь, под защитой щитов, но помнили бы постоянно, днем и ночью, что живут в окружении ненавидящих их существ. И это отравляло бы им сознание, мешало спокойно заниматься любимым делом и воспитывать детей. Поэтому нет ничего странного, что драконы решили уйти, найдя единственный возможный выход для поистине благородных и гордых существ.

– Мы решили временно обосноваться на острове Бурь, – негромко продолжил рассказ Вирр, – с тем, чтобы постепенно отыскать в океане другие острова. Не скажу, что поиски были безуспешны, но равноценной замены этим долинам мы так и не нашли.

– Вам и не надо искать, – убежденно сказал Санвель, – искать будем мы, все. И не острова, а гадин, оклеветавших всех нас друг-перед другом и принесших непоправимый ущерб всем пределам. Мне даже подумать жутко, сколько все мы потеряли из-за этих монстров. Но начинать поиск нужно с прошлого, скажи, Виррей, на тех листах среди отпечатков были оставленные эльфами?

– Да, – хмуро глянул дракон, но старейшина почему-то обрадовался.

– Это хорошо. А скажи, вы ведь сохранили этот документ?

– Да… но зачем тебе это?

– Я хочу попросить… показать мне тех эльфов. В наших странах частенько собирают подобные подписи… против какого-нибудь закона, за строительство дороги или школы. Можно спросить моих сородичей, за что именно они ставили подпись. Ты же сам сказал, что листы были разрознены? А письмо к ним можно приложить любое.

Судя по ошеломленному виду главного стража, такого откровенного мошенничества он даже не предполагал.

– Да и знатных людей тоже неплохо бы спросить, – прищурился Дейн, – эти доны на всякий пустяк свою драгоценную кровь пускать не станут. А потом будем искать, где хранились эти подписи, и кто мог их забрать. Но и кроме этого есть способы… к примеру посмотреть отчеты казначейства, у кого за последние двадцать лет полезли бешеные прибыли. Ну и прижать оборотней… они с каждым годом все настырнее навязывают всем соседям собственные правила.

– А мне почему-то не дает покоя то золото… – растерянно призналась Эми, – о чем ни думаю, снова возвращаюсь к нему. Там что-то очень неправильно… если бы я была тем магом, никогда не стала бы брать слитками, тем, более с печатями. Есть намного более ценные вещи, алые алмазы, старинные вещицы, артефакты. Все уместилось бы в один саквояж. Прихватил с собой – и скрылся подальше. А он сидел на своем золоте и дождался… пока убили.

– И снова вопрос, – поддержал невесту магистр, – раз они его уже убили, почему не забрали золото?

– Действительно странно, – задумался Виррей и вдруг помрачнел, – а куда вы его дели? И надеюсь, маги проверяли это золото артефактами?

– Представления не имею. Наверное сложили в казну, – пробормотал Лебруз и тоже начал бледнеть, – проклятье!

– А почему его нельзя в казну? – очень хотела понять Эми, – золото и золото…

– На любой металл, как и на любой минерал можно кастовать любое долгосрочное заклинание, – мягко пояснил ей Санвель то, что было понятно им всем. – Понимаешь? И сработать оно может в какой угодно момент, все зависит от заложенных условий. Наступит определенный час, или прозвучит назначенный сигнал, или появится неподалеку условленный человек или амулет… в общем, все, что угодно. И что именно тогда произойдет – предугадать невозможно. Но ничего хорошего, это несомненно.