– Шеф на месте? – спрашиваю у личного охранника Карла, курящего возле главного барака. Он отрывает цепкий взгляд от экрана мобильного, где до этого с увлечением рассматривал фотографии каких-то девушек. Удивительно, что одетых.

– Он сейчас за ангаром вопросы какие-то решает, – криво ухмыляется, а в светло-голубых, почти прозрачных, глазах настороженность. – Лучше к нему пока не соваться, целее будете.

Киваю и оглядываюсь на Викинга, а тот чуть прикрывает глаза. Хорошо понимать кого-то без слов.

– Покурите пока, – продолжает охранник, – скоро шеф освободится.

Малодушно стараюсь не думать, каким именно способом Карл решает важные вопросы, да и не в наших правилах лезть в такие дела. Мы все уже давно выросли, каждый однажды сделал свой выбор, а меняться уже слишком поздно. Мы с Викингом тоже не ромашки полевые, и наши способы заработка не всем по душе, так что не нам лезть к Карлу с нравоучениями.

Охранник тем временем указывает на сваленные в углу ящики, и мы с Викингом рассаживаемся и закуриваем. Всё равно делать нечего, так почему бы и не угробить лишний раз собственное здоровье?

– Надо было сначала ему позвонить, – замечает Викинг, сплёвывая себе под ноги.

– Да ладно тебе, – отмахиваюсь, затягиваясь горьким дымом. – Сюрпризы вещь забавная.

– Тебе всё забавно, весёлый Роджер.

– На том и стоим, – смеюсь, потому что смех – моя защитная реакция, своеобразная панацея.

Не знаю, сколько сидим, сохраняя молчание и выкуривая одну сигарету за другой, когда из узкого прохода между бараками показывается Карл. Глаза скрыты за стёклами очков, а на губах играет усмешка. Ему доложили о нашем приходе, потому что по-другому у Чёрных ангелов просто не бывает.

– Наконец-то, – бурчит Викинг, выбрасывая даже не второй по счёту окурок в рядом стоящий железный ящик.

– Дела, ничего не поделаешь, – пожимает плечами Карл, останавливаясь рядом.

Смотрю на него снизу вверх и вижу, что за годы почти не изменился: такой же худой и длинный, разве что ещё более гордым кажется и холодным. Карл из нас всех самый спокойный, точно ледяная фигура. Молчалив, саркастичен и подозрителен до крайности. Параноик, не иначе, но таким его сделала жизнь, хотя и в далёкие пятнадцать, когда нас свела судьба, он не был балагуром и весельчаком. Всегда закованный в невидимую постороннему глазу броню, всегда настороже, словно любое неосторожное движение или лишнее слово прорвёт плотину.

Поднимаюсь на ноги, обнимаю Карла за шею, а тот отводит меня чуть в сторону, чтобы никто, даже Викинг, не смог услышать.

– Почему вчера трубку не брал?

– Слушай, – потираю шею, потому что надоело столько лет перетирать одну и ту же тему, – ты же сам прекрасно знаешь, что в свой день рождения я никого не хочу видеть. Совершенно никого.

Карл сверлит меня взглядом сквозь стёкла очков, которые на свету почти никогда не снимает, в душу заглядывает, рентген чёртов.

– Это точно не из-за меня?

Люди, знающие Карла хоть несколько минут, рассмеялись бы мне в лицо, скажи, что у Чёрного ангела чувство вины размером с остров Мадагаскар.

– Нет, не из-за тебя. Я тебе сколько раз уже говорил, что мне есть о чём подумать в этот день и без твоей рожи и извечного самоедства. Отвали, хорошо?

Карл медленно кивает. Старается верить и, надеюсь, когда-нибудь у него это всё-таки получится.

– Барышни, хватит шептаться, – говорит Викинг, ковыряя носком сапога гравиевую насыпь. – Я дела все бросил, кстати, не для того, чтобы на ваше шушуканье любоваться.

Карл смотрит на часы, потом улыбается и предлагает:

– Поехали, ребята, в “Корсар”.

Да хоть к чёрту на рога.

***

Возле ресторана “Корсар” почти пустынно, если не считать парочки припаркованных рядом со входом автомобилей. Это хорошо, потому что при большом скоплении народа Карл начинает нервничать, а нервный Карл – то ещё удовольствие, врагу не пожелаешь.

Перед поездкой, мы с Викингом оставили мотоциклы в вотчине Чёрных ангелов, потому что сегодня запланирована явно не безалкогольная вечеринка, а рисковать уже не хочется. С возрастом, каждый из нас стал осторожнее, некоторые даже шлемы научились надевать. Хоть в чём-то прожитые годы пошли на пользу.

Выгружаемся из личного здоровенного внедорожника Карла, и молчаливый водитель отгоняет автомобиль в соседний двор, подальше от случайных свидетелей. Викинг стремительной походкой направляется ко входу, распахивает дверь “Корсара”, за ним следует Карл, а я задерживаюсь на улице, вдыхая свежий воздух полной грудью. Всё-таки жизнь удивительно хороша, какие бы подлянки не подкидывала с закономерной периодичностью. Иногда ведь достаточно просто оглянуться по сторонам, чтобы заметить красоту, которой так много вокруг. Но иногда мы, уходя с головой в свои проблемы, видим лишь мрак, из которого так просто не выбраться, стоит ему запустить свои щупальца нам под кожу.

Пока любуюсь урбанистическими красотами, мимо проходят люди, и я улыбаюсь каждому, впрочем, без надежды на взаимность. Да и наплевать, потому что мы случайные пассажиры этого жизненного поезда, и очень скоро они забудут одноглазого бугая, виденного лишь раз. Давно я уже перестал заботиться, что обо мне думают окружающие, хоть зачастую это бравада, но мне так проще.

Захожу в помещение, светлое и просторное, с выкрашенными в цвет морской волны стенами. Девушка-администратор за стойкой у входа одаривает меня своей фирменной улыбкой, полностью лишённой теплоты и сердечности, но приятной. Мы частые гости сего заведения, и уже все настолько к нам привыкли, что даже не вздрагивают, завидев.

Здесь пахнет морем, нагретым на солнце деревом, летними закатами и забытыми мечтами о парусных регатах. Лишённый наполовину зрения, я очень остро ощущаю запахи.

Парни толкутся у стойки, смущают девушку одним своим видом, но она старается изо всех сил сохранять самообладание.

– Наша кабинка свободна? – спрашивает Викинг, распыляя в воздух бесконечное обаяние. Он редко бывает таким, но в последнее время всё чаще стал улыбаться, словно в жизни его что-то неуловимо изменилось, меняя его самого.

Администратор кивает, и мы проходим вглубь зала для курящих, где в самом дальнем углу можно спрятаться от посторонних глаз за резной деревянной ширмой. Такой себе островок покоя и свободы в океане бесконечной суеты.

– Нам как обычно, – говорит Викинг официанту, молодому парнишке с лежащей на глазу светлой чёлкой, на бейджике которого значится имя Игорь.

Тот бойко кивает, что-то активно печатает в небольшом планшете и убегает, оставляя нас одних.

– Что нового? – спрашивает Карл, снимая очки и осматривая нас сосредоточенным взглядом красных глаз.

Пока несут заказ, мы съедаем весь хлеб, лежащий в корзинке на столе, и рассказываем обо всём, что Карл ещё не знает. В основном, о работе, конечно, потому что наша личная жизнь, во-первых, не полна событиями, а, во-вторых, мало его волнует – он вообще не охоч до сплетен и разговоров о бабских прелестях.

А у меня на языке вертится рассказ о рыжей девушке с болезненным взглядом зелёных глаз и веснушками на лице. Так странно думать о ней, когда и видел-то всего пару минут и толком не разговаривал ни о чём, но ведь засела, зараза, внутри, не избавиться.

– Мужики, скажите, я слишком старый?

Вопрос вырывается на свободу, когда бутылка виски уже почти допита до дна, а хмель если и не сшиб с ног, то кровь будоражит отменно. И ведь не собирался сегодня напиваться, но на душе так муторно, неспокойно, что алкоголь будто сам в горло льётся.

Карл, сидящий напротив, замирает и окидывает меня странным взглядом, заломив светлую бровь, а Викинг принимается хохотать, утирая слёзы. Хоть кому-то весело, и то хлеб.

– Это ты у кого спрашиваешь? – усмехается Карл. – У нас, у всех, кажется, один год рождения, или я за давностью лет о чём-то запамятовать успел?

– Что, не встаёт уже, да? Ну, признайся уже, не томи! Или поясницу поутру ломит? – смеётся Викинг и кидает в меня скомканной салфеткой. Детский сад.