Марья

– Тебе цвет лучше более интересным сделать, – уговаривал меня Стас в своем салоне. – Сделаем сложное окрашивание, и в следующий раз отросшие корни так бросаться в глаза не будут. – Вещал он, недовольный тем, что я решила оставить темный цвет на волосах.

– Лучше налысо меня побрей. Хохриков засмеет же, – грубо отозвалась я.

– Почему засмеет? – Вскинул синие брови то ли парень – то ли видение. – Я же красиво сделаю.

– Лучше согласись, Маш, – раздался голос Вики, которую сегодня отправили за мной приглядывать. – Тася все равно по-своему сделает, а так поругаетесь только.

Синеволосый парикмахер быстро закивал.

– Ладно, – махнула я рукой. – Делай. Только, если мне не понравится – скальп сниму, – предупредила. – И вообще, покороче постриги.

Парень недовольно скривился и принялся за работу.

Я сидела и думала лишь о том, что по приезду прибью Яшку. Именно он наплел братьям, что меня никуда нельзя отпускать одну. И ключи от моей же машины мне этот гад отдал, только когда Виктория пообещала присмотреть за мной. Хорошо, хоть Виталик дал карточку, где деньги лежат, сказав, чтобы больше в криминал не лезла. Я не знала, сколько там, но и не парилась сильно. Думаю, что на бензин и на стрижку хватит.

– Ой, – вдруг вскинулась Вика, до этого тихо сидевшая в телефоне. – Маш, ты одна тут побудешь? Артур в городе, поговорить зовет.

– Да хоть на весь день уходи. Я после салона сразу в деревню поеду, – отмахнулась я, сдувая прядь, зачесанную мне на глаза.

– Ага, и Виталик меня прибьет первым попавшимся под руку утеплителем и придушит обоями, – поморщилась девушка.

Я окинула ее взглядом и хмыкнула.

– Я ж никому не скажу.

Виктория вздохнула, ее телефон вновь пиликнул.

– Ладно. Но я все время была с тобой и вообще тебя опекала и глаз не спускала, – рассказала она.

– Не вопрос, – я улыбнулась.

Елизарова быстро попрощавшись со Стасом, выскочила на улицу, а я осталась сидеть в пропахшем красками и лаками салоне.

Через полчаса я сидела у окна с тонной фольги на голове и, смотря на улицу, попивала кофе. Стас в это время увлеченно стриг еще одну клиентку. Да, парень-то нарасхват. Поставила кружку на подоконник и вдруг с удивлением увидела на противоположной стороне улицы детей. Одному из них было лет десять, остальным по четырнадцать-пятнадцать. Старшие подростки прижали беловолосого мальца к стене дома и несколько раз стукнули об эту самую стену, а потом один из них вообще замахнулся. Такой несправедливости я допустить не могла. Тем более, что центр города, а спешащие мимо прохожие не обращают никакого внимания на разборки.

Я подскочила с места и, крикнув Стасу:

– Я сейчас, – выскочила за дверь и ломанулась через дорогу в неположенном месте, заставляя машины притормозить. – Эй, вы. Совсем рехнулись, мелкого бить? – Проорала, с середины проезжей части, даже не думая останавливаться.

Малолетки, увидев несущуюся женщину в развевающейся накидке и с фольгой в волосах, замерли. На это я и рассчитывала. Эффект неожиданности, так сказать. Правда от резких движений заболели еще не совсем зажившие ребра, и закололо в боку. Но к постоянной боли я уже привыкла, всякое в жизни случалось.

– Э, тетка, ты чего орешь? – Отмер один из пацанов, когда я до них все же добралась.

– А вы чего мальчонку бьете? – Нахмурилась я.

Другой парень, весь неопрятный какой-то, смачно сплюнул и заявил.

– Он интернатовский. А центр города у приютских. Чего он тут ошивается? Пусть деньги платит за проход, – он снова сплюнул.

Тот, который сейчас прижимал ребенка к стене, радостно закивал.

– Ага. Пусть платит.

Я офигела, ей-богу. Вот это непосредственная наглость.

– Знаете, – проговорила медленно. – В первый раз я вас отпущу. Но еще раз увижу подобное, надеру задницы так, что месяц сидеть не сможете. Усекли? – Приподняла бровь.

– Ты че, тетка? Совсем рехнулась. Это наша часть города…, – и шагнул ко мне так, угрожающе.

Блин, не хотелось детей бить, но и оставлять безнаказанными тоже было не дело. Этим волю дай – сядут в кутузку лет через пять, если не раньше. Да и самый борзый удачно шагнул ко мне, еще и руку протянул. Лишние телодвижения мне сейчас ни к чему. Я схватила за протянутую конечность и дернула подростка на себя, быстро шагнув в сторону. Это недоразумение пролетело мимо и удачно врезалось в фонарный столб, что был позади меня. Вот только остальные двое стерпеть такого обращения с их товарищем не смогли и, отпустив мальчонку, кинулись на мою и так покоцаную тушку. У меня ушло секунд сорок, чтобы наподдать им так, что они решили свалить и не мозолить мой взгляд своим потрепанным видом.

Поморщившись от боли, прострелившей бок, я подошла к ребенку, так и стоявшему у стены и глядящему на меня, как на чудище лесное. Я только сейчас заметила, что половина фольги с меня успешно слетела и сейчас красиво устилала асфальт. Стасик меня прибьет.

– Ты как? – Тронула мальчика за плечо.

Он вздрогнул и посмотрел под ноги. Затем нагнулся и что-то поднял с земли. Я присмотрелась и поняла, что это был слуховой аппарат. Маленький, явно не по возрасту, старенький, а теперь еще и развалившийся на части. Если он из интерната, вряд ли у него деньги на новый есть. Да еще и попасть может за то, что не углядел.

– Твою мать! – Выругалась, оглядевшись. Хорошо, что мы находились в самом центре города, и здание медтехники нашлось метрах в ста от нашего местоположения. А еще, было очень кстати знать язык жестов, ибо в детстве мы все его выучили ради Андрея. – «Ты себя нормально чувствуешь?» – Изобразила руками. Парень стер выступившие слезы и кивнул, удивленно глядя на мои руки. – «Идем», – потянула его в нужную сторону.

Ребенок послушно зашагал рядом со мной. Мда, в том интернате, где он базировался, нужно провести профилактическую лекцию о том, что со странными тетками куда попало ходить не следует.

В здании, куда я притащила мальца, на нас вылупились так, как будто я на метле к ним залетела. Я подошла к ближайшему парню с бейджиком и спросила.

– Слуховые аппараты есть? – Парень кивнул. – Неси на него? – Ткнула пальцем в притихшего ребенка, который мрачно осматривал помещение, злобно зыркая исподлобья на шушукающихся работников. Мне-то было все равно, чего там про меня подумали, а мелкого страдальца, кажется, задело.

Через минуту перед нами лежало десять коробочек. Я выбрала парочку тех, что были подороже, и заставила мальца их примерить. Он подчинился. Потом ткнул пальцем в коробочку, которую выбрал. Еще минуты две продавец настраивал ему звук.

Я молча протянула карточку, надеясь, что денег там хватит на мои сегодняшние хочушки. Хватило. Более того, увидев остаток, я решила, что Виталик мне по ошибке отдал свою личную карту.

– Тебя как зовут? – Спросила ребенка, когда мы вышли на улицу.

Он шмыгнул носом, покосился на меня, глухо и невнятно сказал.

– Колька.

Я кивнула.

– Марья, – протянула руку. Николай коротко ее пожал и тут же отстранился. – Тебе до интерната далеко? – Спросила, оглядывая территорию. Он покаянно кивнул. Я нашарила в кармане завалявшиеся сто рублей и протянула ему. – Сядешь на автобус и доедешь. Нечего на неприятности нарываться.

Парень нахмурился.

– Зачем? Вы и так много потратили, – он показал на свое ухо.

Я обиделась. Спасаю тут, помочь пытаюсь, а он еще и не берет.

– Так, взял деньги и марш отсюда, – скомандовала, запихала деньги в карман его потрепанной джинсовки и подтолкнула в сторону остановки. – А ну, бегом! – Видя его нерешительность, добавила ускорения.

Парень, нехотя, поплелся в указанном направлении. Я же с чувством морального удовлетворения, отправилась к салону, на крыльце которого появился Стас и укоризненно меня оглядел.

– Я собирался уже Вике звонить, – проворчал он, когда я подошла.