Литмир - Электронная Библиотека

«Всю жизнь внутренний голос следит за мной, – грустно подумал мужчина. Как говорит молодежь, пытается строить. И нет никакой возможности избавиться от его назойливого и раздражающего присутствия. Но теперь с ним будет покончено! Навсегда! Надо сделать то, что задумал!» О чем голос знал, но отмолчался. Потому что он думает, что просто зафиксирует то, что станет для мужчины избавлением от прошлого, чтобы потом терзать своего хозяина еще и этим воспоминанием. И просчитается! Потому что станет соучастником того, что случится. А соучастие наказуемо!

«Так что придется тебе, мой назойливый спутник, признать поражение, – мысленно сказал голосу мужчина. – И оставить меня в покое. Навсегда!»

Он решительно надавил на кнопку. За дверью раздалось кудахтанье, которое извращенный ум изобретателя звонка посчитал трелями соловья.

Потом из квартиры послышались шаркающие шаги. Свет в глазке потух. Секунды тянутся как вечность. Брякнула цепочка. Наконец повернулся ключ, и дверь распахнулась. Бледное, настороженное лицо над натянувшейся цепочкой.

– Привет, Надька! – бодро произнес мужчина. – Шел мимо, смотрю – в твоих окнах свет горит. Дай, думаю, зайду. Пустишь?

– Питон… – удивленно проговорила женщина.

На Надьке были надеты джинсы и бледно-розовая полупрозрачная блузка, сквозь которую просвечивал бюстгальтер.

– На чашку чая пригласишь? – спросил мужчина и одарил одноклассницу беззаботной улыбкой.

Но Надька не приняла его игривый тон:

– Ты каким ветром здесь? – спросила она так, словно не верила своим глазам.

– Я же сказал. Шел мимо, увидел свет. Так пустишь?

– Вот уж кого не ожидала, так тебя, – призналась Надька и вздохнула. – Ну, заходи, раз пришел.

Она впустила гостя, закрыла за ним дверь. Мужчина наклонился, чтобы снять туфли.

– Тапочки вон там! – показала под табурет Надька. – Ванная, знаешь, где. В такой же квартире жил.

Она прошла вперед. Питон сбросил туфли и сунул ноги в мягкие белые тапочки, явно привезенные из турецкого отеля. По пути на кухню зашел в ванную. Да, отметил про себя, точно такая же каморка с газовым нагревателем была и в родительском доме.

– Как это мне знакомо! – сказал Питон, оказавшись в кухне. – Все как было и у нас. Только вот здесь была печка.

– Печки давно уже сломали, – ответила Надежда. – Да ты садись. Рассказывай.

– Что рассказывать?

– Как в нашем районе оказался. От любовницы идешь?

– Обижаешь! Я примерный семьянин!

– Все вы примерные! Пока не поманишь. Тут же крыша съезжает.

– Ты сегодня не в духе?

– Я всегда в духе! – вяло ответила Надька. – Чай будешь?

– Так на него и напрашивался…

Надежда включила чайник. Поставила на стол симпатичные фарфоровые чашечки. Сахарницу.

Питон молча наблюдал за одноклассницей. Время не пощадило ее. Пополнела. Немного сутулится. Мочки ушей оттянуты тяжелыми сережками. И морщинки. На шее и перед ушами. Глубокие складки около рта. Все, что как ни старайся, выдает возраст. А Надька, это видно, пытается бороться с неизбежным. Волосы недавно покрашены, предательской седины у корней не видно. Прическа сделана. Гостей не ждала, но блузка новая, не из дешевых и не слишком подходит для того, чтобы в одиночестве коротать вечер перед телевизором. Аккуратный, сдержанный макияж. Но все эти усилия тщетны. Яркая помада не может скрыть поперечные складки на губах. Никакие кремы, Питон видел их и в прихожей, и в ванной, не помогают вернуть коже былые блеск и эластичность. Никакими мазями не убрать с кистей пигментные пятна. Возраст берет свое.

– Что, постарела? – спросила Надежда, поставив на стол симпатичные розеточки.

– Правду сказать? Или соврать?

– Да как хочешь, – равнодушно ответила Надежда. – Я и сама знаю, что не молодею. Впрочем, как и ты.

– Да нет. Хорошо выглядишь. Многие в твоем возрасте уже старухи. А ты еще – хоть завтра на подиум.

– Ладно, болтать-то, – равнодушно ответила Надя, не поддаваясь на примитивную лесть. – Какое варенье будешь? Могу предложить крыжовник, клубничку, малину.

– Давай клубнику. Крыжовник с детства не люблю. С тех пор, как рассказ Чехова проходили. Так и называется: «Крыжовник».

– Что-то не помню.

– Про чиновника, который мечтал в конце жизни сидеть на веранде собственного дома и есть варенье из крыжовника со своего участка.

– Все равно не помню.

– А я помню! Нам еще внушали, что такая цель жизни недостойна советского гражданина. Что мечтать о таких мелочах – мещанство. Вспомнила?

Надежда отрицательно покачала головой.

– Да как же! – возбудился Питон. – Ты еще у доски отвечала. Помнишь училку, что вела у нас литературу? Ну, та, худая, веснушчатая, в очках. Как ее звали то? Мария … Павловна … Нет! Петровна! Мария Петровна!

– Да не помню я!

– Я на первой парте сидел. Ты как раз передо мной стояла.

– Ну и память у тебя, – равнодушно заметила Надежда, разливая по чашкам чай.

– Память у меня собачья, – признался Питон. – Помню все. Даже то, что надо бы забыть к чёртовой матери. Помнишь, как в седьмом классе металлолом собирали? Я и Генка притащили канализационный люк. Сняли, дураки, с колодца в каком-то дворе. Чтобы за один раз выполнить норму. Ты подошла к нам. И приказала унести обратно. Пока кто-нибудь не свалился в колодец и не убился. А ветер сильный был. Ветром тебе задрало и пальто, и юбку. Я помню, на тебе были коричневые вигоневые рейтузы.

– Глупости! – фыркнула Надежда.

– Сейчас такие не носят! – не мог остановиться Питон. – А запомнил я это потому, что ты же была первой красавицей! И такой конфуз. Впрочем, ты нисколько не смутилась.

– А чего тут смущаться-то? – пожала плечами Надежда. – Я же не голая была. И не в рванье каком. Ладно, хватит обо мне. Ты не ответил, как в наших краях оказался.

– Случайно. А ты? Одна живешь? И почему здесь?

– Дочь замуж вышла, – нехотя ответила Надежда. – Молодежь жить в этой халупе не пожелала. А я с ними жить не могу. Двум хозяйкам в одной кухне не ужиться. Отдала им свою квартиру. Себе дом строю. Эту халупу – ни сдать, ни продать.

– Работаешь?

Надежда слизнула с ложечки варенье и с прищуром посмотрела на Питона:

– Ты только что говорил, что у тебя память собачья, – негромко сказала она.

– Говорил… А что?

– А то! – Надька отбросила ложечку. – Спрашиваешь то, что и так знаешь. Ты же был на последней встрече!

– Так ведь год прошел! Да и не говорила ты тогда о себе. Так чем на кусок хлеба зарабатываешь?

– Мозгами. Надоело все! Миллионера ищу!

– И как? Есть на примете?

– Насчет миллионеров врать не буду. А так… Женихов хватает.

При воспоминании о женихах на губах Надьки заиграла лукавая улыбка:

– Меня дочь зарегистрировала на сайте знакомств. Шарюсь там. Недавно немец один руку и сердце предлагал. Но сначала, говорит, приезжай погостить. Надо же проверить друг друга в постели.

– Поедешь?

– Нет, – дернула головой Надька. – Не хочу его расстраивать. Нашел, с кем в постели соревноваться!

Эти слова больно резанули слух Питона. Значит, все, что мне рассказывали про нее, правда, подумал он. Нимфоманка.

Звонок мобильного телефона заставил Питона вздрогнуть.

– Извини! – сказала Надежда и вышла их кухни.

Питон напряг слух. О том, что Надежде могут позвонить, он не подумал. Если звонит кто-то из тех, кто его знает, она может сказать, что он сейчас у нее. Если кто-то другой, но она проскажется, что у нее в гостях друг детства, тоже плохо. Тогда придется уходить.

Мужчина напряг слух, но Надька прикрыла дверь в комнату, и он не мог разобрать ни слова. Только понял, что она что-то надиктовывает. При этом голос звучит совершенно спокойно.

– Дочка звонила! – ответила Надежда на немой вопрос гостя, вернувшись в кухню. – Рецепт моего фирменного пирога спросила. Так на чем мы остановились?

– Что ты жениха за бугром ищешь, – напомнил Питон.

– Да не ищу! – вяло махнула рукой Надежда. – Здесь хватает! Так… Поддразниваю мужиков.

3
{"b":"672565","o":1}