Раздаётся стук, и я, охваченный нетерпением, открываю дверь. К сожалению, меня приветствует угрюмый подросток, держащий коробку с пиццей.

– Привет, мистер Шоу.

– Привет, Кенни, – бормочу я, вытаскивая двадцатку из кармана и запихивая её в его ожидающую руку.

– Благодарю.

Забираю у него коробку и собираюсь обернуться, но вижу Куинн, вприпрыжку шагающую по улице. Бедолага, стоящий передо мной, практически натыкается на мой дом, высунув язык изо рта. Хотя я не могу винить ребенка. Куинн прекрасна, как лучик солнца после урагана, в её короткой джинсовой юбке и майке. При каждом прыжке её грудь подпрыгивает под майкой: границы лифчика едва удерживают ту на месте. И вскоре мой собственный язык тоже свисает.

– Привет, парни.

– Привет, Куинн, – мягко отвечаю я, пытаясь скрыть свою реакцию на неё.

– Кто твой друг?

Она смотрит на Кенни – очевидно она привыкла к таким реакциям, как его, и даже виду не подаёт, когда он молчит и прижимается ближе к дому, словно он испугался её.

– Это Кенни. Он выпускник старшей школы в округе Колумбия.

– О, хорошо. Приятно встретиться с тобой, Кенни, – говорит она, улыбаясь ещё шире.

– Привет, – пищит Кенни.

Пытаясь успокоить его, Куинн предлагает автограф, и ребёнок кивает, как болванчик. Я смеюсь, когда беру лист бумаги и ручку со стола рядом с моей дверью, и теперь благодарен, что Иззи пришла в голову мысль поместить его туда в шутку.

– Вот, держи, – говорит Куинн, протягивая ему автограф. – Очень мило с твоей стороны привезти пиццу для нас сегодня вечером.

– Вы… всегда пожалуйста.

Ребёнок сваливается по ступенькам, но ловит себя на перилах и бросается к своей машине, прижимая лист бумаги к груди. Я провожаю хихикающую Куинн в свой дом и закрываю за собой дверь ногой. Войдя на кухню, я понимаю, что мне нужно нечто большее, чем эта пицца.

Зная, что она последовала за мной, я ставлю пиццу в духовку на разогрев.

– Должны ли мы читать сценарий сегодня вечером?

– Нет не нужно, но я бы хотела немного попрактиковаться. Ты хотел заняться чем-то другим?

Крутнувшись вокруг, я пристально смотрю на неё и могу увидеть момент, когда она осознаёт мои намерения. Я подхожу к ней, словно охотник, преследующий свою добычу, и прижимаю её к внешней стене кухни. Без прелюдии я спускаю руку с её талии вниз по спине, а затем под её юбку и трусики.

– Ты. Я хочу тебя.

– Да, – стонет она, и я вонзаю палец глубоко в неё, обожая то, как её тело сжимается от моего вторжения. Не нужно много времени, чтобы влага её тела омыла мой палец, заставляя мой член бороться с молнией на моих шортах.

– Расстегни мои штаны, – приказываю я ей в рот, прежде чем сунуть язык обратно, точно наркоман, зависимый от её уникального вкуса.

Она быстро расстёгивает пуговицу на моих шортах, а затем тянет молнию вниз. Шорты падают на мои лодыжки, и я отшвыриваю их, Куинн же повторяет процесс с моими боксерами, слепо спуская их с моих бёдер, одновременно насаживая себя на мою руку.

– Прикоснись к моему члену, детка. Чёрт побери, это так хорошо, детка, – рычу я, толкая ещё один палец глубоко в неё.

Её гортанный стон наполняет комнату, и мой голод к ней возрастает в десять раз.

– Ты мне нужен, Тревор, – её голос дрожит, когда она взывает ко мне.

И будь я проклят, если откажу ей в моём члене.

Сжав её трусики в кулак, я резко срываю их с её тела, а юбка собирается у неё на талии. Я поднимаю Куинн и передвигаюсь к кухонной стойке, находящейся рядом с плитой.

Её губы пухлые и красные от наших поцелуев, грудь поднимается и опускается, когда она вдыхает воздух, её розовые половые губы обнажаются и выглядят скользкими от выделяемой смазки, а ноги широко расставлены, приглашая меня войти. Это всё – приглашение, от которого я не могу отказаться.

Приставив свой член к её лону, я только дразню её пурпурной и ноющей головкой, а затем, отступив, проникаю – мы стонем в момент слияния. Я скольжу до конца и сдерживаю себя, позволяя Куинн привыкнуть к моему размеру.

Её тело выгибается, когда она пытается глубже принять меня в себя, и я крепче сжимаю её задницу, чтобы притянуть её как можно ближе.

– Дерьмо, детка, – я вхожу и выхожу из её узкого влагалища, а её тело дрожит от каждого импульса.

– Сильнее, – хнычет она, прижимая свои нежные руки к прохладной гранитной столешнице.

Она командует, и я подчиняюсь.

Темпы моих ударов возрастают, когда я снова и снова врезаюсь в неё, пока она не выкрикивает моё имя.

– Мне нужно ещё, – реву я, продолжая толкаться в неё, приподнимаюсь и удерживаю её сзади за шею.

Тело Куинн реагирует на моё новое положение: её мышцы напрягаются даже сильнее, чем раньше.

– О, Боже.

Моё собственное освобождение нарастает, и я призываю Куинн добраться до него, сунув руку под её майку и бюстгальтер, чтобы ласкать грудь.

Её стоны заполняют комнату, прежде чем она кричит:

– Да!

Наблюдая за тем, как она кончает, моё тело достигает края, откуда я падаю в пучину блаженства.

Мой оргазм настолько силён, что я продолжаю дёргаться, стоя напротив Куинн. Её тело слабое, и она едва может удержаться на стойке.

Каким-то образом я набираюсь сил, чтобы взять её на руки и отнести обратно в гостиную, чтобы положить на диван, а затем помчаться обратно на кухню, ну скорее, еле проковылять, и снова натянуть мои шорты. Я беру в ванной несколько салфеток и возвращаюсь в гостиную, и не удивляюсь, видя, что Куинн отдыхает с закрытыми глазами. Я аккуратно очищаю от спермы её ноги и тяну её юбку вниз, чтобы прикрыть её женственность.

– Я думаю, ты меня убил, – бормочет она.

– Нет, ты ещё пинаешься. Но какой способ, правильно? Смерть от оргазма.

Она хихикает, а затем стонет, и я обеспокоенно смотрю на неё.

– Не смеши меня. Мои мышцы болят.

– Ой, извини. Ты сейчас хочешь пиццу?

– Ммм, пицца.

– Я приму это как «да».

– Как и должен.

Вернувшись на кухню, я вытаскиваю коробку из духовки, отключив подогрев, и выкладываю пару кусочков для нас на тарелки.

– Итак, – начинаю я, протягивая ей тарелку с жирной едой, – что мы сегодня читаем?

– Ну это сцена, которую я откладывала некоторое время.

– И что же это может быть?

– Сцена расставания. Они всегда мои наименее любимые.

– Ну мы знали, что это произойдёт в конце концов.

– Да, – вздыхает она, засовывая кусочек пиццы в рот.

Это блаженство, в котором я только что оказался, быстро превращается в страдание, когда осознаю, что наш собственный разрыв близок.

Глава 19

Куинн

Иззи паркует автомобиль перед домом её родителей, и я, наконец, могу выдохнуть, так как задерживала дыхание. Мои нервы были на пределе, когда мы остановились в том же районе, где всего неделю назад мой мир изменился. Мой взгляд устремился через улицу, после того как мы остановились, с тяжёлым предчувствием и тревогой, но, к счастью, все огни в доме, в котором я выросла, были выключены.

Заметив моё беспокойство, Иззи спросила, не хочу ли я посидеть в машине минуту, прежде чем мы направимся внутрь.

– Да, если ты не возражаешь, – отвечаю я, заправляя прядь волос за ухо.

Я впервые здесь с тех пор, как узнала, что меня удочерили, и я удивлена тем, как сильно это влияет на меня.

– Всё необходимое время в твоём распоряжении.

Она достаёт свой мобильный телефон и отправляет пару сообщений, вероятно, Вику и Тревору, а затем входит в социальную сеть. Что напоминает мне о правиле, которое мать Иззи и Тревора ввела в своём доме.

– У вашей мамы всё ещё действует правило «никаких телефонов во время семейного времяпрепровождения»? Я мало что помню с последнего раза, когда была здесь.

Иззи взрывается смехом и помещает телефон обратно в сумку.

– Да, она так делает, но только в определённой степени. Мы просто должны сейчас выключить наши телефоны. Если он зазвонит во время ужина, она конфискует его до тех пор, пока мы не уйдем. Единственный, кому разрешен телефон, – это Тревор, когда он на вызове.