Я смотрю на дверь лифта, не спуская с неё глаз. Если дело дойдёт до драки, мы потеряны. Однако если не сможем выяснить, где центральный пост управления Дариана Джеда Ли, то и в этом случае тоже.

— Не здесь, — Сильвер снова встал и хромает через комнату. Он пытается ускорить свои шаги, что заставляет его делать нелепые прыжки. — Идите сюда, быстрее.

Мы следуем за ним, при этом я продолжаю оглядываться, а Скиеннер не перестаёт задавать вопросы. Некоторые из них поглощаются сиреной.

— …привезли сюда? Где они поставили тебе чип? Когда…

Сильвер останавливается на середине комнаты, и я вижу, что его путы мешают ему двигаться дальше. Он вытягивает руку и указывает на незаметную выпуклость в стене.

— Дверь. Через неё вы сможете сбежать… тот же код, что в лифте и…

Позади нас слышится громкий стук, я слышу, как синхронно кричат близнецы.

— Быстрее! — Сильвер ещё с трудом держится на ногах. Он заметно качается. — Больше не приходите сюда… ничего не найдёте.

Я беспомощно смотрю то на двери лифта, то на Сильвера и обратно. Я просто не хочу верить в то, что весть наш путь был напрасным. Дверь лифта сдвигается в сторону, сигнал тревоги становиться оглушительным, и в комнату врываются четыре шута.

— Быстрее! Ищите в другом месте… В катакомбах под городом… не здесь!

Скиннер резко поворачивается к шутам. Сжав кулаки, он решительно смотрит на них.

— Джо, открой дверь!

Я бросаюсь к ней и набираю код на планшете центра безопасности, ещё прежде чем останавливаюсь.

— Скиннер!

Шуты почти добрались до него, и я боюсь, что дойдёт до драки. Но в последний момент он разворачивается и убегает. Я распахиваю дверь и позволяю ему выбежать первым. Затем с благодарностью улыбаюсь Сильверу и тоже выскальзываю из комнаты. Прежде чем захлопнуть за собой дверь, я в последний раз вижу его и шутов: двое из них набрасываются на целителя и швыряют на пол. Я слышу шипение электрошокера, затем дерево двери приглушает все звуки.

Мы со Скинером находимся на улице. На открытой высоте мы стоим на винтовой лестнице, которая извивается вдоль задней части башни. Над нами низко нависло небо всё ещё жёлтое и угрожающее, тучи несутся по небосводу, а из далека до моих ушей доносится гром. Я смотрю вниз и замечаю, что лестница ведёт нас к небольшой парковки меду зданий из песчаника. Если нам удаться спуститься вниз, тогда появится хороший шанс спрятаться между зданий.

Мы бежим, я впереди и перешагиваю сразу через три, четыре ступеньки. Скиннер следует за мной так же быстро, и когда мы слышим, как наверху распахивается дверь, мы преодолели уже пять этажей. Шуты кричат нам вслед приказы, требуют, чтобы мы остановились, угрожают и ругаются, но мы их не слушаем, всё увеличивая расстояние между ними и нами.

Мы бежим и бежим, и когда остаётся всего пару этажей до земли, я перепрыгиваю через перила и преодолеваю последние метры в свободном падении. Скиннер оглядывается на шутов, которые видят, что их шансы убывают, и целятся в нас своими электошокерами, и тоже прыгает. Когда он касается земли, я слышу, как что-то хрустит в его лодыжке, затем он падает на траву и перекатывается. Не успеваю я добежать до него, как он уже на ногах. Он немного хромает, и я его поддерживаю. Вместе мы пересекаем луг. Крики шутов следуют за нами. Затем начинается гроза и поглощает их крики.

Глава 21

Чулан, в котором мы прячемся, узкий и затхлый. Крыша сделана из деревянных досок, которые пропускают редкие капли начавшегося ливня. Плечо к плечу, мы прислонились к задней стене маленькой хижины, у которой нет передней. Над нами яркие вспышки молний пересекают небо. Я снимаю свои искусственные ресницы и постоянно слежу за входом. При каждой вспышки я боюсь увидеть очертания человека, но, похоже, что шутов поблизости нет.

Мы от них оторвались, заползли в старый сеновал неподалёку от башни и с тех пор больше ничего от них не слышали. Я перевожу дыхание и провожу руками по лицу. Моя кожа на ощупь прохладная и липкая, и мне хочется вернуться на остров. К солнцу, которое меня греет и в объятья Сая, который держит меня, словно я самый важный человек в мире. Я не могу дождаться, когда снова увижу его и Пейшенс. При мысли об этом, мой пульс учащается. Затем я вспоминаю ледниковый период, который царит между мной и Саем, и моё сердце болезненно сжимается. Если бы я только знала, что делать дальше. Если бы только знала, что правильно, а что нет. Я представляю, какой была бы моя жизнь, если бы Пейшенс внезапно заметила, что влюбилась в Кеша. Или в Джеварда или в одного из парней-целителей.

— Катакомбы под городом, — внезапно говорит Скиннер. — Ничего тебе не напоминает?

— Хм? — я медленно поворачиваю к нему голову. Мы сидим друг к другу так близко, что несмотря на грозу, можем говорить тихо.

— Сильвер сказал что-то о катакомбах под городом, прежде чем мы ушли. Мы должны проверить там, — он смотрит на меня. — Под городом находится, например, школа созерцателей. Может мы до сих пор мыслили не в том направлении. Возможно, нам не нужен мой отец, а будет достаточно места, где вас сделали созерцателями, — он что-то вытаскивает из своей рубашки — тонкую книжку. Хронику Лондона.

— Ты её украл?

— Одолжил, — Скиннер пролистывает книгу, а я молча наблюдаю за ним. — Канализация относится к тому времени, это я знаю точно. А вот катакомбы… похоже, что до мегополесного периода их не было. Но для чего кому-то строить что-то подобное в мегополесный период? Предположим, этот целитель говорит правду…

Я качаю головой. Не хочу, чтобы мне напоминали о Сильвере и его судьбе и не верю, что его слова имеют какое-то значение.

— Он уже много лет сидит в той башне. Не думаю, что на него можно положиться. Он запутался.

— Джо, — Скиннер кладёт мне два пальца на щёку и поворачивает моё лицо к себе. В тусклом вечернем свете кажется, что его кожа светится изнутри. Элегантные линии его скул выделяются из темноты хижины, только глаза находятся в тени. — Подумай. Я знаю, что они внушили вам, нет, скорее всего, даже запрограммировали, чтобы вы забыли, но ты должна вспомнить.

Я не понимаю. Какое я имею к этому отношение, какое мой чип?

— Я не знаю, что ты имеешь в виду…

— Как ты попала в город? Скажи мне.

— Может… я уже всегда там жила.

Скиннер смеется.

— Ты так думаешь? Думаешь, созерцателем становятся просто так? Потому что это весело?

Я качаю головой, но он даже не даёт мне сказать.

— Рабочие, промышленники, любой может стать созерцателем, Джоллет, — в голосе Скиннера больше не слышно насмешки, и он всё ещё смотрит на меня. — Но никто добровольно не стал бы созерцателем, если бы у него был выбор. Либо ты стала добровольцем, чтобы выбраться из нищеты, но тогда ты бы об этом знала, либо…

Я хочу заставить его замолчать, не хочу слышать правду. Но у меня в горле будто застрял ком. Я открываю рот, но ничего не могу сказать, а потом становится уже поздно.

— … ты из стоящего на границе детского дома, как и Силвер Квайл.

У меня такое чувство, будто кто-то ударил меня по лицу. Глаза начинают гореть, и я их закрываю, прежде чем по щекам покатятся слёзы. Скиннер опускает свою руку, и я отворачиваюсь.

— Джо, а что ты думала, откуда берутся все эти созерцатели? Ты думала, что…?

— Я ничего не думала, — выдавливаю я, и это правда. Всегда, когда мои мысли угрожали отклониться в сторону, всегда, когда я начинала задавать вопросы, в моей голове появлялась своего рода завеса. Барьер, который мешал мне думать дальше. Пейшенс — это всё, что имеет значение. Всё, чем я являюсь — это созерцатель. Самое главное — это подопечный. Прошлое — ничто иное, как тень. Будущее — просто туман. Всё, что важно — это здесь и сейчас позаботиться о подопечном. Этому они научили нас в школе созерцателей и это то, с чем я могу справиться. Но не с этой внезапной бурей эмоций, с воспоминаниями, которые грозит вызвать Скиннер.