«Сегодня большой день», — подумала она, скользя руками к своему животу и нежно его гладя.

Сегодня она собиралась преподнести Заку самый большой Рождественский подарок в его жизни.

Вайолет все еще не была уверена, что он скажет. На самом деле, они не стремились создать семью, хотя супружеская жизнь и полное помешательство друг на друге привели их к нескольким беззаботным ночам, так что это было не совсем невозможно.

Будет ли он также шокирован, как была и она? Будет ли он рад, как и она? Или Зак будет чувствовать, что они не готовы к ребенку? Хотя их жизнь в основном была сосредоточена в Нью-Йорке, где они в соавторстве писали и продюссировали шоу на Бродвее, Зак все еще был востребованным музыкантом, и ему нравилась возможность время от времени возвращаться на сцену, как было и в прошлые выходные, и он уехал в Лос-Анджелес. Конечно же, частичка Вайолет чувствовала опасения. Будет ли она хорошей матерью? Был ли он готов стать отцом? Имело ли это значение? Ребенок Обри был уже в пути, и у них оставалось около семи месяцев, чтобы все это выяснить.

Она сделала глубокий вдох и вздохнула, напевая, когда потирала гладкую кожу своего живота.

Половина его, половина меня,

Кто-то совершенно новый.

Половина его, половина меня,

Его губы, мои коленки.

Его глаза, мои пальчики,

Его щечки, мой носик.

Половина его, половина меня.

Семья.

— Все, что нам сейчас нужно, чтобы папочка написал колыбельную, — нежно сказала она.

Затем Вайолет радостно рассмеялась, села и взяла телефон с прикроватной тумбочки, чтобы проверить, не было ли сообщений. Он пил бурбон с ветераном, когда в последний раз писал ей. Сейчас...

Ее лицо вытянулось.

ЗАК: Все полеты были отменены до утра. Детка, я так сильно тебя люблю. Не разочаровывайся во мне. Я найду способ приехать домой.

Но когда она включила новости и увидела, что более трехсот рейсов на восточное побережье были отменены, а задержка варьировалась от одного до трех дней, все, что она могла сделать, это прошептать:

— Я так не думаю, Зак. Я не вижу ни одного способа, как ты это сможешь сделать.

Она сглотнула образовавшийся ком в горле и сморгнула начавшие жечь глаза слезы. Он не сможет вернуться домой вовремя. Она — вместе со своими новостями — будет должна провести Рождество одна.

Дзинь, дзинь. Дзинь, дзинь.

Вайолет шмыгнула и вытерла нос, и потянулась к стационарному телефону.

— Алло? Зак? — спросила она сорвавшимся голосом.

— Привет. Это Вайолет Обри? — спросила женщина с легким южным акцентом.

— Хм, да. А кто это звонит?

— Вы меня не знаете, — сказала женщина. — Меня зовут Саванна Ли.

***

— Удалось найти номер в отеле? — спросил Зак Ашера, которого он нашел уставившегося на бесплатный телефон на первом этаже.

Ашер обернулся и вздохнул.

— «Бест Вестерн» в Ван-Найс сказали, что у них есть одна комната, но как раз в тот момент, когда портье собирался ввести мой номер кредитной карты, кто-то вошел внутрь и снял ее.

— На какое время «Юнайтед» перенесли тебя?

— На завтра на девять вечера. А тебя?

— На десять.

— По крайней мере, хоть часть Рождества мы проведем дома, — мрачно заметил Ашер.

Сейчас, когда над их головами было яркое освещение аэропорта, а не тусклый мягкий свет бара, Зак осознал, что шрам на правой стороне лица Ашера был действительно довольно большим. Он предположил, что они были где-то одного возраста или Ашер был на пару лет старше, возможно. Он восхищался Ашером за то, что тот многое сделал для их страны. Ему была ненавистна мысль, что ветеран проведет ночь и почти весь завтрашний день в кресле в аэропорту.

— Слушай, я знаю, что мы не очень хорошо знаем друг друга, но у нас с женой здесь есть квартира. Мы держим ее для того, чтобы было, где жить, когда мы в городе на пару недель по работе над альбомом или шоу. В любом случае, ты можешь поехать ко мне домой, если ты хочешь.

— Ты уверен? — спросил Ашер, выглядя обрадованным. — Я не буду мешать?

— Нет. Если ты конечно не против дивана. У нас однокомнатная квартира.

— Я был бы очень признателен, — ответил Ашер.

— Думаю, ни один из нас не представлял себе такое времяпровождение в канун Рождества, правда?

— Просто не повезло, — сказал Ашер, закидывая свою сумку на плечо и следуя за Заком к длинной очереди у стоянки такси.

— Скажи это моей жене.

— Она разозлилась?

— О, да, — сказал Зак. — Она просила меня не ехать в этот тур. Не хотела рисковать провести Рождество одной. И сейчас, она проснется Рождественским утром , а меня рядом нет. Я чертовски ненавижу это.

— Уверен, она поймет.

— А твоя? — с сомнением спросил Зак.

Ашер выглядел немного менее уверенным.

— Надеюсь.

— Чем ты здесь занимался? Я так и не спросил.

— В Лос-Анджелесе?

Зак кивнул.

— Я работаю в офисе по связям с общественностью в «Уолтер Рид» в Мэриленде.

— Военный госпиталь?

— Ага. Иногда мы работает вместе с другими больницами, такими как медицинский центр Калифорнийского университета. У них есть отличная программа «Улучшение», которая предлагает помощь ветеранам с катастрофическими физическими травмами — обширными ожогами, ампутированными конечностями. Я прилетел на праздничный гала-концерт два дня назад и провел вчерашний день с некоторыми ребятами из программы, — он поднял свой протез руки. — Я демонстрировал способности с искусственной рукой.

— Она выглядит бионической.

— Однажды, когда у нас будут дети, вот что я им скажу: Папочка — бионический человек, — ухмыляясь, сказал Ашер.

— Твоя жена...

— Бионическая? Нет, только я.

— Нет, — хмыкнул Зак. — Она беременна?

— Беременна? Господи, нет, — сказал Ашер, качая головой. — Нет. Мы же молодожены. Женаты всего несколько месяцев. А ты? У вас есть дети?

— Ха! — сказал Зак. — Мы музыканты.

Ашер выгнул брови.

— И музыканты не могут иметь детей?

Зак пожал плечами, когда они двинулись вперед.

— Мы об этом еще не говорили.

— Но... ты хочешь их?

— Детей? — спросил Зак. — По правде говоря, я на самом деле не знаю.

Детство самого Зака не было счастливым. Вынужденный выступать, играть и практиковаться — иногда он чувствовал себя не более чем просто дрессированной обезьянкой, и его родители были жестокими со своими ожиданиями от него. Черт, если бы не его сестра-близнец Коры, Зак не был уверен, что он пережил бы свое детство. Поэтому одна вещь была чертовски ясна: если у них с Вайолет когда-нибудь появятся дети, он будет любить их несмотря ни на что. Он будет обнимать и целовать их и говорить, что любит их… все время, каждый день. И если у них будет особенный дар — в писательстве или в игре на инструментах — он позволит им учиться их собственным темпом, без давления на них или запугивания, или...

— Наша очередь, — сказал Ашер, указывая рукой на такси, которое остановилось у тротуара.

— Да, — ответил Зак, поднимая свою спортивную сумку и футляр с гитарой и аккуратно укладывая их в открытый багажник. — Да, я хочу детей. Но не прямо сейчас. Когда-нибудь.

***

— Я все еще не пойму, как ты догадалась, — сказала Вайолет Обри, в удивлении качая головой на свою новую подругу Саванну Ли, которая сидела напротив нее на высоте почти восьмисот тысяч километров.

Почти в семь часов того утра, Вайолет позвонила Саванна, которая объяснила, что их мужья встретились в баре в аэропорту Лос-Анджелеса, и когда отменили их рейсы, Зак пригласил Ашера остаться у него в квартире, пока придет время, чтобы вернуться в аэропорт для переоформленных рейсов. Но Саванна, которая действительно не верила, что они смогут вовремя вернуться к Рождеству домой, решила взять все в свои руки.

— После второго сообщения после Ашера, я не смогла вернуться ко сну, — сказала Саванна. — Мой разум продолжал придумывать пути как сделать так, чтобы мы смогли вместе провести Рождество. Мы раньше никогда еще не проводили Рождество вместе, и я не хотела пропустить первое. И если они не могут быть здесь...