Ради конфеток они прыгали с бутылками между ног, переносили яйца в ложках, держа их во рту, или изображали персонажи фильмов или известных артистов. Танцевали по-дурацки, да еще и радовались как дети. И фотографировались со мной, как будто я был крутым спортсменом или реальной суперзвездой.

Но главное, что не надо было по восемь часов просиживать в душном офисе. Свободное время – для кого-то роскошь, а у меня его было столько, что хоть на зиму засаливай. Летом я валялся на пляже, осенью и весной зависал на набережной, а зимой на концертах и в кино. Изредка захаживал в клубы, но там слишком душно и пафосно. Не люблю понты и долбаный пафос.

За два года я накопил деньжат достаточно, чтобы откупиться от армии, и

Вернулся обратно.

С армией оказалось немного сложнее, чем я рассчитывал. Все-таки мне срок светил. За это тоже пришлось проплачивать. В итоге написали, что у меня плоскостопие и дикое искривление позвоночника, дали мне военник и велели гулять на все четыре стороны и молиться, чтобы не было войны.

Может, это из-за армии?

Да что, я один такой, что ли? Отмазавшихся больше, чем тех, кто служил. Но как-то далеко не всем достается, как мне.

Мать первым же делом всплеснула руками, мол, похудел-то как. Стала откармливать. Но мне это дико не понравилось. Через неделю съехал от нее на квартиркустудию с бежевыми обоями, хотел их переклеить, но хозяйка попалась не очень и не разрешила.

Связался с Валерой, он тоже работал аниматором. Позвал к себе. Я выбирал между «Связным» и «Волшебным лесом», так называлась контора, в которую звал меня Валера. Победил «Лес», опять же из-за свободного времени. Ну, и со знакомыми приятнее, разумеется, батрачить.

И вот я снова в костюме Джека-воробья, а дети такие же крикливые и агрессивные, как в Волгограде, видимо, они везде такие. У Валеры, кстати, намного лучше получалось с ними справляться. То ли они его боялись, то ли, наоборот, принимали за своего, но его никто не кусал, не пинал и не боялся.

Он и свадьбы проводил с легкостью, о которой я мог только мечтать.

«Пожелаем мы вместе

Жениху и невесте».

Его называли вторым Ургантом. Неудивительно, что он быстро поднялся и открыл свою контору, в которую по дружбе перетащил и меня. До сих пор не понимаю, зачем. Я был явно не тем работником, которым можно гордиться и желать во что бы то ни стало заполучить. Видимо, ценил нашу дружбу.

Мы играли в бильярд.

Мы зависали в саунах.

Мы катались на снегоходах и ездили на рыбалку.

Мы напивались в барах и клеили официанток.

Одна из них осталась с Валерой надолго, и он сделал ей предложение.

Больше мы уже не тусили, и Валера стал более официально ко мне относиться.

Я переехал в квартирку побольше. Тут же переклеил обои в серый цвет с изображением различных храмов, дворцов и прочих шедевров архитектуры, чуть не завел себе собаку, но вовремя одумался.

С матерью виделся крайне редко. Она начинала капать на мозг, пересказывала сериалы, программы, ругала депутатов и говорила, что нужно менять профессию, пока не поздно, мол, сказали, что будущее за менеджерами, а я ни разу не менеджер. И все в таком духе.

Ей бы найти кого себе, но она и не пыталась, да и кому нужно слушать пересказы этих чертовых сериалов.

Она смотрела первый канал.

Она смотрела второй канал.

Она смотрела третий канал.

Она смотрела четвертый и пятый, и шестой, и все остальные каналы, даже детские и спортивные.

А я на одном из своих мероприятий встретил

Несси.

Вообще-то, ее звали Инесса, но она терпеть не могла, когда ее называли полным именем.

У нее были роскошные длинные черные волосы ниже плеч.

У нее было тату в виде леса и стаи птиц на руке.

Она слушала Radiohead.

Она слушала Björk.

Она слушала Moby.

Она слушала Gorillaz.

И немного Nirvana.

Из русских Несси зависала на «Маше и медведях», хотя их давно уже никто не слушал.

У нее была небольшая родинка слева над губой и маленький размер ноги.

35-й.

Или 34-й.

Она стояла в сторонке от всех и явно грустила. Вернее, слушала музыку, в наушниках.

А я был долбаным клоуном и решил ее развеселить. Наверное, не лучшее решение – возникнуть перед ней и начать трясти, как ненормальный, головой, корча нелепые рожи и двигаясь, как упоротый наркоман, но ничего другого мне тогда не пришло в голову.

Несси сразу мне понравилась, а вот я, скорее, напугал ее и выбесил одновременно. Неудивительно. Но главное, что мне удалось привлечь ее внимание.

После мероприятия все разошлись, а она стояла на том же месте. Набравшись смелости, я подошел:

– Привет! – банальнее не придумаешь.

Она вытащила наушник из уха.

– А ты знаешь, что у китов нет ушей? – решил заинтересовать я Несси.

Она покачала головой.

– Но они не глухие. Киты слышат при помощи нижней челюсти. Представляешь?

– Прикольно, – не сразу ответила и засунула наушник обратно.

Не заинтересовал, хотя, конечно, тоже явно не самый интересный факт. Далековато мне было до пикапера.

– Вообще-то, все кончилось.

Она снова вынула наушник и вопросительно посмотрела на меня.

– Что слушаешь?

– Тома Йорка.

– Кто это?

Она закатила глаза:

– Radiohead.

– Можно?

Я вставил наушник себе в ухо. Раздалась приятная, хотя и немного депрессивная мелодия. Я вспомнил, что уже слышал ее. Стиль не совсем мой, но слушать можно.

– Какой альбом? – понятно, что я в любом случае не знал, но надо расспрашивать о том, что приятно другим. Я же читал Карнеги.

– Kid A, – и посмотрела на меня так, словно я спросил, как зовут Юрия Гагарина.

– Аааа, – протянул я и хлопнул себя по лбу, мол, как можно вообще было такое забыть? Позор.

Несс не отреагировала.

Я вернул ей наушник:

– Там все ушли уже.

– Угу, – кивнула она и, вставив черную ракушку наушника на место, направилась к выходу.

– Можно проводить тебя?

Она пожала плечами.

– Меня Илья зовут.

– Несси.

– Необычное имя. Редкое.

Она не ответила. Началась новая песня, и Несси полностью растворилась в музыке.

– Я только переоденусь, я быстро.

Она не слышала, но и не двигалась. Застыла, как статуя. Хочешь, лапай ее, хочешь, в сумочку залезь, хочешь, усы несмываемым маркером рисуй.

На улице шел дождь. Крупные тяжелые капли с силой барабанили по крышам, стенам домов, по деревьям, земле, по нашим макушкам. Они разбивались и стекали ручейком, смывая грим с моего лица и тушь с ее ресниц. Зонт, разумеется, никто из нас не взял. Но вместо того, чтобы спрятаться под крышу, Несси рванула со всех ног и шлепала прямо по лужам, не жалея ни себя, ни обувь. Я помчался вдогонку, а что еще оставалось делать?

Через пять минут мы уже ехали в трамвае. Мокрые, грязные, усталые.

Я пытался завести разговор.

Я выдал еще несколько фактов о китах.

Я рассказал, что хвосты китов уникальны, как и отпечатки пальцев у людей, и двух одинаковых хвостов просто не существует.

Я рассказал, что киты способны задерживать дыхание на несколько часов.

Я сообщил ей, что киты и люди – это единственные млекопитающие, которые могут петь. И что шоу «Голос китов» выиграл белый кит Барри, потому что самыми поющими среди китов считаются белые. А наставником у него был Градский. Ведь Градский просто создан для этого шоу. Барри пел песню Селин Дион «My heart will go on». Правда вот «heart» в исполнении Барри почему-то больше походило на «hurt».

Я мог раскрыть еще пару фактов, но понял, что бессмысленно. Она даже не улыбнулась.

Я рассказал, что жил в Волгограде, в котором проспект Ленина настолько длинный, что я так и не прошел его целиком.

А потом я просто забрал у нее наушник, и мы слушали «Radiohead».

Возле подъезда я спросил: «Несси – это уменьшительноласкательное от Инесса?»