Мысль о том, чтобы нащелкать грязных фото с его участием, наполнила ее разум, но она оставила свой телефон в гостиной… плюс, он может это не оценить. Но черт, подумала она, с весельем приподняв уголок простыни, чтобы полюбоваться им, какой соблазнительной была мысль щелкнуть несколько снимков для потомков.

Роб поддерживал себя в отличной форме, будучи как эффективным копом, так и совершенно неотразимым в глазах всех женщин. Он, вероятно, мог запугивать преступников, просто выпрямившись и стоя в полный рост, сцепив руки на груди. В отличие от других женщин, Мэл даже думать не хотела о том, сколько интересных предложений, в среднем, он получает за день. К счастью, как детективу, ему не приходилось ходить в униформе, а то это было бы вообще убийственно. Мэл знала, что шлюховатые женщины и горячие мужчины в униформе были как арахисовое масло и желе.

Пока она была занята тем, что смотрела на детектива Фитцгиббонса, воспоминание об их вчерашнем разговоре беспокоило ее разум. Почему он думает, что Джейн виновна в убийстве? Она даже не знала Колдвеллов – по крайней мере, до последнего времени. Каким мог быть ее мотив? То, что она бегала за ним в старшей школе, и тут вдруг решила избавиться от его жены?

Конечно, такое могло произойти... но это было смехотворно. У Джейн было многое – отличная работа, деньги в банке, молодость, а теперь она еще и сбросила весь этот вес, стала красивой. Зачем ей рисковать всем этим, чтобы сделать что-либо такое безумное ради мужчины, который даже ее не знал? Она должна быть абсолютной психопаткой.

А Джейн не была безумна. Мэл конечно же бы заметила в ней эти признаки. Ведь заметила бы? За два года, что Мэл знала Джейн Дженсен, самое плохое, что она могла сказать о ней, было то, что у той не было чувства стиля, и она была склонна к интроверсии. Ничего такого, что вызывало бы тревогу.

Но все же должна быть некая причина, по которой полиция начала подозревать ее. Мэл так хотела узнать, что же это, но не могла скомпрометировать Роба. Девушка снова посмотрела на него. В ее груди что-то сжалось от мысли, что она больше никогда его не увидит. Это была, как он ясно дал понять, ситуация где не может быть победителя. Роб, должно быть, проанализировал ее с каждого угла гораздо ранее, чем упомянул это в разговоре с ней.

Бл*ть.

Она даже не могла предупредить Джейн, потому что ведь это будет именно тем, чего опасался Роб. В действительности, он поставил ее в дерьмовую ситуацию, раскрывая то немногое, что мог себе позволить. Но не мог же он думать, что Джейн убила Кейт Колдвелл из-за школьного увлечения? Мысль была абсурдной.

Копы должны были знать, что-то плохое, что-то гораздо серьезнее, чего не знала она, но Мэл имела странное ощущение, что бы это ни было, ей не захочется это знать.

Посмотрев на часы на прикроватном столике, она поняла, что до того как прозвенит будильник Роба осталось четыре минуты. Это было так чертовски раздражающе… даже не иметь возможности вернуться снова ко сну.

Она все равно закрыла глаза и уже почти засыпала, когда раздался громкий звук, напоминающий удар хлыста. Какого х*я? Там, что, бл*ть, живет еб*нутая доминатрикс?

Опять же, коп продолжал спать, несмотря на этот шум и безобразие. Бедный болван из квартиры сверху, подумала Мэл. Почему он это терпит… даже желает этого? Каких придурков только не бывает...

Может ей стоит отправить туда Роба? Может женщина вобьет в него немного здравого смысла за нее. Помимо этого, лишь шоппинг сможет поднять ей настроение.

Терапия покупок всегда с этим справлялась. Она помогала пережить многие несправедливости мира, а алкоголь заботился об остальных.

Но она не могла примириться с этим. Обвинения Роба против Джейн имели следующий эффект: она начала опасаться Джейн и ненавидела себя за это.

Глава 23

В его, все еще погруженной во тьму, спальне Мейсон проснулся дезориентированным и вспотевшим. Ему снова снилась Кейт. Стирая пот с бровей тыльной стороной ладони, он, наконец, признал тот факт, что скучал по ней. Он даже скучал по ее тупой собаке. Если бы кто-то сказал ему несколько месяцев назад, что он будет так себя чувствовать, он бы рассмеялся в лицо идиоту. Но не сейчас. Кейт вторгалась в его сны почти каждую ночь – преследуя его, без сомнения.

Он потянулся, чтобы повернуть к себе часы и посмотреть время. Пять тридцать утра. Ему не надо вставать раньше восьми. Вообще-то, ему не обязательно было вставать вообще, ведь начальником у него был его кузен. Мейсона мог прийти, когда сочтет нужным. Кроме того, все хотят быть помягче с человеком, чью жену не так давно хладнокровно убили.

Его глаза горели, аллергия, без сомнения, и он потер их кончиками пальцев и наконец, сел в постели, отбрасывая итальянскую простынь из восьмисот волокон со своего тела. Кейт имела тягу к хорошему постельному белью, и кровать была завалена многочисленными напоминаниями ее потворства слабостям. Может быть, ему стоит встать и принять душ. Или пойти в спортзал?

Джейк не будет возражать, если он вообще не придет на работу – он всегда прикрывал его, всегда помогал ему, когда нужно было отлучиться. Но никто ничем не сможет помочь с Кейт. Она так далеко ушла, и было неизбежным, что подозрения падут на него. Не попасть в тюрьму стало главной целью Мейсона. Он скрестил пальцы, чтобы полиция не вышла на след его внеклассных занятий.

Он вспомнил последний раз, когда видел свою жену, прямо перед тем как уезжал в командировку. Придя домой рано в тот день, он пошел искать Кейт, которая была в кабинете, говоря с кем-то по телефону на повышенных тонах. Когда он вошел, она вздернула голову, и выражение ее лица было смесью тревоги и вины. Она выглядело вообще-то очень виноватой.

— Что такое? — спросил он.— С кем ты говоришь?

Она покачала головой и ответила по телефону.

— Мне пора идти. Мы должны сделать это в следующий раз. Да. Верно. Прощай.

Он мог слышать голос другого человека – мужчины – протестующего, в то время как она прервала связь. Кейт изменяла ему? Это было бы уже слишком.

Стирая с лица все следы беспокойства, Кейт вскочила с дивана и направилась к нему.

— Привет, что ты так рано делаешь дома?

Прежде чем он мог ответить ей, она обвила свои длинные руки вокруг его шеи и поцеловала. И как всегда, этим обезоружила. Держа руки на ее узких бедрах, он отклонился назад и посмотрел на свою жену. Кейт была безупречно одета в любой ситуации, но в этот день она была одета просто убийственно – во все черное и облегающее. Штаны, рубашка – все шелковое – и на высоких каблуках. Шпильках.

— А почему ты спрашиваешь? Я чему-то помешал?

Ее щеки заалели.

— Нет, просто бизнес-разговор. Кстати, — сказала она, отходя от него на шаг, — звонила какая-то женщина, назвавшаяся Тесс Гарднер. Дважды. Сказала, что ты знаешь кто она.

Ее голубые глаза не выражали никаких эмоций, уставившись на него. Даже бросая ему вызов.

Мейсон искусно улыбнулся ей. Она аккуратно перевела тень подозрения на него. Знала ли она о его бесконечной интрижке с Тесс? И он ответил ей обыденным голосом.

— Конечно, я знаю кто такая Тесс. Она была моей любимой школьной подружкой, пока окончательно не помешалась на мне. Оставила дохлую крысу в шкафчике моей новой подружки.

— Оу, — она отодвинулась еще чуть дальше. — Очень приятно знать, что у тебя есть безумная преследовательница, Мейсон. Собирается ли она теперь заняться мной?

— Я всерьез сомневаюсь в этом, Кейт. Это было так давно. С тех пор она успела выскочить замуж и развестись.

Ее глаза сощурились в этой присущей только Кейт манере – том выражении, что казалось, говорило, ты полон дерьма, и она это точно знает. Она мотнула головой, перекинув свои золотистые волосы через плечо, где они послушно и остались.

— Что ей от тебя понадобилось?

Мейсон имел свои собственные запатентованные выражения лица и использовал одно из этого арсенала – свое искреннее лицо: выгнутые дугой брови, губы сжатые вместе. Он держал его на лице какое-то время, а затем мягко покачал головой.