Так что я отказалась от этой затеи.

Я надела мешковатую одежду, чтобы замаскировать мой потерянный вес и стерла макияж, возвращаясь в относительный комфорт быть невидимкой. В любом случае, не было новой Джейн Дженсон. Мать неодобрительно на меня посмотрела, когда я спустилась по лестнице в первый день школы, но ничего не сказала. Вообще. Могло ли это быть, потому что она поняла меня впервые в жизни?

За неделю до Хэллоуина я услыхала разговоры о вечеринке, которую устраивает Джо Торрес. Он жил в большом доме с собственным маленьким озером, а его родители уезжали на неделю, оставляя Джо и его старшую сестру дома. Что могло пойти не так? Его родители могли с таким же успехом разослать приглашения по всем окрестным школам. Хоть время близилось к Хэллоуину, прошел слушок, что костюмы были не обязательными. Все кто слышал о вечеринке, были приглашены.

Я вспомнила, как я нервничала, когда готовилась тем вечером. Я никому не сказала из своих знакомых, что пойду, даже Сулу, так как планировала идти в костюме. Я собиралась пойти в образе новой Джейн, и немного надеялась, что никто меня не узнает.

Из задней части ящика моего комода я вытащила узкие джинсы, которые купила летом в качестве награды в достижении моей цели в похудании, и натянула их. Они сели идеально. Потянувшись под кровать, я вытащила сумку, оставшуюся после шопинга из любимого всеми подростками магазина в молле. Внутри находилась рубашка Рамонес, c глубоким вырезом, короткими рукавами и ассиметричным подолом – длинное по центру и короткое по бокам. Оно плотно облегало тело, и подчеркивало мою новоприобретенную талию.

Затем, я надела черные кожаные полусапожки на высоком каблуке.

Я не привыкла ходить на каблуках, так что мне пришлось поковылять в ванную комнату, чтобы сделать макияж. Как только боевая раскраска была нанесена, я знала, что мне придется выбраться из дома так, чтобы этого не видели мои родители. Мне пора идти.

Накладывание макияжа не было для меня легким делом. Однажды в высшей школе, я осмелилась спросить Мэлани Картер, прекрасную блондинку, которая посещала уроки английского и французского вместе со мной, о том, как накладывать макияж. Ее лицо было доведено до совершенства китайской фарфоровой куколки и было очень тяжело отвести от нее взгляд. Когда я спросила ее, каким образом она узнала, как правильно наносить макияж, она посмотрела на меня так, как будто я была результатом странного научного эксперимента. За ее внутренней борьбой было забавно наблюдать. Было ясно, что она не хочет быть застигнута за разговором с безымянной девушкой, какой была я, но возможность поговорить о себе была непреодолимо соблазнительной. Я, конечно же, ожидала, что она поддастся этой слабости и использовала ее для своего собственного развлечения.

— Ну, во-первых, я наблюдала за своей матерью, — наконец сказала она. — Но обычно я следую указаниям в журналах и онлайн видео уроках.

— О, — ответила я.

Она повернула эти неземные глаза, подведенные черным лайнером на меня.

— Твоя мать не носит мейкап?

— О, тонны его, но я не могу научиться многому, так как она наносит его толстым слоем штукатурки.

Я не была полностью уверенной, что Макенна знает, что такое штукатурка, но она уловила суть мысли.

— Ну, тогда, зайди в сеть и найди туториал. Это легко, если у тебя под рукой есть вся необходимая косметика.

— Ладно, спасибо.

У меня был один из материных номеров «Космополитан», засунутый в туалетный столик, в котором я могла найти указания. У меня было всего две помады и немного туши, которая давно засохла, так что мне предстояло совершить рейд за косметичкой моей матери. Я размазала угольно-серые и бронзовые тени по векам, затем использовала серый карандаш для век, чтобы оттенить ресницы и затем накрасила ресницы тушью. Я нанесла немного тональной основы, но она была слишком светлой, так что я подтерла большую часть ее так, как бесчисленное количество раз, делала моя мать и затем накрасила губы темно-красной помадой, покрыв ее сверху блеском. Когда я отступила от зеркала, я не могла поверить, что в отражении была я. Косметика творит чудеса. Он преобразил меня в привлекательную стерву.

Я не могла уложить волосы в один из своих двух приличных стилей – длинные и разделенные пробором или затянутые назад в свободный хвост. Так что я втерла в них немного мусса для укладки, а затем перекинула их на другую сторону лица – почти закрыв один глаз, а затем стянула их в беспорядочный пучок. Я посчитала, что стоит надеть большие серьги, чтобы оттянуть от лица часть внимания.

Теперь я была готова, оставалось только накинуть пиджак из материнского шкафа, так что ни одна часть меня не останется узнаваемой, как Джейн Джейсон. Я прошмыгнула в главную спальню и на цыпочках подошла к ее гардеробной комнате. Щелкнув выключателем, я залила гардероб ярким светом, и быстро нашла темно-синий кардиган с серебряными пуговицами. У моего отца был намного более крутой пиджак в военном стиле, но он оказался мне слишком велик. Я остановилась на свитере, желая заменить его байкерской косухой, если бы таковая была в наличии.

Оба моих родителя были в гостиной и смотрели телевизор, а я тихо скользнула мимо них, шаркая ногами так, чтобы мои высокие каблуки не цокали по плиточному полу. Я почти прошла в двойные двери арки и думала, что уже ушла, когда услышала визгливый голос матери.

— Джейн? Куда ты собралась?

Закатив глаза, я простонала, завидев, как она встала и направилась в холл. Ее глаза почти вылезли из орбит, когда она рассмотрела меня, так что, по крайней мере, это было смешно.

— На вечеринку.

Такая чистая радость полилась из ее глаз, что я почти засмеялась ей в лицо. Моя мать была популярной девчонкой в школе, так что ее вечным разочарованием стало то, что ее единственная дочь была неприкасаемой.

— Чудесно.

Она прижала свои сцепленные руки к губам.

— Ты прекрасно выглядишь. Иди, повеселись, но будь дома до полуночи.

Я проверила время на часах. Едва стукнуло семь тридцать. Да я сомневалась, что буду позже девяти, но нет никакой необходимости портить ей радость.

— Хорошо, я буду.

До дома Торреса было не больше четверти мили, и я почти уже преодолела большую часть пути. Чем ближе я подходила, тем сильнее меня сковывал страх, мои шаги замедлялись и становились все короче, и, в конце концов, я почти остановилась. Могу ли я сделать это?

Да. Ответ был да. Я могу сделать это, и сделаю. Точка.

Я помню музыку. Нирвана. Кобейн был святым покровителем всех мятежных подростков. Я начала слышать ее по мере приближения к его собственности. Подойдя ближе, я увидела, что входная дверь была приоткрыта, услышала гремящую музыку и вылетающие оттуда голоса, почувствовала запах травки. Две девушки, что были на десять шагов ближе, чем я, вошли внутрь, и я последовала их примеру. Рассматривая переполненную комнату, я пыталась разглядеть знакомые лица. Там и тут я видела знакомых из старшей школы, но ни одного из моего класса, ни одного кого я знала лично. Они вытекали из другой комнаты и кучковались в широком, высоком фойе. Я прокладывала путь сквозь смешавшуюся толпу, пытаясь пройти глубже в дом. Когда мне удалось добраться до гостиной, я увидела кулеры, выстроенные в ряд вдоль деревянного пола, наполненные до краев пивом и вином. Я наклонилась и схватила «Корону» прежде чем двинуться дальше.

Прямо впереди был небольшой затор. Я прошла привычной походкой мимо, заметив высокого парня в центре, который выглядел смутно знакомым. Когда я подошла вплотную к кругу, я посмотрела на них всех поближе и поняла, что ни один не был из моего класса.

Но прежде чем я смогла сделать вздох облегчения, то краем глаза увидела лицо парня в центре, когда он повернулся чтобы ответить кому-то: Мейсон Колдвелл.

В круге придворных, как и всегда.

Когда он закончил рассказывать историю, все разразились громким смехом. Я поднесла пиво к губам со слишком большим энтузиазмом, и оно полилось ручейками по углам моих губ. Я вытерла губы тыльной стороной ладони, забыв о нанесенной помаде. Полоска красного теперь украшала мою кожу, но меня это на самом деле не волновало. Я была слишком увлечена наблюдением за Мейсоном. Когда я снова посмотрела на него, я заметила, что он смотрит прямо на меня.