— Не знаю. Все там было, на столе, — пролепетал Глеб, развалившись на лавочке.
— Концерт окончен, — развел руками Савва. — Ни пива, ни вина, ни водки.
— Подожди-ка, я сейчас.
Кое-как выбравшись из-за стола, я направилась в дом.
— Вот! — вернувшись, я поставила на стол литровую пластиковую баклашку. В мутной жиже плавали дольки лимона.
— Что это? — Савва аккуратно взял в руки бутылку, будто это была граната.
— Это папина наливка.
— Папина наливка?
— Ну, самогон. Или вы, москвичи, такое не пьете?
— Женщина, ты не перестаёшь меня удивлять. Прямо сундук с сюрпризами. Я уже не знаю, что ещё от тебя можно ожидать. Может муж? Внебрачные дети?
— Семеро по лавкам. Давно хотела признаться, да момента подходящего не было, — я снова села к нему на колени, обвив руками за шею. Чуть отодвинув кофту, он уткнулся губами мне в плечо. Мурашки моментально покрыли все тело. Я закрыла глаза, наслаждаясь его тёплыми прикосновениями.
— Спать не хочешь? — прошептал он мне практически в самое ухо, осыпая поцелуями где-то за мочкой. Я снова вспомнила кровать с продавленным по центру матрасом…
Соблазн был велик, голова затуманена алкоголем и его присутствием. Я молчала, и не открывая глаз, принимала его ласку. В голове вертелось тысяча «нет» и тысяча «да». Тысяча «за» и тысяча «против».
Из дурмана меня вывел уже ставший слишком навязчивым запах жженого дерева.
— Сав, воняет…
— Хм. Своеобразный комплимент. Но ты вообще девочка необычная…
— Да нет. Что-то горит. Дымом воняет!
Я отстранилась и снова втянула воздух. И вдруг, где-то над сараями, я увидела чёрные клубЫ…
— Савва! Смотри!!! — вскочила я, указывая пальцем в сторону дыма.
— Твою мать! Баня!
Савва резко вскочил, и побежал в ту сторону. Через несколько секунд он выбежал, и даже в темноте было видно, как он побледнел.
— Пацаны, тащите ведра. Баня горит!!!
--
Дальше началось что-то неописуемое!
Все носились с ведрами, ковшами, лейками, от бочек с запасом воды и до бани, сшибая всех и вся на своём пути. Какая-то скотина отвязала собаку, и она путалась под ногами, скуля и оглушительного лая. Савва успел вовремя, — загорелся только пол, прямо под импровизированной кустарной печкой, куда Глеб, видимо, с пьяну, по неосторожности, кое-как положил дрова. А потом и вовсе благополучно забыл, что за огнём вроде как нужно следить. Все-таки алкоголь — великое зло! Но когда, в прямом смысле, запахло жареным, все пацаны будто моментально протрезвели. Намочив майки, они забегали в заполненное дымом помещение, заливая разгоревшиеся половицы. Лерка рыдала как потерпевшая, мешая и не давая сконцентрироваться.
— Глеб! Глеб! нужно вызвать пожарных, нужно позвонить!!! — она бегала за ним как хвост, завывая как сирена.
— Каких пожарных, Лера? С чего ты им позвонишь? — раздраженно отвечал Глеб, отчерпывая из бочки воду, и передавая ведро Генке.
— Ну тут, наверное, есть у кого-то телефон? Может сбегать к соседям?
— Лера, не беси! Это дачный посёлок, здесь нет телефонов. Ни у кого! Вообще!
Я тоже старалась внести свою лепту, бегая туда-сюда наперевес то с наполненной, то с пустой лейкой. Собака, которую я так боялась ещё утром, постоянно попадалась мне на пути, но я даже не обращала на неё внимание. Представляете, какой я испытывала тогда стресc, раз игнорировала псину?
Мы потратили целый час, на то, что бы потушить огонь.
— Все, отбой. Больше воды не надо, — Савва вышел из закутка, именуемого баней, и, вытирая мокрый лоб, устало сел на деревянные ступеньки. Все, облегчённо вздохнув, побросали ведра, и тоже расселись кто куда, оживлённо обсуждая произошедшее. Удивительно, но внешний вид бани практически не пострадал.
Я подошла к Савве и приземлилась рядом. Он тяжело дышал, его тело блестело от влаги и было полностью перепачкано сажей. Как и лицо. Словно боевой раскрас индейца. Мокрая майка небрежно висела на плече.
— Ну и приключение на ночь глядя, да? — он провёл ладонью по лицу и притянул меня ближе к себе. — Сначала труп, потом пожар, — белые зубы, на фоне чёрного лица, блеснули в ночи. В глазах плясали чертята.
— Не говори. Насыщенный событиями день, — подтвердила я, а про себя подумала: а ещё тёлку твоего брата трахнул его друг. Вот так вот.
Лерка все ещё продолжала рыдать, хотя сама палец о палец не ударила, чтобы хоть чем-то помочь. А Глеб её ещё утешал. Аж тошно.
— Страшно было? — спросил Савва чуть улыбаясь.
— Пожар? Нет, не очень. Мне больше за тебя было страшно… — опустив глаза ответила я. Он рассмеялся и смачно поцеловал меня в губы.
— Не бойся. Громовы в огне не горят, и в воде не тонут. Ну что, пойдём твоей наливочки что ли тяпнем? Думаю, нам всем не помешает срочно снять стресс.
Время было два часа ночи. День выдался невероятно длинным. И это еще был не конец.
-
Кое-как умывшись остатками воды, и гирляндой развесив мокрое бельё на верёвке в коридоре, дико уставшие, но с ощущением, что сделали великое дело, мы расселись в большой комнате дома. Кто где. Мы с Саввой притулились на краешке обшарпанного дивана ещё совковских времен. Он переоделся в сухую ветровку, застегнув прямо поверх голого тела, золу мы благополучно отмыли, а вот от запаха дыма, похоже, ещё не скоро удастся избавиться. Казалось, что им пропитался весь дом. Все продолжали обсуждать пожар, Глеб сокрушался, что теперь ему влетит от предков, и дорога на дачу впредь ему будет закрыта.
— Блин, ребят, колотун такой, — в комнату вошёл заспанный Лёха, зябко обнимая себя за плечи. Одна сторона лица была примята, налипшие комья земли говорили о том, что спал он долго и крепко.
— Лех, ты что, все это время на грядках спал что ли? — заржал Генка.
— Ну да. Да чё-то это… устал так….
По комнате раздались волны смеха.
— А чем так воняет? У вас что, чё-то подгорело тут?
Вот тут уже все буквально взорвались. Ржали все. Даже Лёха, который так ничего и не понял.
В четвёртом часу все уже окончательно сварились. Лерка спала на плече у Глеба, Глеб дремал на плече у Генки. Лишь самые стойкие (читай — трезвые) болтали и попивали отцовский самогон на кореньях. Меня сильно клонило в сон, но мне было страшно идти в ту маленькую комнату. Я не боялась, что он начнёт ко мне приставать, и я не смогу ему отказать. Я боялась, что приставать начну я. Поэтому оттягивала момент уединения как могла. Я очень устала, но Савва был словно огурчик, хотя пил практически наравне со всеми.
Пришло время, и я сдалась.
— Сав, пойдём спать? — прошептала я ему в самое ухо. Он, наклонив голову, посмотрел мне в глаза.
— Все мужики, мы отчаливаем. Не шуметь, не храпеть. Мы спать.
Он поднялся, увлекая меня за руку в тёмный коридор. Вдогонку я услышала скабрезные шуточки в наш адрес, и пожелания продуктивно провести остаток ночи. Этот мир помешан на сексе!
Мы вошли в маленькую комнату, и Савва запер за собой дверь. Я наблюдала, закроет ли он шпингалет. Он не закрыл. Я села на краешек кровати, не зная, что делать дальше.
— Может… ты хочешь переодеться? — задал вопрос он, движением руки показывая на дверь, мол, если что, я выйду. Я кивнула, и он вышел. Я лихорадочно начала соображать, и что делать теперь?
Сняв майку и джинсы, оставшись только лишь в одном белье, я аккуратно повесила вещи на спинку стула. Подумав, я снова надела майку. Затем я собрала свои распущенные волосы в хвост. Потом снова распустила. Потом собрала. В итоге я легла в майке и с распущенными волосами.
Укрывшись одеялом по самый подбородок, я принялась ждать возвращения Саввы. На мгновение у меня мелькнула мысль: а не притвориться ли мне спящей, но потом я решила, что это глупо. За стеной послышался приглушённый смех и перебор гитарных струн. Дверь тихонько открылась.
— Не спишь ещё? — шёпотом спросил он, и я отрицательно покачала головой. Я не знаю, увидел он, или просто понял, но переспрашивать не стал.
Щёлк. Он закрыл шпингалет.
