Глава 1
Мари была доброй, воспитанной и совсем не избалованной девочкой. Но быть хорошей не означает быть счастливой…
***
В далёком 2003 году тёплым сентябрьским днём в обычной французской семье родилась чудесная девочка.
«МАРИ» – было последнее, что сказала её мама перед смертью. Отцу сообщили страшную весть и попросили оформить документы на дочку.
Но отец был так убит горем, что обвинил в смерти любимой жены свою только что родившуюся дочь и даже не стал смотреть на неё. Написал отказ и был таков.
Сердобольная медсестра оформила девочке свидетельство о рождении. Записали малышку, как и завещала её мать, Мари и отправили в дом малютки.
Спустя три года Мари, с большими трудностями и за приличные деньги, удочерила семья русских эмигрантов. Им сразу понравилась светловолосая румяная кудряшка с глазами цвета весеннего неба. Они души не чаяли в дочурке.
Девочка очень любила своих приёмных родителей. А они старались дать ей любовь и всё самое лучшее. Мари поступила в престижную школу и была одной из прилежных учениц. Помимо школы она посещала уроки музыки и живописи. Когда девочка проявила интерес к танцам, родители с удовольствием нашли ей лучший танцевальный класс.
Они очень много читали с приёмной мамой и много гуляли и проводили время всей семьёй по выходным.
Родители говорили с Мари на французском, лишь изредка используя русскую речь. Они считали, что, раз живут во Франции, девочка должна говорить на родном языке.
Мари больше не была так счастлива, как в эти десять с половиной лет!
Девочка никогда не забудет то холодное апрельское утро, когда её вызвала к себе директор школы и сообщила страшную новость.
– Мари, – осторожно начала она. – Твои родители… Они погибли… Автокатастрофа… Мне очень жаль, девочка!
И на глаза директрисы навернулись слёзы. А Мари как будто парализовало. Она не могла ни плакать, ни говорить.
Спустя некоторое время обнаружилась тётка Мари, двоюродная сестра её приёмной мамы. Поскольку других наследников у её родителей не было, Мари автоматически получала всё. Квартиру, сбережения семьи и компанию отца. И конечно, срочно нашлась тётя Зина из российской деревни. Правда, получить всё ей не удалось. Предусмотрительный отец Мари завещал компанию и сбережения своей дочери, но по достижении ей совершеннолетия. А пока ею не исполнится восемнадцать лет, компанией должен управлять друг её отца, а сбережения должны быть заморожены.
Новая родственница смогла продать только квартиру, прибрала к рукам все деньги от продажи, быстро оформила опекунство и увезла девочку в Россию.
Приехав в незнакомую ей страну, Мари особенно остро почувствовала одиночество. Они очень долго добирались до дома тёти по бездорожью, в трясущейся старой машине. И когда, наконец, приехали, Мари увидела серую безликую деревню и маленький ветхий домишко, в котором ей теперь предстояло жить. Такой же серый, как и всё вокруг. Их высыпали встречать трое растрёпанных детей, похожих на воробьишек после драки, два мальчика на вид погодки лет девяти-десяти и девочка лет пяти. Мари приветливо улыбнулась им, но в ответ услышала только недовольное:
– Мам, это вот эта что ль Хранцуженка теперь с нами жить будет?
– А ну разошлись! – рявкнула тётя Зина, проигнорировав вопрос сына. На что тот, видимо, обиделся и показал кулак. Только почему-то гостье.
Тётя Зина повела Мари в дальний угол дома, на ходу раздавая затрещины мальчикам и отцепляя от подола своей юбки девочку.
Мари заметила, что дом не отличался чистотой. Она вспомнила свою со вкусом обставленную, всегда прибранную и такую уютную квартиру во Франции, в которой они жили с родителями и где по утрам часто пахло свежеиспечёнными круассанами. Девочке показали на дверь.
– Вот! Заходи! Располагайся, так сказать. Это теперь твоя комната, – недовольно сказала тётя Зина. – Отдельная, между прочим! – она подняла указательный палец для важности.
Мари открыла дверь своего нового жилища и … замерла на пороге. Это была не комната! Это была обычная кухонная кладовка, в которой на одной стене располагались широкие полки с соленьями, вареньем и прочими заготовками, а с другой стороны стояла раскладушка, застеленная видавшим виды пледом. Единственным источником света в этой каморке было малюсенькое окошечко без занавесок, выходившее на задний двор дома.
Мари в недоумении обернулась на тётю.
– Что? Ещё скажи, что не нравится! Ишь, прЫнцесса какая! Койка есть, окно есть. Барахло своё вон туда сложишь! – и указала на самую нижнюю полку, на которой стояли всего две банки варенья. – Живи не хочу! Люди и такого не видят и ничего, не жалуются! А тут, можно сказать, хоромы! Отдельные!
У Мари на глаза навернулись слёзы, и она отвернулась.
– Ты меня хоть понимаешь? Э! – и тётя больно ткнула Мари пальцем в бок.
– Oui, je vous comprends, – тихо ответила Мари по-французски.
– Чего? – взревела тётя Зина. – Ты больше не в своей Хранции, деточка! Мы в России! И в этом доме не говорят по-Хранцузски! Поняла?!
– Oui … д-да, – испуганно пролепетала Мари.
– Вот то-то же! – тётя Зина втолкнула её в кладовку и хлопнула дверью.
Мари присела на раскладушку и горько заплакала. Она не знала, что это только начало её новой жизни…
Глава 2
Вечером тётя Зина зашла к Мари и стала без спроса рыться в её вещах. Она перебирала их и откидывала на раскладушку. Мари была настолько в шоке от этой картины, что не могла вспомнить, как будет по-русски «что вы делаете».
– Всё здоровое моей Надьке, ничего не подходит. И что ты пацаном не родилась? Были бы моим дармоедам вещи, – говорила как будто сама с собой тётя Зина. – Шмотки-то хорошие, Ымпортные, но Надьке велики, а дармоеды такое носить не будут, скажут «девчачье».
Тётя Зина порылась ещё какое-то время в немногочисленных вещах Мари и сказала:
– Ладно, заберу вот эту майку, – она вытащила из кучи вещей любимый топик Мари, – она вроде не сильно большая, подрастёт Надька и будет носить.
И тётя Зина вышла.
Почти каждый день Мари находила у себя в каморке то дохлую мышь, то какашки (кошачьи или собачьи), то дохлую птицу. И каждый раз, когда она обнаруживала подобные «подарки», она слышала громкий и неестественно злобный смех Толи и Коли, сыновей тёти Зины.
Мари пошла в местную деревенскую школу, где её тоже не особо приняли. Одноклассники, будучи в самом что ни на есть переходном возрасте, сторонились её и называли «чужачкой», преподавателей она настораживала, как новый предмет в окружении котёнка. Когда вроде бы и интересно, но ещё не понимаешь, друг или враг.
К тому же у девочки были большие проблемы с русским языком, хоть и старалась она учиться прилежно и была способной.
