— Да уж, нужно спасать твой сосуд, — подхватил Аластар, взяв шатенку за руку.

— Прости, Аластар, а может ей просто нужно лежать? Ведь чем меньше она двигается, тем меньше сосуд разрушается? — Мэг перебила Верховного палача, решив дать свой дельный совет.

— Да, ты права. Ей нужно отдохнуть. Палами, мы сейчас тебя оставим. Если что, я в гостиной. И Мэг там будет. Если тебе что-то понадобиться — зови нас. Не вставай. Береги силы. Может ещё и адских песиков на охрану дома поставить?

— Не нужно адских песиков, — запротестовала девушка. — Я справлюсь! Хорошо. Если вы мне понадобитесь — позову.

— Ты забрал острые предметы из спальни? — шепотом спросила Мэг. — А то, мало ли…

— Да. Все забрал. Даже вилку.

— А, может, вы оставите меня одну в доме? Мне уже лучше, правда!

— Палами, — Белоглазый нахмурился, — даже не проси об этом. Это не обсуждается! Куда тебя оставлять одну? В таком состоянии? Ну уж нет!

Шатенка фыркнула и захотела что-то сказать, но, заметив на себе строгий взгляд бывшего наставника, промолчала.

— Отдыхай, Палами, — спокойно обратился Аластар к девушке, завершая разговор.

Встав с фитбола, Палач Ада направился к двери. За ним пошла и Мэг. Палами проводила взглядом наставника, и, когда за демоном закрылась дверь спальни, экс-демон медленно попыталась встать с кровати. Стиснув зубы, чтобы не закричать от непереносимой боли, девушка пересилила себя и поднялась. Шатаясь и придерживаясь то за спинку кровати, то за спинки стульев, она пошла к небольшому столику.

— Дальше так продолжаться не может… Прости меня, Люцифер. Это для твоего же блага, — прошептала девушка, убрав прядь волос с бледного, отекшего лица.

— Опа! Какие люди! Кстати, точно, люди! Что изволит Ваше Величество? Зачем Палами вызвала меня?

— Бальтазар…

Палами стояла напротив ангела, пристально разглядывая его. Возле девушки стояли разные чаши, лежали ритуальные предметы, и была начертана пентаграмма. В общем, это был стандартный ритуал для вызова ангела. Бальтазар, покачивая в руках пузатый бокал с янтарным напитком, ухмылялся, разглядывая, в свою очередь, стоящую перед ним девушку.

— Что Бальтазар?! Что понадобилось тебе, Палами? И почему я? Или я избран для игры в обезумевшую Королеву? Не Габриэль, не Михаил, а я?

— Мне нужна твоя помощь! — начала говорить Палами. — Михаил меня не поймет и осудит. Он на меня накричит, прочитает мне двухчасовую нотацию и промоет мозги о добре и зле. Габриэль вообще шоколадная конфетка, которую теперь облизывает Михаил. Он его правая рука и вряд ли мне поможет.

Ангел усмехнулся и сделал глоток из бокала, внимательно оглядывая ее поверх края бокала.

— Что прикажешь? Только, Палами, не проси меня доставить тебя в Рай или открыть Врата клетки Люцифера. Кольца Всадников исчезли после того, как я их использовал и выпустил вас оттуда. А другого способа открыть Врата темницы я не знаю. Так что я не смогу тебе помочь в освобождении мужа, даже если бы и хотел.

— А мне и не нужны кольца. Мне нужен… — шатенка замолчала, а потом резко взглянула на ангела. Пристальный взгляд карих глаз заставил Бальтазара отвести свой. — Ритуал призыва Смерти!

От такого признания супруги Люцифера Бальт округлил глаза.

— Что тебе нужно?! Ты что, спятила, девочка?

— Ритуал призыва Смерти, — монотонно повторила Палами, криво ухмыльнувшись. — Я же знаю, что его знают и архангелы, и ангелы. Правда не все ангелы, конечно, но приближенные Гавриила или Михаила это уж точно. Не говори мне, что ты его не знаешь. Не поверю. Обмануть меня у тебя не выйдет.

— Даже если и знаю, ничем тебе помочь не могу! — вскричал ангел, собираясь исчезать. — Я тебе его не скажу, потому что меня тогда повесит Михаил! Последние две недели он ведет жесткую политику и карает за малейшее неповиновение. Он уже предал пыткам множество ангелов и наказывал тех, кто пошел против него. Если я тебе выдам тайну ритуала, а Михаил узнает — а он узнает, уж будь уверена… Палами, мне не жить! Ты не по адресу, дорогуша. Прости, цыпочка, но наши пути расходятся. Оревуар!

Как только произнес ангел последнее слово, Палами похолодела. Она пожалела, что не может применить свои способности. Придется выкручиваться по-другому.

— Бальтазар, умоляю, не исчезай… Помоги мне… — Её тон резко изменился, став умоляющим, а в уголках глаз закипели горькие слезы. — Молю! Посмотри на меня, Бальти. Мой сосуд. Я не знаю, что мне делать. Смотри какие язвы, гнойные волдыри и лопающиеся пузырики. Неужели тебе меня совсем не жалко? Прошу тебя, сжалься надо мной!

— Не дави мне на жалость, дорогуша, — фыркнув, ответил ангел, мельком посмотрев на собеседницу. — Я вижу, что с твоим сосудом. И это жесть. Я такого ещё не видел. Тебе хуже с каждым днем!

— Да, это так… Хуже. Бальтазар, молю тебя. Хочешь, я на колени перед тобой стану? Прошу тебя…

— Зачем он тебе нужен?

Ангел прищурился и опустошил бокал, потом прищелкнул пальцами и снова за прозрачными стенками лениво колышется тягучая золотистая жидкость. Палами опустила глаза, чтобы Бальтазар не увидел её слез. Шатенка почувствовала, как жжет глаза, и как горячие слезинки щекотят кожу.

— Без Люцифера нет мне жизни, — всхлипывая, ответила Палами, закрывая лицо руками.

— Ты хочешь заключить с ним сделку, чтобы спасти мужа?

— Да, Бальтазар, угадал. Прошу тебя, — Девушка подняла заплаканные глаза и посмотрела на ангела. Она даже не поняла, как взяла Бальта за руку, — скажи мне его! Помоги мне, Бальтазар…

— Ты подставляешь меня. Люцифер, Михаил… Если они узнают, что я замешан в этом деле… От праведного гнева обоих архангелов меня не спасет уже ничего. Ты понимаешь, насколько мне будет не сладко, если я пойду у тебя на поводу и попадусь?

— Они не узнают! Михаил не узнает. А с Люцифером я сама поговорю. Он ничего тебе не сделает. Ему будет не до тебя. Бальтазар, умоляю тебя. — Палами уже цеплялась за ангела.

Ангел вытер слезу на щеке Пройс.

— Почему я не могу устоять перед девушками? У Орабель пошел на поводу, когда та молила меня спасти Габриэля, заставила меня на кладбище «Сталл» перенестись, открыть Врата. Она такие монологи выдавала… Что я просто не смог ей отказать. Вот и ты теперь. Каждая из вас защищает своего жениха или мужа, при этом подставляя меня! Ох, барышни, с вами не соскучишься!

— Я знала, я знала! Что нужно?

Бальтазар закатил глаза, потом взглянул на шатенку, а затем начал свой рассказ.

— У меня нет другого выхода. Дальше так продолжаться не может!

Экс-демон подошла к столу и достала из-под него большую коробку. Она выдохнула, встряхнула головой, взяла в руки мел и стала чертить что-то на столе. Вышло нечто, похожее на пентаграмму. Потом она достала широкую золотую чашу и еще несколько ритуальных предметов. Девушка медленно, отдыхая почти каждую минуту, расставила свечи по краям рисунка, бросила в чашу несколько щепоток разных трав, а потом достала из ящика кинжал. Он был единственный, который не заметил Аластар в комнате и не забрал. Ещё бы заметил! Палами так тщательно прятала эту коробку, что ее даже Люцифер бы не нашел! Взяв в руки кинжал, Палами с тревогой прислушалась к звукам за дверью, а потом медленно сделала надрез на своей руке. Капли крови стали капать в чашу, а девушка начала произносить слова заклинания на енохианском языке.

В комнате резко замерцал свет, что заставило её сжаться от страха. Большая люстра, которая висела под потолком, начала раскачиваться, позвякивая стеклянными подвесками, лампочка в ней треснула, осколки посыпались на мягкий ковер. Сама же люстра, еще покачавшись, с грохотом рухнула на пол. Во все стороны брызнуло стекло.

— Здравствуй, Палами.

— Здравствуйте, Смерть, — прошептала шатенка, слегка наклонив голову набок.

Когда все стихло, в дальнем углу комнаты появился мужчина в деловом костюме. Он вальяжно, медленно и спокойно, опираясь на деревянную трость, вышел из угла и прошел на середину комнаты. На пальце Смерти виднелось серебряное кольцо с квадратным белым камнем.